Евгений Карпенко - Линии дней

• Название: Линии дней
• Автор: Евгений Карпенко
• Жанр: Русское современное

Проза Евгения Карпенко подкупает современными реалиями. Он пишет о том, что хорошо знает. Его герои легко узнаваемы, отношения между ними сложны и полны непредсказуемых оборотов, их судьбы – драматичны. Впрочем, как и в самой жизни – горе и радость переплетаются, и не всегда можно предугадать, куда и в какую сторону забросит человека его планида. Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Спустя несколько дней, он позвонил мне, осведомился, как прошло заполнение, как чувствует себя в новой воде пущенная рыба, и кроме прочего, велел:

– Завтра мы с гостями едем к вам на рыбалку, посмотрим, что там у вас и как. А ты сейчас распорядись, чтобы с вечера накопали нам червей. Штук пятьдесят, нет, лучше сто.

Делать нечего: узбеки червей копали, я пересчитывал.

Звонок от генерального директора тюменской строительной компании, всколыхнул меня. Раньше Рустам Алексеевич руководил восточным филиалом нашего треста, но с наступлением «смутных» дней оттуда ушёл и создал свою компанию. И теперь, взяв подряд на строительство нескольких высотных домов, он предлагал мне вести производство работ, хорошую зарплату, отдельную квартиру, деньги на командировочные расходы.

За ужином я рассказал об этом Елене.

– Копать червей для «шефа» приличному мужчине и впрямь должно быть стыдно. Равно как и работать за такую низкую зарплату. А относительно Тюмени думай сам, тут я тебе ничего сказать не могу.

Увидев на столе моё заявление, шеф негодовал

– Знаешь, я сейчас чувствую себя будто облитым грязью! Что, обманул тебя в чем-то, зарплату недодал? Сколько обещал, столько ты и получал! Если не хватает, скажи, добавлю.

– Нет, уезжаю в Тюмень.

– Тридцать пять. Поверь, здесь это больше чем в Тюмени триста пятьдесят.

– Спасибо, но я уже решил.

Наша старшая дочь Анюта учится на третьем курсе Ростовского университета. С началом лета у неё начиналась учебная сессия. Из полученных денег моей московской зарплаты мы смогли закрыть самые «кричащие» задолженности, оставшиеся передали дочери. Платеж за текущий семестр её обучения была возможность отложить на пару месяцев.

У младшей Яночки начались каникулы, и вместе с Анютой мы решили отправить её к бабушке. Моя мама также живет в ростовской области.

Ранним утром мы с Еленой отвезли их на вокзал. У Анюты характер эмоционально сдержанный, скрытный. Неловко улыбаясь, она теплыми словами напутствовала меня в сибирскую командировку, маме пожелание скорейшего завершения затянувшейся госревизии. Яночка плакала. Ей очень не хотелось с нами расставаться.

В дороге, а затем у бабушки, волнение Яны усилилось настолько, что толком не могла говорить, у неё пропал аппетит, а ночью и вовсе не смогла заснуть. Это сильно встревожило нас, и Елена тотчас решила на один день съездить к свекрови и привезти Яну обратно. Утром следующего дня я провожал Елену на тот же поезд, а поздним вечером третьего дня встретил их. Елена с дороги была сердита, Яна молчалива.

– Как твои дела? – после приветствия спросил я дочь.

– Нормально, – не глядя мне в глаза, ответила она, и я понял, что волнение её просто затаилось.

Наутро позвонив гендиректору в Тюмень, я попросил взять мне билет на ближайший прямой авиарейс, и вскоре из отдела внешних связей компании на мою электронную почту пришли письмо и билет.

Распечатав билет авиакомпании, я вечером показал его Елене.

– А… Ага… – не поднимая головы, пробормотала Елена, не отвлекаясь от дела: что-то искала в кухонном шкафу.

– Что, не хочешь даже бумагу взять, посмотреть, когда вылет? – язвительно спросил я жену.

– Руки в рыбе, видел же, селёдку к ужину чистила, – резко отвечала Елена. – Что, опять не так? Опять жена плохая?

Я и впрямь не заметил, что к ужину будет селёдка.

Все дни перед отъездом отношения с Еленой оставались натянутыми. Ни о какой домашней вечеринке не могло быть речи, и в день перед вылетом я отдыхал со старыми друзьями в кафе. Вернувшись поздно и значительно выпившим, я застал мерно раскачивающуюся в кресле-качалке Елену (непроницаемое, слишком бледное лицо) и грустные глазки Яны. Она всё больше переживала о наших отношениях с женой, предстоящей разлуке.

Сказав Елене какую-то гадость, теперь и не помню, какую именно (вот она, избирательность памяти!), я самостоятельно кое-как уложил вещи в дорожную сумку и отправился спать.

Утром – то же непроницаемое лицо Елены. Просто пожав на прощание руку, она впервые обратилась ко мне на «вы»:

– Благополучного вам перелёта, удачи в работе.

