Андрей Малышев - Ангелы улиц (сборник)

• Название: Ангелы улиц (сборник)
• Автор: Андрей Малышев
• Жанр: Русское современное

В сборник «Ангелы улиц» вошли повести и рассказы, новые и уже знакомые читателю, которые посвящены славному военному прошлому или суровой действительности настоящего, но имеют одну общую основу – идеи патриотизма, ответственности перед большой и малой Родиной, благородства, отваги, бесконечной жертвенности.

Каждое повествование в сборнике участвует в своеобразной перекличке. Каждый описанный герой является истинным героем независимо от того, в какой промежуток времени он совершает подвиг. А времена различаются характером нравственности и моральных устоев, рождая вопросы: ради чего была война, к чему пришла страна, для чего такая жизнь и кому она мила и приятна.

Преемственность поколений и судеб проходит красной нитью через все повествования, собранные под единой обложкой. Неважно, в какое время ты живешь. Главное другое – как ты живешь и что ты оставишь после себя.

---

– Сделайте это, – махнул ему рукой полковник, – генерал-полковник Гёпнер ждёт моего доклада!

Получив приказ, лейтенант Венгенрот удалился для его исполнения.

С интересом полковник Раус наблюдал, как командир батареи и его солдаты стали подтаскивать противотанковые пушки по лесистой местности поближе к русскому танку на дистанцию эффективной стрельбы.

Советский КВ был неподвижен, и многие из офицеров и солдат делали ставки на то, что экипаж давно уже оставил свой танк, потому что находиться в такой позиции было нелогичным и глупым с точки зрения солдат вермахта.

И вот вся батарея Венгенрота застыла на своих позициях и начала кинжальный безжалостный расстрел русского танка. Последовало более восьми прямых попаданий в русский КВ! Офицеры и солдаты рядом с Раусом ликовали, полагая, что с советским танком покончено раз и навсегда!

Вспышки огня то и дело мелькали на КВ, отмечая прямые попадания немецкой противотанковой батареи.

Внезапно Раус содрогнулся: башня русского танка развернулась и, найдя свои цели, открыла огонь из танковой пушки, планомерно уничтожая противотанковую батарею.

– Василий! – командовал командир русского танка, – цели видишь?

– Вижу, командир, хорошо вижу! – отвечал наводчик орудия. – Сейчас я их сделаю красиво!

– Давай, родной мой, давай! – кричал командир. – Огонь без команды, бей гадов!

Башня танка разворачивалась, и с каждым её поворотом семидесятишестимиллиметровое орудие танка, нащупав цель, выплёвывало огонь по немецким пушкарям.

Вот уже первая пушка врага уничтожена, вторая! Танк вёл бой один в полном вражеском окружении и не думал сдаваться!

Накрыв огнём третью и четвертую пушки врага, танк победоносно замолчал.

– Ребята, спасибо! – по громкой связи раздался голос командира. – Родина не забудет вас! Объявляю вам благодарность за уничтожение врага!

– Служим Советскому Союзу! – дрогнувшими чуть-чуть голосами дружно ответили члены экипажа.

Одинокий танк держал свою оборону!

Немцы были потрясены! Полковник Раус видел, какое разочарование охватило его офицеров и солдат после показательного уничтожения русским танком немецкой противотанковой батареи. Быстро взяв себя в руки, полковник дал команду немедленно доставить на позицию с целью уничтожения не сдающегося советского КВ восьмидесятивосьмимиллиметровые зенитные орудия с бронебойными снарядами. Приказ Рауса был немедленно исполнен. И вот уже немецкая длинноствольная зенитка с осторожностью лисы подкрадывалась к русскому танку, стремясь поразить его.

Но не только глаза Рауса и солдат вермахта следили за передвижением зенитки, за ней пристально следил и экипаж притихшего КВ.

– Спокойно, Вася, – подбадривал наводчика орудия командир, наблюдая за приближением немецкой зенитки, – подпускаем её поближе. Пока движется, она нам не страшна!

– Вижу, командир, – отозвался Ранцев, – вижу, как-только встанут, стреляю!

Приняв решение, немецкие зенитчики остановились и лихорадочно стали приводить свое орудие в боевое положение для поражения русского танка.

– Огонь! – коротко скомандовал командир.

Советский КВ развернул башню и, поймав цель, выплюнул раскалённый снаряд, первым в этой дуэли попав во вражеских пушкарей.

– Огонь! – продолжал командовать командир. – По немецким гадам – огонь!

Не переставая, работала танковая пушка, истребляя врага. Уничтоженная зенитка беспомощно завалилась в канаву, беспощадный пулемётный огонь из всех танковых Дегтярёвых уничтожал остатки зенитного расчёта противника!

Уничтожив вражеское орудие и его расчёт, русский танк замолчал, грозно перекрывая дорогу и лишая немцев надежды на молниеносный блиц-криг, на быструю победу.

Полковник Раус озадаченно нахмурился: странные русские, таким даже не предложишь сдаться, эти точно в плен не пойдут, не купишь их ни рейхсмаркой, ни заграничной едой. Вероятно, можно было купить самых худших из русских и то со временем. Но тех, настоящих воинов, которые сейчас дрались в этом танке, подкупить было невозможно, ибо бились они за самое святое, что имели – свою Родину.

