Сергей Сидоренко - В эпоху перемен. Мысли изреченные

• Название: В эпоху перемен. Мысли изреченные
• Автор: Сергей Сидоренко
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906979-31-5

Книга «В эпоху перемен» посвящена судьбе Русского мира в нынешний «переходный период». В книге содержится попытка ответить на главные вызовы, с которыми сталкивается сегодня Русский мир. Особенностью книги является то, что это взгляд из нового «зарубежья» – с Украины.

Значительная часть книги посвящена Украине. Это своего рода «летопись» того, что после 1991 года происходило на Украине: заметки о судьбе недавно еще русского народа, населяющего древнюю русскую землю, в центре которой стоит Киев, «мать городов русских», – народа, над которым с начала ХХ века, и особенно в годы «украинской независимости», проводится беспрецедентный эксперимент по изменению его духовного облика, превращению его в иной, нерусский (и даже антирусский), народ.

---

И когда Запад, умело орудуя средствами политики и дипломатии, раз за разом обходит Россию на международной арене, то, помимо горечи и досады, где-то в глубине души теплится еще и чувство гордости: за то, что мы в делах неправедных не преуспели…

Нелишне вспомнить, что согласно Христову учению лучше быть битым и обманутым, чем бить и обманывать самому. Да и относительно интересов все обстоит непросто. Ведь то, что в разное время приобретала Россия, заботясь о своих интересах, – рано или поздно от нее отпадало; тогда как то, что Россия приобретала, жертвуя и давая, прочно к ней прикипело и останется с ней навеки. И именно способность русских людей не замыкаться на собственных корыстных интересах, а думать о всеобщем, страстное искание правды и справедливости, столь часто проявлявшиеся в русской жизни и запечатленные русской литературой, – именно это и привлекало к России множество сердец во всем мире.

(1997)

* * *

НАШИ ДОСТИЖЕНИЯ. Попытаемся оценить, как поступали русские люди хотя бы в последнем, столь трагическом для России столетии, главные события которого у многих еще на памяти.

Во-первых, поверили в проникнувшие с Запада теории о возможности построения общества, основанного на равенстве и братстве (без чего просто свобода им была не мила), – в теории, на которые сами западные общества хором ответили: «Дураков нет!» Поверили массово, большинством народа – что в конечном итоге и предопределило воплощение этих теорий «в жизнь».

При этом последующие поколения «строителей коммунизма», веря, что общество, в котором им выпало жить, – самое справедливое и передовое на Земле, не стали обособляться в «одной, отдельно взятой стране» (как обособляется Запад от «третьего мира» и от нас, ставших теперь «третьим миром»), а охотно делились своим «счастьем» с другими (речь тут, конечно, идет не о советских правителях, которые под видом «братской помощи» развивающимся странам расширяли «сферы влияния», а о народном восприятии нашей внешней политики).

В итоге же спасли мир от коммунизма, выступив в роли подопытных существ, на которых было испробовано это «лекарство» от социально-экономических язв. Мир убедился, что «лекарство» не годится. А судьба состоятельных классов России послужила наглядным уроком для состоятельных классов других стран на предмет того, что с неимущими в своих странах лучше делиться… Нам же этот опыт обошелся в миллионы жизней…

Заодно – и снова ценою многих миллионов жизней – спасли мир от Гитлера, которого вряд ли что-либо могло вообще остановить, кроме именно такой тоталитарной державы, не считающейся ни с какими жертвами. Впрочем, очень возможно, что наши потомки через пару поколений о том, кто победил фашистскую Германию, даже и знать не будут. Потому что уже сейчас, несмотря на свежую память, имеется слишком много охотников разъяснить, «как было дело»…

Обратимся теперь к событиям сравнительно недавним. Уже в наши дни народу, разделенному при большевиках на русских, украинцев и белорусов, популярно разъяснили, что одна его часть – то есть русские – является колонизаторами, а две другие части – украинцы и белорусы – жертвами колониализма, – а посему им положено всеми силами стремиться разорвать «колониальные путы». И когда украинцы (а с ними и остальные «братские народы» бывшего Союза) изъявили желание заполучить ту самую свободу, которой, как выяснялось, их вероломно лишили, то русские в массе своей не стали этому противиться, простодушно рассудив, что негоже притеснять братьев, раз, оказывается, они терпят от нас притеснение.

И хотя в Чечне дело все-таки дошло до стрельбы, но у русского солдата, которому приказали стрелять по чеченцам, требующим свободы, не нашлось достаточных мотивов, чтобы делать это «на совесть». Стрелять «по велению сердца» он не мог, а «по долгу службы» – не захотел (хотя другие, в других странах, «по долгу службы» точно бы стреляли), а потому и стал возможен невероятный почти феномен, когда одна из сильнейших в мире армий проиграла войну каким-то «банд-формированиям». Вся разгадка этого сенсационного поражения именно в том, что у русского народа в решающий момент не оказалось достаточной жадности, эгоизма, жестокости и других качеств, необходимых для того, чтобы «победить» в неправом, как он считал, деле[5].

