Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке

• Название: Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Детская проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-08-005284-2, 978-5-08-005288-0

В четвертый том пятитомного Собрания сочинений известного детского писателя Сергея Петровича Алексеева (1922–2008) вошли произведения о создании Красной Армии, ее бесстрашных бойцах и их борьбе в годы Гражданской войны с иностранными интервентами и белыми генералами, о мирном труде рабочих и колхозников в годы первых пятилеток, о героях труда – стахановцах, о великих народных стройках: Магнитогорском металлургическом комбинате, Днепрогэсе, Турксибе, Комсомольске-на-Амуре.

Для среднего школьного возраста.

---

– За нами не пропадет.

Повторяет, как и они:

– Люди свои – сочтемся.

Важно уселся Габардиносуконский в автомобиль. Важно тронулся к кораблю, к пароходной пристани. Сопровождают его английские богатеи.

Едут автомобили по одной из главных лондонских улиц. Вдруг – что такое?! Нет впереди проезда. Занята улица демонстрантами. Транспаранты над колонной. Читает Габардиносуконский слова на плакатах:

«РУКИ ПРОЧЬ ОТ СОВЕТСКОЙ РОССИИ!»

Поморщился Габардиносуконский. Лондон – и вдруг такое! Поморщились английские богатеи. Дали они шоферам команду объехать демонстрантов соседними улицами. Свернули машины в соседние переулки – в один, во второй, – объехали неприятное место. Снова выкатили машины на широкую улицу. Что такое?! И здесь, и по этой улице, во всю ее ширь идут демонстранты. Транспаранты колышутся в воздухе. Читает Габардиносуконский:

«РУКИ ПРОЧЬ ОТ СОВЕТСКОЙ РОССИИ!»

Снова пришлось объезжать им улицу. Но вот наконец добрались они до пристани.

Стоит у причалов корабль-красавец. Блеском сверкают борта и палуба. Трубы поднялись в небо.

Подкатили машины к корабельному трапу. Вышел из автомобиля Габардиносуконский. Видит, плакат висит на пароходе. Читает Габардиносуконский, читают английские богатеи:

«РУКИ ПРОЧЬ ОТ СОВЕТСКОЙ РОССИИ!»

Забастовали английские докеры. Отказываются они, не хотят для белых генералов в Россию грузить оружие.

Не отправляется пароход. Замер, стоит у пристани.

«РУКИ ПРОЧЬ ОТ СОВЕТСКОЙ РОССИИ!» – всюду видно.

– Руки прочь от Советской России! – на всех континентах слышно.

«Орел и решка»

Два белых солдата, Иван Ворон и Петр Дятел, играли в «орла и решку». Это игра такая. Подбрасывают вверх монету. Пока крутится монета в воздухе, один из играющих загадывает, какой стороной упадет она на землю.

– Решка, – загадывает Ворон.

Летит монета стремительно вверх. Вертится. Вот падает вниз. Вот о землю шлепнулась.

– Решка, решка! – радуется Ворон. – Угадал – значит, выиграл.

Загадывает теперь Дятел. Устремилась снова монета вверх.

– Орел, – произносит Дятел.

Угадал и Дятел.

Весь свой поход от самого Пскова до Петрограда увлекались Иван Ворон и Петр Дятел игрой в «орла и решку». Как только привал, как только в пути остановка, только и слышат соседи:

– Орел!

– Решка!

– Орел!

– Решка!

Играют Дятел и Ворон с увлечением. До дурости, до отупения, до тошноты.

Развернулись бои под Пулковом. Здесь снова, как в 1917 году, при наступлении войск Керенского и генерала Краснова, решалась судьба Петрограда. Не до игры в монету теперь солдатам.

Остановили под Пулковом красные белых. Не пустили Юденича в Петроград. Сами стали теснить Юденича.

Отступают со всеми Дятел и Ворон. Отступают, снова в небо пятак бросают.

А когда белым и вовсе стало под Петроградом худо, решили солдаты устроить гадание. Бросить монету на «жизнь», на «смерть», то есть задумать: быть ли солдатам в бою убитыми, остаться ли после войны в живых.

Бросили вверх монету.

Ворон задумал «орла». Если ляжет кверху «орлом» – останется в живых, если «решкой» – плохи его дела.

А Дятел задумал «решку». Если ляжет монета «решкой», цел, невредим Дятел, если же выйдет она «орлом», то плохи дела Дятла.

Что есть силы метнули солдаты монету вверх. Чуть-чуть не улетела она за облако. Зависла там в высоте, несется стремительно вниз. Вот сажень до земли, вот аршин, вот и пулей о грунт ударилась.

Впились солдаты в нее глазами. Кому же дарует монета жизнь?

Смотрят солдаты – глаза навылет. Но что такое?! Не видят монетных они сторон. В землю вонзилась ребром монета. Вонзилась, застряла. Нет ни «орла», ни «решки».

– Вот это да! – подивился Ворон.

– Вот это да! – подивился Дятел.

Смотрит Дятел на Ворона. На Дятла глазеет Ворон.

– Вот это да! Как же понять? Как же считать?

Гадают солдаты: то ли оба в живых останутся, то ли обоих в списки готовит смерть.

Чем же закончилась их судьба?

Оба в живых остались.

А почему?

