Александр Миронов - Тварина. Повесть

• Название: Тварина. Повесть
• Автор: Александр Миронов
• Жанр: Русское современное

Рассказ о взаимоотношениях старшего поколения и младшего. У одних есть опыт, у других много амбиций. О корысти старушонок, привлекающих к себе выгодных старичков на сожительство с целью «прихватизации» их движимого и недвижимого имущества после их смерти. Подталкивающие своих сожителей к этой грани, играя на их слабостях.

---

И участие Зои Гавриловны проняло его до слёз. Он как ребёнок зашмыгал носом. И обида на родственников, сконцентрировавшая на облике Кати, стала разрастаться. Он завсхлипывал.

– Ох, и твари-ина…

– Тише, тише, спокойно, милый, – приговаривала Зоя Гавриловна, нежным грудным голосом. Но глаза не выражали искреннего сочувствия.

2

Познакомились они три года назад, хотя и проживали в одном микрорайоне за четыре дома друг от друга. А в большом городе, где один дом по народонаселению больше иной деревни, такое вполне возможно. В своём-то доме из пяти этаже и семи подъездов не всех знаешь, а что говорить о соседях по улице, по микрорайону. Вот так вот и жили, друг от друга рукой подать, а встретились и познакомились когда – на вечере ветеранов Отечественной войны, куда Никифор Павлович попал впервые и где, по случаю, они оказались за одним столиком. Видимо, судьба счастливые дорожки налаживает хоть и с запозданием, но в своё время.

Вначале Зоя показалась ему очень молодой и если бы не орден «Отечественной войны второй степени» на лацкане тёмно-синеного костюма, ни за что не поверил бы, что она из той плеяды людей, что и он, о которой всё же нет-нет да вспоминают, по праздникам. Она была невысокого роста, в теле комсомолки-активистки и не в «хилом» наряде. Кроме костюма на ней была кофточка, даже очень белая, такие теперь прозывают как будто бы «кипельными» (напридумывали же словечек! – не в «хилом» наряде, «кипельными»… – от внучки наслышался), и серебристая розочка на левой груди. Розочка при дыхании груди или при движении тела переливалась, серебрилась при ионовом свете в помещении. Казалось, она грелась на этой тёплой подушечке, на свету. Цвет костюма гармонировал с голубыми глазами, правда, слегка поблекшими, но выразительными в рамочке черных ресниц и тонких бровей и потому казавшимися лучистыми. Щёк не тронула возрастная бледность, или почти не тронула, на них умело были нанесены румяна, которые выглядели не вычурно и не кичливо. Правда, на губах помада была немного ярче, однако, в меру и потому так впечатляюще и моложаво выглядела женщина.

За столом, после ста граммов фронтовых и прикупленного «на прицеп», Никифор Павлович повёл себя несколько раскрепощёно, да и соседи стали словоохотливыми. И на очередной вальс под фронтовую песенку он уже пошёл с молодецким задором, пригласив на него новую знакомую. К тому же Зоя Гавриловна была внимательна к нему. Особенно, когда выяснилось, что фронтовые пути у них пересекались, и даже едва не сошлись в Японскую компанию при высадке десанта на остров Сахалин и далее – на Курилы. После героических и в то же время драматических воспоминаний, между ними возникли едва ли не родственные отношения, скрепляющие души фронтовиков. Его рассказы она воспринимала с неподдельным интересом и всячески поддерживала начатый им разговор. С ней было непринуждённо, спокойно, душевно комфортно. И так стало жаль в этот час, что такая женщина прибыла на Сахалин со вторым эшелоном. Ведь могли бы встретиться. И, быть может, жизнь прошла бы по-другому, интересней…

Танцевать Никифор Павлович умел, в рамках домашнего обучения. Так же, наверное, как большинство людей его возраста, поскольку припадочных танцев они в своей молодости не знавали, а с годами, наоборот, дорожили старыми танцами, и танцевали только их, принципиально и с наслаждением. Зоя была из тех, из довоенной поры, а потому умела вальсировать и быстро подстроилась под вождение кавалера. Никифору Павловичу и эта особенность партнерши пришлась по душе.

В танце Зоя выложила своё мнение о нём.

– Вы одинокий? – поинтересовалась она.

– Да. Как вы определили?

– Ну… – она игриво дернула душкой подрисованной брови и засмеялась. – Глаз намётан, с войны пристрелян.

– А вы тоже, – наугад сказал он.

– Да. А вы как поняли?

– Тоже глаз намётан.

И им обоим показалась такая шутка уместной, веселой, и они стали кружиться.

Потом он спросил, перейдя на «ты»:

– Давно вдовствуешь?

– Пять лет, – слукавила тогда она. На сам деле… – А ты?

– Я второй год.

И эта подробность стала ещё одним связующим звеном, закрепляющая их отношения.

