Валентина Ильянкова - Не помогайте мне. Я сделаю все сам

• Название: Не помогайте мне. Я сделаю все сам
• Автор: Валентина Ильянкова
• Жанр: Русское современное

Повесть о человеке, который основную часть своей жизни прожил, исполняя чужую роль, сидя в судейском кресле. Он вершил «правосудие» не по справедливости и Законам страны, а в зависимости от своего настроения и наличия свободного времени. Трагедия его жизни под девизом «Я сделаю все сам» и полярные позиции окружающих людей «Хочу помочь». Знаки судьбы о неправедной жизни и о предназначении при рождении. Что выбрать и как жить дальше – он примет это решение.

---

Есть сын, но он подрос и скоро от родительской опеки совсем откажется. Да, и почему нужно разводиться с сыном? С сыном и дальше можно жить вместе, их отношения всегда это позволяли. Расстаться нужно с Фаиной. По большому счету их давно уже ничего не связывало. Фаина всегда баловалась краткосрочными интимными связями. В последнее время у нее появился постоянный boyfriend, и этот факт от мужа она не скрывала. Тимофей предложил, а Фаина согласилась, что развод нужно оформлять, он неизбежен.

Официально, через суд, имущество они делить не стали. Малогабаритная квартира, которая по умолчанию принадлежала роду Базылевых, оставалась Тимофею, а все остальное – загородный дом с дворовым бассейном, сауной, просторным гаражом и машиной переходил во владение Фаине. Конечно, не совсем Фаине, а сыну Артему. Родовое поместье Базылевых Тимофей решил через Фаину, как опекуна, сразу записать на сына.

За неделю до ареста Тимофея они успели подать в суд заявление о разводе и нотариально оформить раздел имущества. Сын Артем пока не принял решение где, или с кем, он будет жить после развода родителей, и временно устроился на постой у дедушки и бабушки по отцовской линии.

Все четыре года заключения Тимофей получал с воли ежемесячные денежные переводы, продовольственные и вещевые передачи. На свидания Фаина не приезжала, но тут все было понятно – скорее всего их брак был расторгнут и свидания с отбывающим срок бывшим мужем Фаине не полагались, не позволяло законодательство. Почему-то прекратили общаться с Тимофеем и родители: то ли болели, то ли стыдились сына-уголовника. В первый год отсидки Тимофей пробовал писать им письма, но всякий раз они возвращались с пометкой «Адресат выбыл».

Но все-таки общение с вольным миром у Тимофея было. Хоть и усеченное до мизера, до нескольких минут в полгода, но было!

Тот самый адвокат, с которым Тимофей был знаком с момента суда, и которого, по его убеждению, наняла Фаина, изредка навещал Тимофея в исправительной колонии, выяснял условия содержания и потребности в вещах и продуктах.

За две недели до освобождения Тимофея из колонии адвокат снова его навестил, и рассказал о планах властей пополнить директорский корпус страны за счет помилованных специалистов, отбывающих наказание в тюрьмах и колониях.

В эти списки наверняка, попадет и бывший судья Тимофей Базылев. Предварительно адвокат тщательно изучил послужной список Тимофея и не нашел там какие-либо, порочащие факты из его трудовой деятельности. Трудовая книжка была наполнена записями о наградах, благодарностях и материальных поощрениях.

В последние годы страна все больше ощущала недостаток в грамотных и добросовестных руководителях предприятий всех отраслей производства: аресты коллег, попавших в коррупционные списки, низкая зарплата, недостаток рабочих кадров, изношенность основных фондов сделали свое дело, и руководители начали массово добровольно покидать директорские кресла. Поэтому и планировалось масштабное помилование заключенных, с единственной целью: пополнение ослабленного проблемами экономики директорского корпуса страны.

– Тимофей Сергеевич, – рассказывал адвокат, – я точно знаю, что через две-три недели Вы покинете колонию. Не могу даже предполагать куда могут Вас направить на работу. Уж, конечно, не в суд или правоохранительные органы. Но о том, что Вы попали в списки для помилования, я знаю точно. Возможно, Вас отправят поднимать сельское хозяйство. Такое может быть! Вы юрист, а сельчане не только сами должны государству, но и им должны немеряно коммерческие структуры. И только юрист сможет как-то разобраться в этой круговерти. А агрономы и зоотехники, поверьте мне, там в полном комплекте. И грамотные, и умные, и работоспособные. Только за свой труд они давно зарплату не получают. А голодные специалисты, это и не специалисты вовсе. Это кулаки-помещики, которым домашнее подворье куда дороже государственного добра.

– Вы уверены, что я в этих списках? Я далеко не производственник, – не поверил Тимофей.