Кстати, сами лидеры чеченского сопротивления (на протяжении всей военной кампании кричавшие на весь мир о жестокости федеральных войск), став полновластными хозяевами Чечни, сразу же ввели в своей державе показательные расстрелы, честно признавшись, что никакими другими методами этот народ обуздать невозможно. А между тем федеральные войска, несмотря на все ужасы, которыми они ознаменовали свое пребывание на чеченской земле, все же до подобных методов «наведения конституционного порядка» были еще очень далеки…

(1997)

* * *

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. То обстоятельство, что русские очень часто в трудные моменты своей истории, вместо того чтобы консолидироваться, пускаются в изнурительные и бесконечные споры, объясняется, кроме прочего, еще и совестливостью и чувством ответственности.

Они осознают, что победа – это еще не все. Победа нужна не для того, чтобы возобладать над другими и властвовать, а для того, чтобы, победив, обустраивать жизнь в соответствии со своим идеалом. И если обнаруживается, что претенденты на право обустраивать жизнь далеки от верного понимания идеала или по своим качествам недостойны его воплощать, то возникает противостояние…

Хотя и «общечеловеческие» зависть, жажда власти, эгоизм, глупость и прочее тоже, конечно, присутствуют…

(2004)

* * *

ЗЕМНЫЕ БИТВЫ. Россия – страна необыкновенная. В мире ценимая и многими горячо любимая за то, что русский народ никогда не замыкался на исключительно материальных, земных интересах; всегда искал высшего смысла. Возможно, что и устроился он на земле не столь комфортно в сравнении с другими народами – оттого, что достижение комфорта никогда не являлось для него главной целью.

На фоне великой русской литературы с ее устремленностью к высшим истинам, поиском высшей справедливости, Солженицын возвысил голос за то, чтобы повернуть Россию на «земной путь»: чтобы во взаимоотношениях с другими странами Россия больше не поступала «себе в убыток», чтобы перестала, наконец, проигрывать «земные битвы». В работе «“Русский вопрос” к концу ХХ века» Солженицын осуждает извечное бескорыстное поведение дореволюционной России на международной арене. И вместе с тем отмечает, что большевики, не в пример дореволюционным российским правителям, легко выигрывали все внешнеполитические сражения благодаря своей бессовестности, цинизму и коварству.

Такая позиция Солженицына коренится в обстоятельствах его судьбы. Закалившись в смертельном испытании, которое выпало на его долю, Солженицын смог победить и советскую власть, и КГБ, и многое другое.

Примером своей жизни, историей своего персонажа Ивана Денисовича Шухова, который, не прибегая к низостям и подлостям, сумел прожить свой лагерный день, Солженицын дает нам надежду, что и вся Россия, пройдя через глобальные испытания, сможет повторить его судьбу и выжить, и победить…

Но только это будет не вся Россия. Сам Солженицын многократно отмечает, что в России гулаговских (да и вообще, советских) времен осуществился «противоотбор» – и лучшие все же погибли. Как быть с духовными заветами этих людей, запечатленными в их жизненном выборе?

Вспоминается другой наш великий писатель второй половины ХХ века – Василий Шукшин. В написанном им незадолго до смерти и проникнутом глубочайшим раскаянием рассказе «Кляуза» повествуется о том, как автор «воевал», но не смог победить обыкновенную вахтершу; и о том, какие качества ему при этом пришлось проявить. Рассказ заканчивается словами: «Что с нами происходит?»

Конечно, Солженицын и сам активно, и не раз, призывал соотечественников ко всеобщему покаянию. В его произведениях множество покаянных страниц – и это, быть может, самые сильные его страницы, – однако не в этом все-таки основной пафос его произведений, которые более всего обращены к вопросам «как выжить?» и «как победить?» Солженицынские произведения проникнуты редким для русской литературы оптимизмом, они подталкивают к жизни, так что покаяние на их страницах воспринимается как «прикладное», помогающее двигаться дальше.

Произведения же Шукшина написаны словно с точки зрения человека, сидящего где-нибудь на кладбищенской скамеечке и размышляющего о жизни; дающего отсюда, с этого главного, по сути, места, оценку тем или иным ее явлениям. Как в рассказе «На кладбище»: «Лично меня влечет на кладбище вполне определенное желание: я люблю там думать. Вольно и как-то неожиданно думается среди этих холмиков. И еще: как бы там ни думал, а все – как по краю обрыва идешь: под ноги жутко глянуть. Мысль шарахается то вбок, то вверх, то вниз, на два метра. Но кресты, как руки деревянные, растопырились и стерегут свою тайну. Странно как раз другое: странно, что сюда доносятся гудки автомобилей, голоса людей… Странно, что в каких-нибудь двухстах метрах улица, и там продают газеты, вино, какой-нибудь амидопирин… Я один раз слышал, как по улице проскакал конный наряд милиции – вот уж странно то!» Или в рассказе «Мечты»: «…Надгробия каменные, тесаные, тяжелые… Надписи на камнях – все больше купцы лежат. Сколько же купцов было на Руси!.. Тишина была на кладбище. Отторговали купцы, отшумели… Лежат».