Но что всё-таки было делать с эти танком, надёжно перекрывшим единственный путь снабжения и наступления всей немецкой группировки вермахта?!

Быстро вечерело. С наступлением сумерек Раус точно понял, что докладывать генерал-полковнику Гёпнеру ему не о чем.

Поэтому он приказал лейтенанту Гебхардту вызвать двенадцать добровольцев – сапёров и уничтожить танк путём его подрыва.

Наступила ночь двадцать пятого июня одна тысяча девятьсот сорок первого года.

Солдаты – сапёры вермахта, воспользовавшись ночью, незаметно установили подрывные заряды на танке и подожгли бикфордов шнур.

В ночи раздались хлопки взрывов.

Не успел полковник Раус порадоваться смелости своих солдат, как ожили пулемёты танка, разрывая ночную темноту вспышками длинных очередей.

С каждым выстрелом у Рауса таяла надежда, что его подчинённым удастся разблокировать дорогу.

Ночь была светлой, как и любая тёплая летняя июньская ночь. Как-то незаметно для всех бойцы попали в объятия Морфея. Вскоре экипаж танка был разбужен хлопками взрывов, заметно тряхнувших танк.

– Да, командир, кемарнули чуток и фрицев проспали, – посмотрел на ротного лейтенант Габинский, – немцы не успокаиваются, судя по всему, гусеницы нам рвут.

– Ничего, Яков, – улыбнулся старший лейтенант, – в нашем КВ мы как у Христа за пазухой. А, впрочем, из всех пулемётов – огонь!

– Так ведь не видно никого! – удивился Василий. – В белый свет как в копеечку пулять?

– Всем пулемётчикам – огонь! – скомандовал командир, и объяснил. – Отпугнуть-то фрицев надо, а то ещё гранат нам насуют, а нам таких гостинцев не надо!

Ожили все три танковых пулемёта Дегтярёва, отпугивая немецких взрывников. Поработав несколько минут, пулемёты презрительно замолчали.

– Кстати, – поинтересовался командир, – Яков, вы откуда родом?

– Из-под Винницы я, Иван Захарович, оттуда весь род мой.

– А ты откуда, Василий Петрович, – обратился к Ранцеву ротный.

– Ленинградец я, – был краток наводчик орудия, – а вы, Иван Захарович, откуда?

– Из-под Житомира, – проинформировал всех Трященко, – ох, и красивые места у нас, ребята! Одна охота чего стоит, а рыбалка! Вы представляете, как здорово сидеть на нашем прудике, там такие караси и карпы! Победим врага, всех почту за честь пригласить к себе за праздничный стол. А ты родом откуда, Паша?

– Из Пскова я, у нас тоже очень красивый и древний город.

– Земеля, – заулыбались Смирнов и Широков, – и мы псковские, вот ведь как людей война сводит, а раньше и не встречались в родном городе.

– Иван Захарович, – вопросительно посмотрел на командира Василий, – извините меня за то, что спрошу, но если окажется так, что помощь к нам опоздает и будет суждено судьбой нам всем здесь погибнуть, о ком вы вспомните в последнюю минуту?

– О маме, – грустно улыбнулся старший лейтенант, – правда нет её с нами, давно уже Богу душу отдала, а вот что-то вспомнилась она мне сегодня и даже приснилась…

– А я жену вспоминаю, – вмешался в разговор моторист Широков, – ох, и красива же она у меня! Когда по улице идёт, все мужики на неё глазеют!

– А у меня невеста Настя, – грустно как-то сказал Василий, – и если наши не успеют, боюсь, что она так и не станет моей женой…

– Успеют наши, – ободрил лейтенанта Трященко, – должны успеть!

– Командир, – понимающе посмотрел на старшего лейтенанта наводчик орудия, – ты помнишь про спартанцев, которые дрались с врагом при Фермопилах и потрясли мир своим подвигом?

– Помню, – задумчиво посмотрел на Ранцева командир танка, – не сдались они тогда, хотя враг и превосходил их многократно!

– Вот и мы не сдадимся! – глянул на них Габинский. – Как и они когда то…

– В этом даже не сомневайтесь, – кротко улыбнулся командир и выразительно замолчал.

– А все-таки, за что мы бьемся? – как-то неожиданно спросил у всех Смирнов и виновато улыбнулся при этом. – Да знаю, что за Родину, за наш Союз Советских Социалистических Республик, за Россию-матушку, за товарища Сталина, конечно, и народ наш советский!

– За них за всех, – мечтательно выдохнул Широков, – и за ближних своих, и наших потомков, которые будут после нас… Эх! Вот бы знать, какие будут они, наши дети и внуки?

Командир внимательно посмотрел на бойца и неожиданно улыбнулся:

– Какие? Да такие, что даже вообразить нельзя – честные, справедливые; такие, что даже здороваясь с незнакомцем, всегда первые спросят его: «Помочь?»

– Да, – блаженно как-то просиял Широков, – правильно говоришь, командир, правильно, а иначе и быть не может, ибо общество будет такое – справедливое!

Танкисты переглянулись, улыбаясь.

– Эх, покурить бы, – мечтательно произнёс Павел, – хотя бы махорочки.