Сен Весто - ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей

• Название: ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей
• Автор: Сен Весто
• Жанр: Триллер

«Эволюция нуждается в нашем самообладании и поддержке». Иногда случается так, что приходится делать ее работу самому. Эволюция никогда не требует от нас слишком многого. Правда, от этого она не становится менее требовательной.

---

После небольшой паузы в храме сдержанно покашляли.

– А он что, особенный, что ли? – желчно осведомился бог монотеизма. – Где приглашение к дискуссии?

Секретарь что-то писал, почесывая пальцем край ноздри. Приглашенные смотрели на жертвенное возвышение.

– Бо-оже… – слабым голосом изумился Дьявол, делая пресное лицо. – Вот где, оказывается, были скрытые резервы демократии. Вот, оказывается, где лежало решение всех затруднений мира…

Слово взял один из индийского представительства сиддхов. Сложив ладони перед собой вместе, он неслышно материализовал себя прямо в воздухе.

– Мир вам. Да будет ли позволено удлинить минуту счастья одному из сиддхов, совершенных в мире несовершенства, число которым восемьдесят восемь тысяч… Антарикша – дом наш, – представился он. – Добродетели – святость и чистота и трансценденция наша – восемь свойств духа. И можем мы все…

Пока конференция, задрав многочисленные подбородки, осиливала зрением и умом разделявшее от совершенства расстояния, не в меру рослый Хрунгнир из и без того заметного всеми статями представительства конунгов неба, столь же твердый сердцем, сколь и бесцеремонный языком, устав слушать, прервал его:

– А можно чуть подробнее?

Его поддержало еще несколько оживленных грубых голосов, чей-то совсем веселый голос перекрыл остальные:

– Конкретный пример, пожалуйста!

В зале засмеялись.

Сиддх сухо поклонился.

– Мы можем подчинять себе время и подчинять пространство. Мы можем быть абсолютно незаметными и абсолютно большими. Пространство не имеет для нас категории расстояния: любая точка его так же близка нам, как и сердца наших братьев. Мы можем быть совершенно легкими и совершенно несдвигаемыми. Силой и чистотой мысли достигать желаемого – свойство нашего разума, чье совершенство – обычная вежливость. Совершенная власть над миром, страждущим в поисках на терновом пути к совершенству, – категория нашей власти…

– А не быть совершенными вы умеете? – спросил кто-то.

В зале снова засмеялись. Но Хрунгнир их прервал. Изумленно и нетерпеливо оглядываясь по рядам собравшихся, как бы ища содействия снизошедшему на него свету понимания, он произнес, с облегчением тряся перед всеми мозолистой ладонью:

– Секунду, как это – силой мысли достигать чего хочешь? Так вот же – решение мировых проблем! Чего же ты, отец, всю дорогу молчал, а мы тут, это, сидим, страдаем… Отец, так ты сделай, чего надо…

– А чего надо? – хмуро осведомился сиддх.

Хрунгнир решительно повернулся к Хозяину Дома.

– Чего нам надо?

– Да все то же, – в тон ему ответил Ой. – Разрешить одно затруднение. Произвести вмешательство в нежелательное развитие событий.

Сиддх со скорбным выражением покачал головой.

– Это за пределами наших восьми трансценденций. Мы не можем этого сделать. Мы совершенны.

Хрунгнир не скрывал своего разочарования.

– Посещая мир, полный беспокойства и ожиданий, – со смирением произнес чей-то голос, – что делает счастливый сосуд совершенства здесь?

Сиддх поклонился.

– Понимаю твое сожаление, брат мой, и всем сердцем его приемлю. Я прислан от восьмидесяти восьми тысяч совершенных сообщить, что мы слышим тревоги мира, и сердца наши полны сочувствия.

Сиддх еще раз поклонился, не отпуская собранных ладоней от лба.

Кто-то вздохнул.

КЕЦАЛЬКОАТЛЬ. Бог утренней звезды, Тлауискальпантекутли, Пернатый Змей, просит слова. Уважаемый, – обратился он к Хрунгниру, явно решив, что лучше какой-то практический ум в этом море повальной радости, чем никакого, – есть ли какие-нибудь ветра прохладной Антлантики, которые мы еще могли бы назвать попутными?

Хрунгнир искоса следил за выражением лица оппонента.

– Назвать могли бы, – ответил он осторожно. – Только вряд ли от того в них станет больше попутности.

Пернатый Змей покивал, поджимая губы, словно ожидал худшего.

– Но если никто не приносит на поля влагу – кто научит пашущих наблюдать за передвижением звезд? И кто научит их складывать перья?

Хрунгнир, все так же продолжая следить за ним немигающими глазами, больше не производил ни одного движения.

– Наверно, тот, – ответил он медленно, – кто увидит движение звезд и кто заметит, что перья можно складывать.

Пернатый Змей со скорбью усмехнулся, качая головой.

