Андрей Углицких - «От аза до ижицы…». Литературоведение, литературная критика, эссеистика, очеркистика, публицистика (1997—2017)

• Название: «От аза до ижицы…». Литературоведение, литературная критика, эссеистика, очеркистика, публицистика (1997—2017)
• Автор: Андрей Углицких
• Жанр: Критика

Сборник эссе, рецензий, литературных портретов и журнальных обзоров, статей – трактатов, публицистических очерков и критических отзывов, интервью и этюдов. Круг обозреваемых авторов включает в себя как классиков (Бунин, Фет, Есенин, Булгаков и др.), так и почти неизвестных широкой читательской аудитории современных литераторов новейших поколений. Издание подводит итог двадцатилетней работы (1997—2017) автора в области литературоведения и литературной критики. Авторский указатель – 195 имен.

---

Было ли нечто подобное ранее? Было. И есть. Просто в спешке, суете, на бегу мы порой почти не обращаем внимания на очевидное.

Классический пример – Шотландия. Точнее, то, что с полным на то правом, можно было бы назвать «шотландской литературной аномалией». По аналогии. Большинство классиков английской литературы …шотландцы! И Роберт Бёрнс, и Вальтер Скотт, и Роберт Льюис Стивенсон, и это только первый ряд, так сказать. Не забудем же, и о втором: Джеймс Макферсон, Роберт Блэр и ряд др. (Между прочим, род Лермонтовых также происходит из …Шотландии, восходя к очень известному барду Томасу Лермону!).

Есть и другой, более близкий, российский тому пример. Речь о российской литературной «Мекке» девятнадцатого века – об Орловской губернии…

Существование этой аномалии уж точно не сможет не заметить любой на свете даже самый неважно видящий человек! Слишком уж многие крупнейшие русские писатели золотого века российской литературы почему – то имели отношение к Орлу и Орловской губернии. Прямое, косвенное – неважно. Неважно – непосредственно рождались или только просто какое – то время проживали в самом городе и на прилегающих к нему местностях. Важно, что имели! Даже самый – самый краткий перечень персоналий свидетельствует о какой – то несоразмерно большой, почти гигантской всеохватности, фантастической «вместительности» этого воистину «разверстого в небо литературного глаза»: Н. Лесков, И. Тургенев, Ф. Тютчев, А. Фет, А. Апухтин, М. Пришвин, Б. Зайцев, Л. Андреев, И. Новиков, Д. Блынский! Это не считая еще и М. Бахтина, С. Городецкого, П. Потемкина и множества других! (Не исключено, что и И. Бунин также родился на территории бывшей Орловской губернии, вскоре ставшей частью Воронежской – споры литературоведов и биографов писателя об этом продолжаются и по сей день).

Так вот, нечто подобное, только в иной, меньшей, но все же, надеюсь, значимой степени, можно сказать и о северо – западном «угле» Удмуртии, то есть, о городе Глазове и одноименном его районе. Напомню, что к этому вятско – удмуртскому уголку Российской империи в разные времена имели отношение А.Н.Радищев, В.А.Жуковский, А.И.Герцен, В.Г.Короленко, Н.Г.Гарин – Михайловский. Что в этом городе жили, учились, работали или служили Д. Яшин, Ф. Васильев, С. Щипачев, Р. Казакова, Н. Старшинов, О. Поскребышев, В. Парамонов, Н. Шагимарданов, В. Мельм, Р. Касимов. И сегодня в Глазове продолжает, на мой взгляд регистрироваться повышенная «плотность» высокого поэтического слова (В. Захаров, Л. Смелков, Н. Лещева и др.). Остается добавить к этому литературному перечню уроженцев глазовских, живущих ныне в Москве: А. Фомина, П. Быкова, Б. Рейфмана и др. (Прим.: Подробно вопрос этот освещен в обстоятельных книгах, выпущенных при активном участии опытного литературоведа и «глазововеда», профессора Н.Н.Закировой. См. «Наше культурное наследие»: уч. – метод. пособие. – Глазов. – 2007. – 368 с. с илл.; «В пути мы обретаем лица». Поэзия и проза литераторов Глазова. – Ижевск: Удмуртия, 2016. – 384 с.).

Иными словами, были и есть на планете по имени Земля «литературно – избранные» места, рекреации, зоны, территории. И к числу таковых несомненно следует причислить и землю глазовскую… Именно поэтому выбор Глазова для В. Захарова имел столь важное значение: доброе зерно упало в плодородную почву! Недаром поэт с таким постоянством возвращался в своем творчестве к теме Глазова («Глазов – зов глаз, Глазов – возглас, Глазов – юности вокзал… Глазов – это город – повесть про любимые глаза.»)!

