Татьяна Вирта - Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

• Название: Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции
• Автор: Татьяна Вирта
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-103829-8

Автору этой книги посчастливилось общаться и дружить с выдающимися писателями и учеными, чьи таланты составили славу ХХ века.

Многостраничные дневниковые записи и зарисовки позволили Татьяне Вирте сохранить живой облик этих людей и связанных с ними событий. Перед читателем открывается удивительный мир учёных-физиков, где блистали талантами необыкновенно яркие личности, сыгравшие уникальную роль в новейшей истории.

---

– Ой, смотрите, смотрите! Он дрыгает ножками! А в тот раз, когда мы у вас были, он не дрыгал! – Хорошенький малыш и правда дрыгал ножками, как будто бы в подтверждение догадки Софьи Дмитриевны о том, что он растет и развивается.

К тому времени, когда у нас родился сын, мы с Юрой состояли в совершенно законном зарегистрированном браке. Мы жили с ним тогда в квартире его родителей на Ленинградском проспекте, и вдруг однажды в одно дождливое, промозглое утро он мне говорит:

– Собирайся скорее, Данины нас ждут!

– Что такое, почему Данины нас ждут?

– И не забудь взять с собой паспорт.

– Но куда мы идем?

– Сама увидишь.

И мы побежали. Оказалось, Юра подготовил мне сюрприз – поход в ЗАГС, где мы должны были сочетаться с ним законным браком. Софья Дмитриевна и Даниил Семенович уже ждали нас под дождем у дверей этого заведения на бывшей улице Горького. Им предстояло присутствовать на этой церемонии в качестве свидетелей. Данин был немного хмурый.

– Покажи-ка мне свои длани, – обратился он к Юре. – Сейчас на тебя наручники наденут. Хорошее дело «браком» не назовешь!

Сами они за всю свою многолетнюю совместную жизнь умудрилось так и оставаться незарегистрированными, однако с хозяйственным отделом Атомной энергии им. И.В. Курчатова не поспоришь. В то время Юра должен был получить от института жилье, и если ты зарегистрирован – значит – женат. А если – нет, тогда и разговор другой. Получишь комнату в коммуналке.

Между тем Софья Дмитриевна возмутилась:

– Даня, ну что ты несешь какую-то чушь! – и, кинув на него выразительный взгляд, пропела своим воркующим мелодичным голоском: – Ничего страшного, привыкнет!

С этим ее напутствием мы вошли в довольно-таки мрачное помещение, наполовину занятое разросшимся фикусом. Мы направились к столу, где восседала пожилая сотрудница данного заведения, которая поставила нам в паспорте печати и, с трудом поднявшись со стула, протянула нам через массивный казенный стол вялую ручку и произвела необходимые рукопожатия:

– Поздравляю с законным браком!

И под популярный тогда мотивчик, лившийся из заведенного на полную громкость патефона:

«Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня…», мы вышли на улицу уже законными мужем и женой.

Так, «заради» банальных практических соображений были преданы прекрасные идеалы Свободы.

Закупив какую-то скудную снедь в угловой «Кулинарии», мы отправились тогда еще на Малую Дмитровку к Даниным отпраздновать нашу свадьбу, – а там, как всегда, было душевно, тепло и уютно.

Вечером меня ждал еще один сюрприз. Моя милая, такая прогрессивная и современная мамочка, – она примчалась к нам в тот же день поздравить с «законным браком». Смотрю, входит в дверь, а в руках у нее ничего нет! Как-то это странно!

Раздевается, целуется с нами по очереди, и тут из своей сумочки достает такую маленькую старинную коробочку – сережки невероятной красоты и ценности. Известное дело, чем меньше на подарке навернуто всякого бумажного хлама, тем ценнее то, что внутри. Значит, и она, моя любимая мамочка, при всей широте взглядов, либерализме и толерантности, придерживала до поры до времени свой главный подарок и дожидалась того момента, когда мы официально оформим свое совместное существование. Так, на всякий случай.

Даниил Семенович Данин, в отличие от своей жены Туси, которую в основном волновала моя личная жизнь, интересовался также моими литературными делами. Поскольку он был с раннего детства «всезнайкой», он, конечно же, не мог пройти мимо такого явления, как роман Иво Андрича «Мост на Дрине» в 1961 году получивший Нобелевскую премию. Следующим после Бунина писателем, пишущим на одном из славянских языков. Данин прочитал «Мост на Дрине» в моем переводе и был восхищен этим произведением, яркостью созданной автором картины самобытной жизни Боснии, широтой исторической панорамы, нравственной чистотой героев повествования. Колоритностью легенд, связанных с этим одним из красивейших уголков южной Европы. А перевод нашел достойным того, чтобы, принимая во внимание и другие мои переводы с сербскохорватского, македонского, словенского языков, дать мне рекомендацию в Союз писателей, в который я была принята в 1973 году.