– Да, это так. Мой знакомый из минюста эти списки уже видел, – подтвердил адвокат, – Сейчас от Вас требуется единственное – разумное поведение. Вы даже не пытайтесь отказываться или приводить какие-то доводы. Во-первых, Ваше согласие здесь не требуется, а во-вторых – Вы справитесь. Сегодня я зачислил на Ваш счет в колонии небольшую сумму денег на первоочередные нужды. Деньги Вы получите при освобождении, вместе с документами. Сегодня же, через контролеров колонии, передам пакет с одеждой и обувью и, отдельно, пакет с продуктами. Ключи и техпаспорт от машины и, на первое время, копию Вашего водительского удостоверения, зарегистрированную в ГАИ, привезу сам. Потом Вы, уже самостоятельно, получите новое водительское удостоверение. Машину в день Вашего освобождения сам пригоню сюда. Благодарности от Вас ни в каком виде не жду. Мне уже за эти услуги заплатили. Разве, что подбросите меня до города, там на стоянке я оставлю свою машину.

Перед Тимофеем открылись двери проходной колонии строгого режима в день подписания указа о помиловании. Адвокат его встретил и подвел к машине. Тимофей устроился на водительском месте вполне приличной иномарки и сказал адвокату:

– Ну, что, с Богом? Не страшно ехать с таким водителем, как я? За руль я не садился более десяти лет. Сначала личный водитель, а последние четыре года, сами понимаете – не до прогулок было на личном авто. Мы каждый день работали на производственной базе: видите ли, для срочных нужд страны проволоку очищали от ржавчины. Где-то в стране существуют неисчерпаемые залежи спутанных мотков ржавой проволоки.

– Вы не шутите? – удивился адвокат.

– Нет, какие тут шутки, – Тимофей показал адвокату свои расцарапанные руки, – Кто проволоку путал и зачем хранили – вопрос открытый. Возможно, специально по заказу исправительных колоний страны, чтобы был объем работы для заключенных. Этот ржавый металлолом на территорию колонии периодически привозили несколько большегрузов. Выгружали в склады производственной базы. Заключенные распутывали колючие мотки, а затем проволоку отчищали от ржи. Еще та работа – руки всегда грязные, расцарапанные, а со временем еще и покрытые струпьями от плохо заживающих ран. А результат от этого труда нулевой.

– Ее, что снова отправляли в запасник, на какой-то склад, чтобы ржавела? – снова удивился адвокат.

– Нет, – уточнил Тимофей, – Я предполагаю, что очищенную проволоку затем сдавали в утильсырье как металлолом, но уже чистенький, без коррозии. Колония за каторжный труд заключенных получала деньги и, можно смело утверждать, не рубли, а копейки. В статистике это называется нерациональным использованием людских ресурсов. А могли бы заключенные работать на экономику страны – скажем, в промышленности или строительстве. Там всегда, в том числе и сейчас, наблюдается дефицит кадров. Но для этого организаторы нужны, а их, как оказалось, в нашей стране большой недостаток.

В городе, возле платной стоянки для частных машин Тимофей высадил своего адвоката, вслед ему громко сказал: «Большое спасибо» и уехал.

И только через полчаса дороги в пригородный поселок, где жили его родители и, скорее всего, сын, Тимофей резко нажал на тормоза, остановил машину и чуть было не развернул ее в обратную сторону.

«И как тебя после этого можно назвать? – задал Тимофей сам себе вопрос, – конечно, негодяй. А может, просто ошалевший от свободы заключенный? Это больше похоже на истину. Однако, на лицо факт, что я разучился быстро принимать собственные решения. Очень прискорбно, но это и есть привычка жить по команде со стороны. Не было команды от надзирателя записать данные адвоката, а сам я не сообразил это сделать. Вот и вся разгадка. Колония превратила меня в робота. Взять этот нюанс на заметку и бороться с ним. На сей момент мне известна только фамилия этого человека. Но чтобы связаться с ним, нужен телефон, адрес или место работы. На самом деле это был единственный человек, который хоть как-то поддерживал меня в годы изоляции от общества. Правда, ему за это платили. Работал он по договору и понятно, что выполнял поручения работодателя. А работодатель или вторая сторона по договору, это, конечно, Фаина, хоть и бывшая, но все-таки, жена. Сама не приезжала, но посылала с поручениями адвоката. Спасибо, Фаина! Это тоже можно рассматривать, как поддержку. Ладно, увижу Фаину и узнаю все данные адвоката. Может, еще не один раз свидимся. Просто так, без надобности и дел, а как добрые, старые знакомцы».

Тимофей снова поехал вперед, уж очень хотелось увидеть родителей и сына. Конечно, родители постарели, а Артем подрос и возмужал. Парню в этом году должно исполниться девятнадцать лет. Сын уже не школьник, и не подросток, а студент. Какую профессию он выбрал? Когда-то хотел быть юристом, а потом следователем или судьей! После ареста отца, наверное, Артем передумал быть судьей? Сердце Тимофея захлебывалось от ожидания – скоро, скоро, совсем скоро он их увидит и обнимет. «А на лето, – продолжал он строить свою будущую жизнь, – мои старики, а, возможно, и Артем будут приезжать ко мне, в деревню. А что? Сосновый бор, грибы, ягоды. Река или озеро – это рыбалка, ночевки у костра, шашлыки. Потом нельзя забывать о свежих продуктах – мясо, овощи и фрукты, парное молоко от чистой, ухоженной коровы. Конечно, будут приезжать. Буду жить вместе с родителями и сыном. Наверное, это и есть счастье».