Но говорить о жене-покойнице не хотелось, и Никифор Павлович перевёл разговор на фронтовые воспоминания. О том, как в начале войны он был на западном фронте и как их учебный авиаполк разбомбили под Вязьмой, где, к счастью, он был лишь контужен и ранен в голову.

Показал заросший волосами шрам, оканчивающийся на лбу едва заметной загогулиной. Она пощупала его пальцами, – удостоверилась, проявив здесь свой профессиональный навык.

Посетовал на то, что до этого года не мог оформить военную надбавку

– Я ведь был при авиации. Механиком самолетов.

– А я при госпиталях, – сказала она. – С начала сорок второго и до сорок седьмого. Вначале санитарочкой, потом медсестрой. Потом демобилизовалась вместе с мужем.

– Долго не мог оформить военную надбавку за ранение и контузию – потеряны документы. По врачам и комиссиям загоняли. А сейчас у нас в городе новый военком, – продолжал Никифор Павлович. – Молодой подполковник. Матюгнулся, да и говорит: сколько же можно над стариком издеваться!

– Это кого он стариком обозвал? – рассмеялась партнерша. – Совсем человек не разбирается в людях.

Никифора Павловича её шутка тёплой волной окатило сердце, и в глазах засветились искринки. Он тоже засмеялся, прижав её к себе, скорее от охватившего чувства благодарности, неожиданно. И испугался невольного порыва. Но Зоя не отстранилась, а лишь вскинула глаза. Это его смутило, и он принял дистанцию. Смущенный и взволнованный он продолжил прерванную тему:

– Сюда попал первый раз, все как-то некогда было.

– То-то я смотрю, новый человек. И довольно-таки бравого вида. Правда, немного подзапущенного.

– Так возьми шефство!

– Ну-у, поживём, увидим.

– Да чего смотреть? Я уже ранен… осколком из-под Сахалина

– В наши-то годы и говорить о сердечных ранениях?

– А причём тут года? Недавно сказку по телевизору слушал. Так в ней царь, старик, так говорит: «Если все любви покорны, так и я покорный то ж…»

Засмеялись. Зоя Гавриловна на его заигрывания посматривала снисходительно. Как на нечто занимательное и не реальное. Хотелось бы… но кого-нибудь помоложе, по её запросам, на кого она ориентирует себе и внешне поддерживает. Старики ей уже успели поднадоесть. Но от проводов тому, что досталось с вечера, себя не отказала.

Шли через два микрорайона пешком.

– Живу один. Скучновато.

– Мне тоже.

– Тогда, может, ко мне зайдем, или к тебе?

– А почему бы и нет? – игриво засмеялась она.

– Ну, так – куда?

Она пожала плечиками.

– Все! Начнём с моего приглашения! Или с твоего?

– Ну что же, начнём с моего.

Он приобнял её и повлёк решительнее.

И на удивление, и на радость Никифор Павлович оказался не из исхудавших и не выболевших мужичков. Видно, судьба его хранила, а природа сохранила ему силы и, возможно, для неё.

Со старостью приходит мудрость. Если в молодости на знакомства и на ухаживания можно себе позволить роскошь и потратить дни, недели, месяцы, а то и годы, то в возрасте такое расточительство просто непозволительно. Тем более старик, кажется, запал, как говорит молодежь, на неё серьёзно. И тут, пожалуй, есть свой резон…

В пастели, глядя куда-то на окно в темноту ночи, говорила затейливо:

– Никифор Павлович, я вас буду звать Ником. Вы не возражаете?

– Да, пожалуйста.

– А то Никифор – это что-то грубое, мизантропическое, не современное.

– Да хоть копчёным горшком, только в печь не сажай, – засмеялся он. – Главное – чтоб любила и горячéй к себе прижимала.

Он положил Зою себе на грудь, и стал целовать.

А он действительно забыл о годах. Женщина ему уж очень приглянулась, пришлась по душе.

Ещё при жизни супруги, из-за её болезни, когда уже ей было не до интимных отношений, он стал «прихватывать» на стороне, и, как ему казалось, промаха не давал. Благо, что по соседству на даче было с кем. Главное, не дать организму застояться, ослабнуть. Ржавеет ведь не только металл. Когда Анна слегла, Никифора стали интересовать в соседке по дачи женские прелести. Повод нашёлся.

– Поля, – позвал он через забор, она подошла. – Слушай, пойдём ко мне.

– А что случилось? – выгоревшие на солнце Полины брови вопросительно вздрогнули.

– Да сегодня как-никак праздник.

– Какой?

– Вот молодежь пошла, даже такие памятные даты не знает.

– Что за дата, Никифор Палыч?

– Так 9 августа, день победоносного наступления Красной Армии на японских милитаристов.

Полин курносый нос обострился, челюсть отвисла.

– Ай-яй, а я, действительно, не помню.

– Так пойдём, вспомним и отметим. А то одному как-то не очень…