IV

Наконец, третьим удачным моментом творческой биографии В. Захарова, возможно, решающим фактором окончательного становления поэтического мировоззрения поэта, представляется мне то, прошло оно именно в славном граде Петра Алексеевича, городе Пушкина и Лермонтова, Хармса и Введенского, Ахматовой и Блока, городе, столь значимом для духа и сердца русского, для всей российской литературы! Выпускник ГГПИ В.В.Захаров уезжает на три года в аспирантуру Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена (1968—1972) … Диссертация Вячеслава Васильевича посвящена проблемам творчества Ильи Сельвинского.

«Ленинградский» период настолько важен для понимания Захарова – поэта, что требует отдельного разговора…

В своей работе «Гельдерин и сущность поэзии» М. Хайдеггер писал: «Но о чем человек должен свидетельствовать? О своей принадлежности земле. Эта принадлежность состоит в том, что человек есть наследник и ученик во всех вещах. Однако эти вещи находятся в противоборстве» (ж. «Логос. Философско – литературный журнал. Вып. 1., М., 1991, с. 37).

Попытки ранжирования, классифицирования поэтов были, есть, и будут, по – видимому, всегда. Подобно тому, как «редкая птица может долететь до середины Днепра», редкий литературный критик, литературовед способен удержаться от соблазна в очередной раз, по – особому, по – своему «расставить», «обставить» доступное, обозримое ему литературное пространство, разобрать, разложить поэтические персоналии, населяющие этот большой светлый мир, по каким – то своим рубрикам, особым «ящичкам», уникальным «полочкам», то есть, систематизировать в принципе, не систематизируемое. Ничего плохого в этом нет и посему флаг им, как говорится, в руки (хотя, еще великий Гёте писал: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет»).

Хорошо известно также, что почти одновременное возникновение необыкновенно большого числа литературных направлений, течений и школ вообще связано с этапами и периодами в жизни общества, в том числе, кризисными.

К примеру, серебряный век русской поэзии, знаменуя собой времена предреволюционного разброда и шатания, характеризуется появлением символистов (старших и младших, питерских и московских), акмеистов, футуристов (включая «кубо» – «эго»), новокрестьянских поэтов, имажинистов. Были еще конструктивисты (И. Сельвинский), «тихие лирики» (В. В. Кожинов), «стадионные» поэты, и так далее – всего не перечислишь!

Предпринимались попытки честно «поделить», например, мастеров поэтического слова на поэтов «южной» и «северной» школ. Для представителей первой характерны многоречивость, эпатажность, цветастость, метафорическая яркость, броскость. Напротив, поэты «северной школы» – как правило, тяготеют к минимализму, черно – белой контрастности, эмоциональной сдержанности, внутреннему драматизму.

Не лишенной оснований представляется поэтическая классификация по названиям российских столиц (поэты «московской» и «ленинградской» «школ»). При этом к особенностям стиля для так относимых к «московских» поэтов считались и считаются особенная изобразительная «сочность», метафорическая образность, гротескность, эпатажность, рельефность, живописность, эмоциональная расхристанность (С. Есенин). А вот ранний Н. Заболоцкий (а попал он сюда не случайно, не только как земляк Вячеслава Васильевича, но еще и как человек также некогда учившийся в Ленинградской педагогическом институте имени А.И.Герцена, то есть, ленинградец – по месту тогдашнего проживания):

…Угри, подобные колбасам,
В копченой пышности и лени
Дымились, подогнув колени,
И среди них, как желтый клык,
Сиял на блюде царь – балык.
О самодержец пышный брюха,
Кишечный бог и властелин,
Руководитель тайный духа
И помыслов архитриклин!
Хочу тебя! Отдайся мне!
Дай жрать тебя до самой глотки!
Мой рот трепещет, весь в огне,
Кишки дрожат, как готтентотки…

«Рыбная лавка» (1928)

Как видно из представленного фрагмента, ленинградский (по месту проживания) поэт Н. Заболоцкий периода «Столбцов», вполне «относим» к поэтам – представителям «московской» школы. (Прим. Как известно, студентом Ленинградского педагогического… много лет спустя был и еще один известный глазовчанин – поэт Леонид Смелков).

К отличительным особенностям стиля поэтов, условно говоря, «ленинградской» школы, как некой антитезы «московской», можно было бы отнести следующие: почти нарочитое немногословие с тенденцией к миниатюризму, и даже афористичности.

По аналогии с изобразительным искусством – вместо насыщенного «московского» красочного разнообразия царства, буйства «масла и кисти» – строгая графичность, черно – белая ретушь, гуашь, «пастельный карандаш», при всем внешнем эмоциональном аскетизме, сдержанности, взвешенности, выверенности каждого слова, образа, жеста.

Можно очень условно, сказать, что стихи поэтов «северной» и «ленинградской» школ отличаются от стихов поэтов «южной» и «московских» школ, также, как к примеру, отличается природа северная, строгая и суровая, от южной – яркой, солнечной, изобилующей красками и полутонами. На юге – преобладает «масляно – красочное» многоцветье, яркость, обилие света. Север – аскеза, Юг – расхристанность.