Обняв меня, Яна улыбалась, глаза её были красные от проступивших слезинок…

Умолкнув, Лев долго смотрел на волнующиеся гребни волн, потом поднялся:

– Ты извини меня, но я, пожалуй, пойду. Узнаю, как чувствует себя в отеле Елена, заодно пообедаем с ней. Сейчас как раз время.

– Не беспокойся, я тоже после обеда съезжу в город по своим делам.

– Ты когда уезжаешь? – спросил он, складывая в пакет полотенце, термос, чашки.

– Послезавтра.

– Мне очень хотелось бы обо всём тебе досказать, – выразительно посмотрел мне в глаза Лев, и я понял, что о главном он говорить ещё и не начинал.

Оглянувшись, я видел, как он в приморском киоске присматривал для Елены цветастую шаль, выбирал какую-то брошь.

8

Ночью спалось плохо и на пляж я пришел раньше обычного. И каково же было моё удивление, когда на шезлонге Льва уже лежали аккуратно сложенные его вещи, а вдали, среди вздымающихся волн мелькала его голова.

– Сегодня пришел сюда с рассветом, – кое-как выбравшись из воды, приветствовал меня Лев.

– Как самочувствие Елены? – спросил я.

– Хорошо. Но сегодня она снова решила отлежаться, выспаться. Сказала, к вечеру придёт попрощаться. Нам завтра тоже нужно ехать домой. Дети соскучились.

Мы пили кофе. Лев растирал расцарапанное до крови о прибрежные камни плечо: волна сегодня и вовсе нешуточная.

…В Тюмени встретили меня хорошо. Сибиряки, теплый народ, – успокоив дыхание, заговорил Лев. – В аэропорт генеральный директор Рустам Алексеевич прислал за мною такси, в кафе с его старшим административным составом мы вкусно поужинали и он лично отвёз меня на недавно снятую квартиру, – в хорошем районе, просторную, в двадцати минутах ходьбы от стройки.

– Располагайся, – помогая донести вещи, весело сказал мне в квартире Рустам Алексеевич. – Жильём мы тебя обеспечили, работой тоже. А личную жизнь уж устраивай сам, невест у нас в городе много.

Елене я позвонил лишь распаковав свою сумку, спустя часа четыре после приземления. От перелёта кружилась голова, слегка подташнивало, и говорить по телефону не хотелось.

– Долетел нормально, в квартире обустраиваюсь, – сказал я, подумав, что это можно было передать ей и телефонным сообщением. Мельком также вспомнилось, что прежде после посадки я звонил ей гораздо раньше, как правило, ещё до полной остановки самолёта.

– Спасибо, что позвонил, – Елена тоже была со мной кратка.

Уже на другой день я был всецело занят работой. Многие из производственных вопросов уже были согласованны, дела настроены, пришедшим в компанию за месяц до меня мастером Равилем Бекетовым.

Специалистов и рабочих во вверенном мне подразделении было около сорока человек, и в коллективе ходили нездоровые брожения. С первых дней их отношение ко мне большей частью оставалось настороженным, а порой откровенно враждебным. Но так как объем предстоящих работ был велик, меня это занимало мало. Я знал, что с таким вольным отношением к делу нам никак не успеть сделать всё к назначенному сроку.

Введя систему сдельной оплаты, я вскоре нажил себе здесь врагов, большей частью бездельников. Хотя в целом оговорюсь: северные люди много трудолюбивее южан. Когда после подсчета месячного выполнения работ в заработной плате рабочих выявилась разница в два, а порой и более раз, я слышал угрозы, дескать, «не все из командировок возвращаются здоровыми, народ у нас, сам видишь, сплошь в наколках, и вообще, улицы тут бывают тёмные». Мне же было не до этого: деловая жизнь растит позитив.

В квартире моей недавно был ремонт. Свежие обои, огромная физиономия тигра на зеркальной плоскости шкафа-купе, цвета тигровой шкуры плитка в ванной комнате, – отовсюду смотрел на меня характер хозяйки, уверенной в себе стильной молодой женщины, – любительницы верховой езды, ярких ощущений. Меня же здесь больше забавляла неподвижность, точнее сказать безынициативность обыкновенных бытовых предметов: забытой утром на столе кофейной кружки, сковороды на плите, недорезанного хлеба, крошек, – всего подвижного, в общем-то, живого, – и не смеющего до самого вечера сделать без меня и единого движения, единого поступка.

Спустя несколько недель после приезда, Рустам Алексеевич пригласил меня на корпоратив компании: заставленный закусками длинный стол, музыка, праздничное веселье. С отдыхавшей за соседним столом миловидной Людмилой, заведующей отделом Сбербанка, финансирующего наш проект, я танцевал несколько раз.

– Как живете? – сквозь грохот музыки, спросил я её прямо в ухо.

– Глупо, – отвечала она.

– Как-как? Глупо? – засмеялся я, чуть отстранившись.