Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке

• Название: Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Детская проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-08-005284-2, 978-5-08-005288-0

В четвертый том пятитомного Собрания сочинений известного детского писателя Сергея Петровича Алексеева (1922–2008) вошли произведения о создании Красной Армии, ее бесстрашных бойцах и их борьбе в годы Гражданской войны с иностранными интервентами и белыми генералами, о мирном труде рабочих и колхозников в годы первых пятилеток, о героях труда – стахановцах, о великих народных стройках: Магнитогорском металлургическом комбинате, Днепрогэсе, Турксибе, Комсомольске-на-Амуре.

Для среднего школьного возраста.

---

– Как?

Отвечает Кикикин:

– Самообслуживание.

Смеются другие – эка ж словечко выдумал!

Вступили деникинцы в город Курск. Вот где мечта, где простор солдату. Юрок, пронырлив, нахален Довмонт Кикикин, сразу видно – сын богача. Пригрозил он винтовкой какому-то портному. Френч, галифе и рубаху сшил за сутки ему портной.

Смотрят солдаты – Кикикин, словно жених, с иголочки.

– Откуда?

– Как?

Отвечает Кикикин:

– Самообслуживание.

Вступили войска в Фатеж. Город Фатеж на пути к Орлу. И в Фатеже куда-то исчез Кикикин. Где-то шнырял, вынюхивал. Вернулся. Смотрят солдаты: сапоги на нем хромовые. Новые. Со скрипом.

– Откуда?

– Как?

Отвечает Кикикин:

– Самообслуживание.

В город Кромы вступила Белая армия. Это рядом совсем с Орлом. Снова простор Кикикину.

Уже в тонкорунной папахе стоит Кикикин.

Доволен солдат-деникинец: и одет, и обут, и желудок всегда набит. Хорошее дело самообслуживание.

Вступили войска в Орел. Снова исчез Кикикин. Ждут его час. Ждут день. Волноваться стали.

Вдруг видят, несется Кикикин.

– Караул! – истошно вопит.

Посмотрели солдаты: нет ни папахи на Кикикине, нет ни сапог. Исчезли френч, галифе, рубаха.

Голым, в чем мать родила, несется к своим Кикикин.

Что же случилось?

Раздели Кикикина солдаты соседней части. Вор дубинку унес у вора. Нередко случалось такое в войсках Деникина. Привыкнув грабить других, деникинские солдаты стали друг друга грабить.

– Верну! Отомщу! – бушевал Кикикин.

И верно, вернул. Для острастки теперь гранатами вдоль и поперек обвесился. Ходит как склад с оружием.

Недолго ходил Кикикин. На первой версте за Орлом погиб. И надо же – на собственной гранате подорвался деникинец. Взорвалась одна из гранат Кикикина.

Поражались другие:

– Сам! На своей гранате!

Вспоминали Кикикина:

– Самообслуживание!

Автограф

Пардон-Халилецкий – пианист, музыкант. Одобрял Халилецкий во многом белых. Хотя знал, что они разбойничают.

– Так время такое, – говорил Халилецкий.

Знал, что казни, что розги для непокорных у них в ходу.

– Фи, – говорил Пардон-Халилецкий. – Я демократ. Я категорически против казней. Розги? Хи-хи, розги – это другое дело.

Считал он, что белые порядок несут России. Лучше они, чем красные. Впрочем, не очень ругал и красных:

– Я демократ, я демократ. Что-то есть и у них хорошее.

Захватили белые город Курск. Отмечали свою победу. На торжественный ужин был приглашен и Пардон-Халилецкий.

Сам генерал Кутепов пришел на ужин. Генералы в зале. Юнкера, офицеры, нарядные дамы в зале.

Играл Халилецкий на фортепьяно. Играл. Старался.

Похлопали дружно ему офицеры. Генералы улыбкой встретили. Дамы кричали:

– Браво!

Кланялся важно Пардон-Халилецкий. Был на десятом небе. Попросил он на память автограф Кутепова.

Пригласили к столу музыканта. Выпил он шампанского. Милое общество!

Хорошо на душе у Пардон-Халилецкого. Дружно кричал с другими:

– Слава Деникину!

– Слава Кутепову!

– Май-Маевскому долгие лета!

Были танцы, затем и карты. Заговорили потом о красных. Не удержался Пардон-Халилецкий. Полез со своим любимым:

– Я демократ, я демократ. Что-то есть и у них хорошее.

Обернулись на эти слова офицеры. Генералы глаза скосили. Посмотрели, как змеи, дамы.

– Что-то хорошее?

Выпил Пардон-Халилецкий шампанского. Море ему по колено.

– Так точно, хорошее, – сказал Халилецкий. – Хи-хи, не секут они, скажем, розгами.

Сказал и этим подал идею. Насупился Кутепов.

– Красный змеёныш! – прошипел генерал какой-то, что-то шепнул кому-то; какой-то полковник куда-то повел глазами; какой-то поручик едва заметно кивнул головой и тихо ответил:

– Есть.

Поманили за дверь Халилецкого. Вышел. Схватили его офицеры. И тут же, как куль, в подвал.

Скрутили, связали, на лавку бросили. Взлетели, как сабли, над Пардон-Халилецким розги.

– А-а-ай! – завопил Халилецкий. – Я пианист! Я музыкант! Я демократ!

– Демократ! – хихикают офицеры.

