Анонимный автор - Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания

• Название: Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания
• Автор: Анонимный автор
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9903621-2-3

Составитель этой книги – один из уважаемых афонских старцев, по смирению пожелавший остаться неизвестным. Более 30 лет он собирал и систематизировал повествования и изречения, отражающие аскетическое и исихастское Предание Святой Афонской Горы. Его восемьсотстраничная книга, вышедшая на Афоне в 2011 году, выдержала несколько переизданий. Ради удобства читателей и с благословения старца русский перевод выходит в трёх томах – «Жизнеописания», «Сказания о подвижничестве» и «Рассказы старца Паисия и других святогорцев», которые объединены общим названием «Новый Афонский патерик».

Первый том патерика содержит ранее не известные жития 25 афонских подвижников, по большей части наших старших современников, угождавших Богу в середине XX века.

---

Калива старца Петра

Однажды его спросили, почему он не выходит из келии. «Если я выйду из келии, – ответил отец Пётр, – то мы скажем лишнее».

Старец был нестяжателем. Один-два раза в год он выходил из келии для того, чтобы продать своё рукоделие (он плёл чётки) и запастись сухарями. Каждый день он не вкушал пищу до девятого часа, а пищу с елеем не употреблял почти весь год. Его обычной пищей был травяной чай[49] с сухарём. Часто старец воздерживался от пищи по три дня, причём делая это по велению сердца, а не только тогда, когда это предписывает церковный устав. Отец Пётр говорил иеромонаху Дионисию из Малого скита святой Анны, когда тот был молод:

«Чтобы жить в пустыни, надо быть хорошим поваром. Гляди: в воскресенье надо сварить фасоль и потом есть её до вторника. В среду в эту фасоль надо добавить немного водички и снова её отварить, а в четверг добавить туда помидорку. В пятницу – ещё немного соли и воды. Ну, а в субботу туда можно долить воды с мукой, а уж в воскресенье… да, в воскресенье приходит время готовить новое блюдо. Так на одной готовке можно прожить целую неделю».

Однажды, когда выпал снег, отец Дионисий (чья келия находилась на скале напротив) видел, как старец ходит взад-вперёд босиком по снегу. Отец Дионисий спросил, зачем он это делал, и тот по секрету рассказал, что был обуреваем плотской бранью и поэтому ходил босиком по снегу, преодолевая плотское разжжение.

Старец Пётр имел благодатное дарование видеть события, которым предстояло случиться. Однажды, по повелению свыше он пришёл к старцу каливы святого Харалампия в Новом скиту и сказал ему: «Геронда, приближается волк, который хочет утащить твою овечку, ты это знаешь? Твой послушник в опасности, ты наблюдаешь за ним? Будь к нему внимателен: иначе он уйдёт в мир и оставит монашество». И действительно, этого послушника душили помыслы, и он вынашивал план, желая уйти, а старец Пётр из своей кельи видел это. К несчастью, послушник ушёл в мир и женился, несмотря на все старания его старца.

Отец Пётр жил, совершенно не отвлекаясь ни на что постороннее. Летом он поднимался к Афонской вершине, объясняя это тем, что идёт собирать чай. Но в действительности старец шёл туда ради исихии. Там, высоко в горах, он предавался непрестанной умной молитве и созерцанию. Старец очень мало общался с людьми. Он старался жить невидимо для других, и поэтому о его жизни сохранилось очень мало сведений. Но, как говорят святые отцы, часто достаточно и одного слова, чтобы понять духовное состояние и внутреннее делание монаха. Ведь и одного глотка достаточно, чтобы распробовать вино, находящееся в большой бочке. Так и со старцем Петром. Если судить по тем немногим сведениям, которые сохранились, он, по всей вероятности, был человеком, преуспевшим в молитве. Отец Пётр был монахом молитвы, монахом внутреннего делания. Он был настоящим аскетом – монахом, понуждающим себя, подвижником, сочетающим практику и теорию.

Все отцы, знавшие старца Петра, говорят о нём самые добрые слова: «самый лучший в этих местах», «настоящий монах», «необыкновенно святой старец». И старец Паисий Святогорец говорил, что из подвижников, которых он знал, отец Пётр достиг наивысшей меры, и поэтому сам отец Паисий хотел стать его послушником.

Отец Ефрем Катунакский[50] имел глубокое благоговение к отцу Петру и говорил: «Встреча с этим человеком, беседа оставляли в сердце какую-то сладость. Он никогда не шатался по бдениям, чтобы рыбки поесть, никогда и никому не послужил поводом для соблазна. Прожить на Святой Горе всю жизнь и находиться со всеми в мире – это дорогого стоит».

Встречая на дороге других монахов, отец Пётр не говорил им обычное: «Благословите!» Он приветствовал их следующим – намного более глубоким – приветствием: «Отцы, мы уходим[51]».

Старец был очень деликатным человеком. Он избегал ночёвки в чужих келиях, чтобы и отцов не обременять, и самому не терять безмолвия и не нарушать своего устава. Однажды старец Иоаким Карейский из ватопедской каливы Вознесения убеждал старца переночевать у него, однако отец Пётр никак не соглашался. Из Кариес он пешком пошёл в Дафни. По дороге стемнело, начался дождь, и старцу пришлось ночевать в дупле большого каштанового дерева.

