Небольсин Анатольевич - Русская национальная мысль. Том 4

• Название: Русская национальная мысль. Том 4
• Автор: Небольсин Анатольевич
• Жанр: Русское современное

В этом томе уделено внимание русской истории. Анализ наследия Карамзина Н.М. Исследование феномена крепостного права. Простой язык изложения. Читатель, даже не искушенный, получит настоящее удовольствие от прочитанного. Приятного проведения времени.

---

7. Итак, из всего сказанного явственно открывается неизбежность событий 1917 года. О самой революции, как о некоем пороге истории России или новой ее эре, говорить не хочется. Ибо это, с одной стороны, результат накопившегося напряжения и последующий разрыв между Естественным Божественным порядком вещей в жизни и противоестественной сложившейся реальностью к моменту государственного переворота. А с другой стороны, налицо обыкновенная очередная экспансия на Русь святую, которой русские пока ещё не могли противопоставить свое былое величие и твердость9. В то же время прав ирландский философ Эдмонд Берк, сказавший: «Нет большего попустительства злу, чем бездействие праведника». Иными словами, счастьем надо делиться, хотя бы потому, что это единственный способ и условие обладать им. Нам дал Бог радость единения с Ним и этот путь надо показывать всем народам. В противном случае, эти народы будут идти к нам за этой радостью и приобщаться к ней опосредовано силы или всего того, что было в истории мира. Хотя всегда есть золотая середина, следуя которой, можно удерживать мир от трагедий, но если мы где-то не успеваем, то Господь исправляет эти ошибки вот таким вот способом. Заметим, что Сам Спаситель ходил(!) по Иудее (Он сам шёл к народам, а не ждал когда к Нему придут). Причём, проповедовал не умом и не насилием, а Духом Святым. Наше непобедимое шествие не в том, что у нас мощь и сильный народ, а именно в причине этих талантов – в Царствии Небесном, которое имеет некоторое земное выражение в своей некоторой множественной и далеко не самой важной грани, чем является ограниченная первородным грехом земная жизнь православной Руси. То есть надо показывать очевидную, явственную альтернативу всему тому, что исповедуют народы в мире, чтобы люди явственно видели эту разницу. И даже насилие в этом случае не является насилием, если вера насаждается истинно правильная выражение Божественного – это редкий и единственный случай исключения. Это единственный уникальный случай, когда сие не является преступлением перед человечеством, а так как сие творят люди набожные, то о каких-то раздирающих душу случаях жестокости не может быть даже речи. То есть, к примеру, во время семилетней войны 1753-1760 годов, нужно было насаждать православное видение жизни не победоносностью Армии, но в первую очередь Святым Духом, а именно строить Православные монастыри10. Вообще не понятна эта вопиющая халатность. Если бы тогда на завоеванных территориях Европы насаждали Православие, то победы имели бы осмысленность (солдаты, павшие в тех сражениях не зря), и не было бы ни Первой Мировой Войны, ни Второй. Ибо зверю на местах не дали бы зловещую свободу, так сказать была возможность работать адресно и максимально адаптировано к национальной и культурной специфике. Не было бы необходимости сие делать вот так, как это позднее происходило в истории. А так, вроде бы зверь был побеждён, но опять осталась лазейка для выхода из бездны, возможность для семени его свободно развиваться, то есть не быть укрощенным, некому было говорить и показывать навыки победной борьбы с дьяволом, что является основой Православного мышления. Дьявол опять начал расти, повзрослел и окреп и опять начал экспансию в пределы Руси в последующие века и до сегодняшнего дня.

8.Главная характеристика ереси явлена в путанице Божественного с Его творением. Сын Божий, предвечно рожденный может быть только проводником Благодати и Воли Божьей на человеке опосредовано любого творения Господа-Отца. Главное заблуждение Ватикана в том, что они равнозначны. Это стало семенем-причиной всех нестроений в Европе и упадка христианского духа, ибо не Христос адаптировался в язычестве, а ересь, свойственная язычеству, адаптировалось в Христианстве. Иными словами, если живое не наступает на смерть, то смерть наступает на живое. Таким образом, ересь, которая была и насаждалась в те времена, автоматически насаждает свойственный её естеству образ мышления, который, в конечном счете, всегда будет оправдывать нападение во имя сытости, принесения в жертву кого угодно, но только не себя любимого, как диаметральность жертвенности собой во имя жизни других (как у православных). Отсюда следует, что из-за «безразличия» к такому положению дел остаётся болезненное влияние источника зла на здоровое тело. То есть рана кровоточит, забирает силы, парализует всякую функциональность и, в конце концов, в среде русских начнётся постепенное растление всего организма государственности от такого влияния.