– Ты ошибаешься, брат мой. Мы тоже так думали. И мы все ошибались.

– Но если научить пашущего наблюдать за передвижением звезд, то на что ему влага, лежащая на полях? Она в океане, – подал голос со своего места Серин намджу в как первый снег белом легком одеянии. Это его, по слухам, Будда рекомендовал в качестве лучшего из тибетских махатм. – И на что наблюдающему то, что несет влагу?

Кецалькоатль резко обернулся, словно получил удар в спину. Глаза его искали, кто это сказал.

– Ветер приносит влагу, – произнес он ровным голосом. – Звезды сохраняют движение. Перья не сложатся сами собой, если их не сложить. Мне странно слышать эти слова здесь, брат мой.

– Ветер ничего не приносит, если нести нечего, – ответил белый старец, и в глазах его больше не было мягкости. – Но кто уверенно скажет, что бури не складывают сами собой – если есть еще что складывать?

Кецалькоатль начал бледнеть на глазах.

– Значит, тогда пусть складывать будет нечего. – Видно было, что он был из тех, кто редко признает поражение.

Старец усмехнулся, и в лице его не оставалось радости.

– А зачем тогда то, что есть?

Он вздохнул, опуская глаза, и его лицо вновь было полно тишины и покоя.

Кецалькоатль сел, сжав поболевшие губы. Совершенно определенно и невооруженным зрением было заметно, что ему не по себе.

ОЙ ИЯСЕ. Другие мнения?

Конференция напряженно прислушивалась, пытаясь определить, какие еще осложнения несет этот день, затем мнением поделился прославленный Сигурд, сын Сигмунда.

– В общем, жил где-то за нашими землями на границе один карлик, Андвари его имя, вальхалла упокой его душу. Что за человек был – не знаю, сказать затрудняюсь, а только были у него сокровища. И было их у него, говорят, столько, что даже он сам не мог сказать, сколько. Ну, наши асы-конунги, ясное дело, спать перестали. Как так: располагает человек материальными ценностями – и не может сказать, какими. Сели, в общем, на коней, едут. Повозки с собой, понятное дело, пустые сосуды повместительнее – решили, значит, освободить человека от затруднений. Не знаю, о чем они там с ним говорили, а только вскорости возвращаются они назад, и все довольные. Вроде как нашли общий язык.

Далее. А у Фафнира папаша был – тоже не сахар. Все может, чего хочет, а чего не может, то просто имеет. В анналах так прямо и говорится: «Изрядной компетенции в злой магии мужчина». В точности про него. Теперь, асы чего-то там снова не поделили с его наследником, Отр было ему имя, в результате чего ему оставили все, забрав только голову, а сами асы остались без новых сокровищ – то есть папаше в качестве компенсации ущерба. Ну, там слово за слово. У него в конечном итоге компенсация эта тоже пролежала совсем недолго, месяца два-три, не больше, пока ее не унес с собой в пещеру Фафнир – ну, у нас его натуру хорошо знали. На этой компенсации спать, боки чесать, перед тем отправив на тот свет самого Хрейдмара. Родного, значит, папашу. Вот в таком мире мы живем.

Приходит ко мне однажды утром кузнец, у кого я все это время воспитывался, и говорит: такое дело, надо, значит, убрать Фафнира, так больше нельзя, этот птеродактиль отравляет нормальную человеческую жизнь всей флоре и фауне. И сует мне в руки этот вот свой меч Грам, собственноручно им по такому случаю выкованный. Для этих целей, значит. Ну я иду и убираю. Надо, значит, надо. Все аплодируют. Девушки подбегают, поцелуют в щеку, потом убегут снова, все машут флажками. Мне даже понравилось. Я говорю: так, может, еще чего надо. Там у всех вроде как праздник какой-то, песни. Выходной день, все отдыхают – я тоже решил. Помылся, значит, оделся нормально, а то грязный был весь, в крови, и только это я настроился отдохнуть по-человечески, как до меня вдруг ни к селу ни к городу доходит, чего ему, кузнецу то есть, от меня было надо и чем ему Фафнир встал поперек дороги. Прямо как током дернуло. Сколько жили, прямо душа в душу, вроде колдун колдуном, лесной пень, что с него взять, а души человек был хороший. Фафнир, конечно, тоже сволочь хорошая, но тут такие материи пошли с политикой… И вдруг такое. Короче, до меня потом только дошло, как вкусил я от капель крови Фафнира, так для меня прямо новые двери в мир открылись. И язык рыб я понимаю, и разговоры птиц, и ветер мне что-то такое шепчет, и все что хочешь. Словно мозги обновили, заменили отсутствующие детали, помыли и привели в порядок. Доходит до меня, чем кузнецу птеродактиль мешал. Сокровищами. И придумал он убрать затруднение чужими руками, а потом, стало быть, и меня тоже…