Почувствовав, что приближается кончина, старец оставил свою келию в Малом скиту святой Анны и пошёл умирать в келию своего пострига – каливу святого Петра, желая там оставить свои кости. Здесь он прожил несколько месяцев и скончался в 1958 году, в день памяти святого Петра Афонского, имя которого носил и в честь которого был освящён храм его келии. После его кончины нашли только несколько сухарей в старой корзине и полбутылки оливкового масла для лампады. Ни кровати, ни подстилки в каливе не было.

Благословение его и молитвы да будут с нами.

Аминь.

5. Подвижник Гавриил Карульский

Старец Гавриил, великий карульский подвижник, родился в 1903 году в деревне Плата́ни в Ахайи.[52] Его отца звали Димитрий Воязо́глу, а мать – Паго́на. В крещении ему было дано имя Георгий.

Однажды, когда Георгий был ещё младенцем, мать, держа его в своих объятиях, приговаривала: «Когда мой сыночек вырастет, я его женю». А младенец ответил: «Я стану монахом». – «Ой-ой-ой, Боже упаси!» – испугалась мать.

Придя в совершенный возраст, Георгий стал полицейским и служил в Калама́те. Когда он принял непреклонное решение стать монахом, его сестра видела сон: брат уходит в монахи, а она осыпает его цветами. Он спросил её: «Ты хочешь, чтобы я стал монахом?» И она ему ответила: «А разве есть на свете что-нибудь лучше?» Когда впоследствии их родители вспоминали об этом, они очень сетовали, что сестра, зная о намерениях брата, ничего им не рассказала. Из-за этого они били несчастную девушку. Так позднее вспоминал сам старец.

В 1930 году, в возрасте 27 лет, Георгий оставил суету мира и прибыл на Святую Афонскую Гору, чтобы стать монахом. Сильное рвение и стремление к высшей аскетической жизни привели стопы Георгия на суровую Карулю – в самое сухое и лишённое утешений место на всём Афоне. Там, в одной пещере, при которой была церковь святых Архангелов, жил тогда старец Серафим. Этот отец Серафим, будучи молодым монахом, однажды преслушался своего старца Гавриила, основателя сего аскетирия,[53] и по попущению Божию стал одержимым. Его старец Гавриил с болью обратился к Архангелу на храмовой иконе, спрашивая:

– Что же с ним такое, мой святый Архангеле?

От иконы раздался голос:

– Я наказываю упрямца для того, чтобы он взялся за ум.

– Ну, давай тогда его исцелим, – попросил старец Гавриил.

Отец Серафим после этих слов тут же избавился от власти диавола и стал здоров.

В другой раз отец Серафим поругался со своим старцем Гавриилом, и тот его прогнал. Отец Серафим пошёл к одному духовнику, рассказал об этом и получил следующий совет: «Возвращайся, мил человек, положи своему старцу поклон и сделай это с наибольшим по возможности смирением, поскольку диавол всеми силами навалился, чтобы погубить хотя бы одного из вас. И знай: вскоре один из вас отойдёт ко Господу». Отец Серафим вернулся к старцу, помирился с ним, а вскоре его старец, отец Гавриил, скончался.

Вот к этому-то старцу Серафиму и поступил в послушание юный Георгий и начал подвизаться в отсечении своей воли и самоотвержении.

17 марта 1933 года Георгия постригли с именем Гавриил в честь святого Архангела, покровителя аскетирия, и в честь его «духовного деда» – старца Гавриила.

В день пострига он увидел, как бес в образе обезьяны прыгает прямо перед ним. «Геронда, обезьяна!» – закричал отец Гавриил. «Скажи ей: “Во огнь вечный!”», – ответил старец. И как только отец Гавриил повторил эти слова, бес-обезьяна исчезла.

В послушании у своего старца отец Гавриил прожил шесть лет. Старец Серафим отошёл ко Господу вечером, сразу же после возгласа «Молитвами святых отец наших…» в конце вечерни, которую читал отец Гавриил. С почтением и любовью он похоронил старца и, имея в качестве напутствия его благословение, отдал себя бо́льшим подвижническим подвигам. Это благословение он унаследовал, поскольку честно дослужил старцу до конца и его упокоил.

Отец Гавриил искал всё больших и больших подвигов: спал на досках и вместо подушки клал камень, держал строжайшие посты. В аскезе он «шёл по самому краю обрыва». Его обычной трапезой был один сухарь: он не ел ни горох, ни фасоль, поскольку считал их лакомством. Так, он ел только сухари, немного растолчённых в ступе миндальных орехов, а в августе – несколько смокв. Возле келии он посадил виноградную лозу, но виноград раздавал другим, отговариваясь, что сам не может есть его, потому что у него нет зубов. Также он питался дикими травами и листьями одуванчика. Подвижник не нарушал своего поста даже на Пасху. Такой образ жизни старец утверждал на апостольском изречении подвизаяйся от всех да воздержится,[54] понимая слова «от всех» во временно́м смысле. Однажды в монастыре Дионисиат на Пасху отец Гавриил попросил, чтобы ему дали то, что осталось от Страстной седмицы. Когда ему сказали, что всё уже выбросили, он в сам день Воскресения Христова поел только хлеба и маслин. Однажды старец оказался на трапезе в общежительном монастыре. В тот день было разрешение на всё, однако отец Гавриил не нарушил своего устава, не разрешил своего поста. Он ел только хлеб и маслины. В другой раз там же было предложено повидло. Увидев его, старец попросил: «Уберите отсюда эти сопли».