Сбежали из войск Юденича.

Сунулся

Илька Маврин с детства был любопытным. В любое дело – нужное, ненужное – сунется.

Как-то сорвался с привязи барский бык Мефистофель. Все – кто в дом, кто в сарай, кто за ворота дубовые спрятались. А Ильку любопытство взяло. Хотел посмотреть, как бушует бык Мефистофель. Сунулся. И был тут же Мефистофелем на рога подхвачен.

Боднул его бык так, что пролетел Илька, как планерист, от лавки купца Заликина до сельской огромной лужи и в лужу лягушкой шмякнулся.

Был и такой случай. Забежал к ним в деревню бешеный волк. И тут тот, кто поумнее, кто в дом, кто в сарай, кто в баню быстрее спрятался. А Илька снова со своим любопытством сунулся. Хватил его волк, едва отходили Ильку. Сельский фельдшер уколы в нужное место ему колол. Колол, приговаривал:

– Не суйся! Не суйся, куда не надо.

Вот и мать:

– Илька, не суйся! Илька, сиди на месте!

Да что ему материнские просьбы, советы, наказы. Устроен, видимо, Илька так, что в любое дело – нужное, ненужное – не может не сунуться.

Село их, Большое Кузьмино, находилось недалеко от железнодорожной станции Александровская.

Красные взяли Детское Село и теперь наступали на Александровскую.

Белые отходят под огнем красных. И тут кто-то из белых офицеров вспомнил, что в одном из боев они захватили в плен раненых красноармейцев.

– Волоки красных! – дана команда.

Решили белые сделать из пленных живой заслон.

Пригнали пленных. Поставили перед собой. Пригнали сюда и нескольких кузьминских крестьян. Сунулся было Илька. Хотел посмотреть, как белые отступают. Белые Ильку за шиворот – и в общий строй.

Отходят белые, гонят рядом с собой заслон. Прикрылись от пуль и снарядов красных.

Ступают пленные. Ступает Илька. Что там бешеный волк, что там бык Мефистофель – смерть смотрит своими глазами на Ильку.

Погиб бы, наверное, Илька, погибли бы, наверное, все, да красные командиры заметили мальчика. Сообразили красные, в чем дело. Прекратили огонь.

Прекратился огонь. Отступают без потерь белые. По-прежнему не отпускают от себя, прикрываются пленными красноармейцами.

– Стреляйте, стреляйте! – кричат пленные красноармейцы нашим.

Не стреляют красные. Не хотят, чтобы вместе с белыми и свои погибли.

И вот тут кто-то из пленных нашелся:

– Ложись!

Упали на землю люди, открыли белых. Видят красные командиры: открыты белые, дали команду снова начать огонь, дали команду идти в атаку. Побежали в атаку красные. Побежали от красных белые.

Поднял Илька голову – жив, здоров. Рядом видит, белый солдат убитый, винтовка валяется. Схватил ее Илька. Поднялся в рост. И вот он в рядах атакующих.

– Илька!

– Илька, не смей!

Да где уж! Мчит с винтовкой вперед, как ураган, мальчишка. Устроен, видимо, Илька так. Не может мальчишка торчать в последних. В первые рвется Илька.

Дородный

Красноармейцу Артему Дородному не досталось винтовки. Подшучивают товарищи над Дородным (а надо сказать, он не только своей фамилией, но и внешним видом был человек представительный):

– Дородный – и вдруг без винтовки.

Много новых бойцов во время наступления генерала Юденича влилось в Красную Армию. Многие поднялись тогда на защиту красного Петрограда. Не хватало винтовок. Безвинтовочным Дородный в роте был не один.

Посмотрел командир на Дородного, на тех, которые, как и Дородный, стояли в строю без винтовок, сказал:

– Придется в бою добыть. – Добавил: – Отбил – получай. Считай, что собственность.

Выдали безвинтовочным пики, сабли. Досталась Дородному сабля. С саблей и стал воевать.

Недалеко от Детского Села находилось Красное Село. Взяли наши Детское Село, начали борьбу за Красное.

Здесь, севернее Красного Села, и действовала стрелковая рота, в которой сражался красноармеец Дородный.

Наступала рота не в лоб, не с открытого места, а заходила противнику вбок, укрывалась оврагами.

Дородный на ногу быстрый. В первом ряду оказался. Идет, саблю словно ружье, несет.

– Да не стрельнет она, не стрельнет! – смеются бойцы.

– А вдруг стрельнет, – отвечает Дородный.

И вправду «стрельнула» сабля.

Около Шунгорова овраг разошелся на два рукава. Взяли бойцы правее, а Дородный свернул налево. Свернул, пробежал шагов тридцать, поднялся из оврага и вдруг вышел с тыла к артиллерийской батарее белых. Смотрит Дородный – четыре пушки. Смотрят белые – красный боец перед ними. Не ожидали белые удара с тыла. Да и не думали, что вышел на батарею всего лишь один Дородный.

– Спасайся! – кто-то из белых крикнул.

Бросились белые от батареи. И всё же одного из них успел Дородный достать своей саблей.

Прошла минута, вторая, подбежали к этому месту другие бойцы. Смотрят, а батарея уже взята.

Стоит Дородный, на саблю, как на трость, опирается. Выходит, что с одной саблей взял целую батарею.