Взлетают, взлетают розги.

Больше недели отлеживался после этого Пардон-Халилецкий.

Остался на память автограф Кутепова. Один – на бумаге, второй – на теле.

Ромашки

Во время наступления генерала Деникина на Москву в городе Харькове для деникинской армии был организован сбор средств. Объявили в Харькове День ромашки. Лето. Как раз уйма в полях ромашек. Вот и стали их продавать на улицах города. Появились сотни корзин с цветами. Продавцами их были дети. Разнаряженные, разодетые. В матросках мальчики. В бантиках девочки. Сынки и дочери богатых родителей.

Плата за ромашки могла быть любой. Возьми ромашку, а в корзину положи сколько хочешь – хоть копейку, хоть сто рублей.

Сбор от продажи ромашек и поступит в фонд деникинских войск.

Оживились улицы Харькова. Повалили к цветочным корзинам все те, кто против Советской власти, кто за Деникина. Кто рубль, кто два, кто полтину, кто двадцать копеек в корзину бросит. Особенно стараются местные богатеи, обходят один другого.

– Я десять рублей положил!

– Что – десять, я – двадцать!

– Что – двадцать, я – тридцать!

– Что – тридцать, я – сорок!

– Подумаешь – сорок. Я сто положил целковых!

Мальчишка Игнашка, по прозвищу Сверчок, оказался на редкость в тот день смекалистым.

Не в семье богачей появился на свет Игнашка. В железнодорожных мастерских работал рабочим его отец. Соседи по дому, соседи по улице тоже простые рабочие люди.

Спохватились в тот же день на рабочей улице: где же Сверчок Игнашка?!

Мать всполошилась. Отец всполошился. Всем домом пошли на поиски. Лишь к вечеру вернулся домой Игнашка.

Идет, как луна сияет. Держит в руках корзину.

Заглянули в корзину люди. На дне лепестки от ромашек. Рядом целая горка денег.

– Для рабочей кассы, – сказал Игнашка. (Была у рабочих такая касса для общих нужд.)

Догадались люди, где пропадал Игнашка.

А на следующий день притащили соседи газету. И вот тут все без конца дивились. Напечатан в газете снимок. На снимке Игнашка, а рядом с ним генерал Деникин. Ниже подпись, что сам генерал Деникин купил у Игнашки за десять рублей ромашку.

Пригодились Игнашкины деньги. Передали их рабочие из рабочей кассы на нужды харьковским революционерам-подпольщикам.

Долго вспоминали тогда Игнашку:

– Ну и Сверчок! Ну и Сверчок! Деникину всунул, шельмец, ромашку.

Получилось: Деникин на борьбу с Деникиным раскошелился на десятку.

Все ушли

Тяжело для молодой Советской страны сложились дела на юге. Партией большевиков брошен призыв:

– Все на борьбу с Деникиным!

Ваня Заброда, Петя Зимянин и Люба Кубанчик собрались пойти добровольцами в Красную Армию. Явились на сборочный пункт. Отвечают им:

– Молоды еще! Молоды!

И верно: им по 15 лет.

Однако мечтают друзья о фронте, о защите Советской власти.

Представляет Ваня Заброда себя верхом на боевом коне. Вот он лихо на белых скачет. Шашка в руке грозным огнем сверкает. Разбегаются белые.

Петя Зимянин – артиллерист. Старший в батарее.

– Огонь! Огонь! – командует Петя.

Летят снаряды. Точно ложатся в белых.

И Люба Кубанчик мечтает о подвигах. Сумка висит у нее на плече. Красный крест на сумке. Сестра милосердия, сестра милосердная Люба Кубанчик. Вот она с поля боя выносит раненого.

«Сестрица, спасибо», – шепчет боец.

Лежат ребята в травах. О своем мечтают. Ваня Заброда к Пете:

– Стреляешь?

– Стреляю, – признается Заброде Петя.

Петя Зимянин к Ване:

– Скачешь?

– Скачу, – отвечает Ваня.

Вместе они к Любе Кубанчик:

– Спасаешь? Тащишь?

– Тащу, – признается Люба.

Мечтали, мечтали. И вдруг решили:

– В город идем!

– В райком комсомола. Верно!

– Там разберутся.

– Возьмут.

Отправились друзья в райком комсомола. Подходят, встречают ребят, таких же, как они. Тоже о фронте мечтают.

– Закрыт, – говорят, – райком.

– Как – закрыт?

– Почему закрыт?

Подошли к двери. Висит объявление.

Читает Ваня:

– «РАЙКОМ ЗАКРЫТ. ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ».

Растерялись друзья. Огорчение на лицах. А мимо спешат ребята:

– Хотите с нами? Пойдемте. Часть формируется.

И верно, создавалась новая красноармейская часть для борьбы с Деникиным.

Отправились друзья прямо в часть.

– Возраст? – спросили в части.

– Шестнадцать лет, – ответили дружно ребята.

Ваня Заброда для надежности даже сказал:

– Семнадцать.

Посмотрели на них командиры. Глаза у ребят как огонь горят.

– Попробуем, что ли? – обратился один командир к другому.

– Можно, пожалуй, – сказал второй.

Зачислили в красноармейскую часть подростков. Ушли комсомольцы на бой с Деникиным.

Миллион

Гвардейскому полку Белой армии, который первым вступит в Москву, был обещан миллионный приз.