Если на всё Воля Божия, то тогда не стоит пахать землю, сеять рожь, а просто отдаться деяниям Духа Святого, который необходимо постоянно стяжать – это тоже подвиг, причем самый тяжелый. Если лечь где-нибудь и успокоиться – но мы же так не делаем. То есть, такая постановка вопроса несёт в себе ересь и крен в понимании дела служения (ничего общего не имеет с Образом служения Самого Спасителя), которое, как великое, распознаётся издалека, с огромных далей. Надо иметь любовь, наверно, чтобы жалеть людей и делать победы в богословской полемике, а не на полях сражений. Трудно тут осознать позицию Ватикана в те времена, и слава Богу, что глава Римско-католической Церкви, спустя тысячелетие после раскола, всё же Сам принёс признание сего заблуждения.

9.Из всего нами озвученного совсем иначе воспринимаются вопросы соотношения язычества в его самых современных прообразах и Православия.

Исходя из предыдущего вопроса, следует сделать важное пояснение о языческой вере. Для этого необходимо встать на позиции этой точки зрения, сформулировать набор инструментов уникального понятийного языка их и, оглядевшись вокруг, стоя на их точке-позиции языческого мировосприятия, на этом понятийном языке описывать все то, что попало в поле зрения. Для нас важно смотреть «не куда попало», а именно в сторону Православия, то есть ответить на то, как смотрится Христианство с позиций Родноверия.

Во-первых, надо помянуть общеизвестное и уже озвученное в предыдущих томах.

Великое переселение народов с Севера до южных пределов, к берегам Индийского океана.

Бросаются в глаза некоторые законы Древнего Израиля, подтолкнувшие Деву Марию к определённым действиям обеспечению своей безопасности.

Наличие в Европе огромных древних каменных сооружений (дольмены, кромлехи, менгиры). Таких как Стоунхендж и других разбросанных по всей Европе дольменов, менгиров, курганов. Это свидетельствует о том, что в этих территориях существовала огромная империя. Ибо столь титанический труд мог быть проделанным только при хорошей организации, активированной работой центра, причем образующей не только организацию труда сельского, военного дела, знающего законы общественных отношений и экономики.

Эти люди были наделены общим языком, общим и единым мировосприятием, одним образом жизни, одним общим делом, общими межродовыми отношениями.

Основным единящим началом была только чистота духовная, выраженная в прощении ближнего, в незлобивости и так далее. Просто чистота или пустота во грехе, как основа для присутствия Духа Святого – это единственная категория, которая оказывается альтернативой всему и оная не нуждается в каком-то обосновании. Это есть радость подобия Богу. Относительно её мы можем что-то понимать или видеть. Всякое загрязнение ей инородно, но не инородно только наполнение этой греховной пустоты Божественным.

Отсюда ясно только одно, что вера древних славян могла быть только монотеистичной и строилась только на фундаменте чистоплотности, без скрепления присутствием Благодати.

Также попадает в поле зрения некоторые исследования современных ученых, которые утверждают, что психика северных коренных народов более устойчива к болевому шоку. Как бы более бесчувственные.

Дело все в том, что древние уже тогда понимали очевидное – все, что мы видим – не есть Бог, а только Его проводник. В противном случае, видимое ушло бы из нашего поля зрения. Тогда нужно избавиться от всякого представления, ибо всякое имя Божье наделено ограниченностью, а потому Им не является. Таким образом, если что-то мы видим – это только Его рука или иная часть Тела, но не Он Сам. Следовательно, нужно отказываться от всякого изображения Творца, о чем Он Сам говорит. Это становится фундаментом для такого состояния человека – состояние отрешенности, которое после Великого Переселения трансформировалось у народов современной Индии в нирвану. Но вот в чем его ущербность отрешенности – все отказываются от изображения Бога в своем уме, но не одинаково, что дает некоторый повод для размежующих общество противоречий. Ведь не понятно, что естественно для природы, а что нет. Тогда есть иной путь, который не противоречит, но гармонично дополняет первый – всем идти в Его сторону11. Тогда все переворачивается с точностью до наоборот – нужны ориентиры, востребованы изображения Бога. Этим движением одного направления, отрешившись по принципу нирваны от всего чуждого, в те времена могла быть только общая цель – строить себе дом вечности после смерти. Христианство же, отрешившись по принципу нирваны от всего чуждого, утверждает вечную жизнь не после смерти, а уже сейчас, при жизни опосредовано Духа Святого, то есть обуславливает государственное образование в Божественной Благодати.