Данин также хотел все знать и про Максима, – что он читает, чем увлекается и кем скорее всего будет – физиком или лириком?

Как жаль, что Данин не дожил до того времени, когда можно было бы порадоваться успехам Максима Кагана: наш сын – доктор физико-математических наук, профессор и членкор РАН. И у него жена Таня и сын Саша.

Давно уже нет на свете Даниила Семеновича и Софьи Дмитриевны, но светлая память о них все жива. Этих людей просто невозможно забыть.

В окружении физиков.

Москва – Мюнхен.

У нас в доме Рудольф Мессбауэр впервые появился в 1974 году. Профессор Мюнхенского Технического Университета и первый в Баварии лауреат Нобелевской премии, полученной им в 1961 году, он приезжал в СССР для взаимодействия с нашими учеными, в том числе с моим мужем, который в те годы являлся (и является поныне) руководителем отдела теоретической физики Института Атомной энергии им. И.В.Курчатова. Насколько я могу судить, многолетнее сотрудничество Ю.Кагана и Р.Мессбауэра было весьма плодотворным.

Биография Рудольфа Мессбауэра (родился 31 января 1929 года), как многосерийный фантастический сериал, который длится и длится всю жизнь. Известно высказывание П.Л.Капицы: выдающийся ученый говорил, что в России надо жить долго, чтобы состоялось все, что должно состояться. Сам П.Л. Капица получил Нобелевскую премию в 1978 году, когда ему было 84 года. Но это у нас, в России.

К Рудольфу Мессбауэру всемирная известность пришла в ранней молодости, – в то время ему было немногим больше тридцати, и он был обречен нести этот венец, а может быть и вериги, до конца своих дней.

Выходец из семьи фототехника Людвига Мессбауэра, начальное образование Рудольф получил в Мюнхене, в своем родном городе, и рано избрал путь ученого, не без сожаления оставив мечту о профессиональной карьере пианиста. Но всю жизнь при первой возможности садился за рояль. Он играл, целиком отдаваясь музыке, и как бы уносился куда-то далеко от окружающей действительности. Это хрупкое состояние отрешенности от бытия земного передавалось и нам, когда мы слушали его, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть охвативший его порыв вдохновения.

Продвижение к вершинам славы началось у Рудольфа с первых шагов освоения научных знаний, – сначала это было блестящее окончание Мюнхенского Технического Университета (в ту пору Института). Затем он работает в Институте медицинских исследований общества Макса Планка под руководством профессора Майера -Лейбница и защищает докторскую диссертацию. И, наконец, по приглашению Ричарда Фейнмана он переезжает в Калтех, Калифорнийский Технологический Институт, где продолжает экспериментальные исследования ядерного резонансного поглощения у-лучей, которые приводят ученого к открытию эффекта, названного его именем. Это открытие было отмечено высшей научной наградой, и в 1961 году Рудольф Мессбауэр становится лауреатом Нобелевской премии.

Здесь же, в Калифорнийском Технологическом Институте, он получает профессорское звание.

Возвращение Мессбауэра в 1965 году в Германию, было встречено с большим энтузиазмом. Он занял должность руководителя научной программы Мюнхенского Технического Университета. Немецкое правительство с необыкновенной щедростью отметило это событие, выделив средства для постройки нового корпуса Университета и для приглашения на работу в нем еще десяти профессоров. Вслед за Рудольфом Мессбауэром некоторые ученые немецкого происхождения также вернулись к себе на родину, и это возвращение стали называть «вторичным эффектом Мессбауэра».

Кроме нескольких лет, проведенных в Гренобле, в Институте им. Макса фон Лауэ и Поля Ланжевена (1972—1977 гг.), в должности директора, он вплоть до своей отставки трудится в Мюнхенском Техническом Университете, сотрудничая со многими странами и принимая участие в экспериментах по обнаружению нейтринных соединений в Гесгене и экспериментах по изучению солнечных нейтрино в подземной лаборатории Гран-Сассо в Италии.

Желание сотрудничать с советскими учеными в семидесятые-восьмидесятые годы, то есть в самый разгар «холодной войны», было отражением взглядов ученого, считавшего науку достоянием всего человечества, а обмен информацией – залогом безопасности планеты.

– Ну, вот, кажется, я от него благополучно оторвался! – с таким возгласом к нам в дом входил наш друг Рудольф, быстро освоившись со всеми способами передвижения по Москве, где он стал нередко бывать. Расшифровать этот возглас нам было не трудно. Все дело в том, что Мессбаэру, как официальному лицу, приглашенному АН СССР, по статусу полагался так называемый «сопровождающий», т.е. такой товарищ, который должен был неотлучно находиться при нем, пока его подопечный не уляжется спать в свою кровать в номере гостиницы «Академическая». Этого товарища, насколько я припоминаю, звали Герман. А как же иначе, История – она ужасно ехидная особа и никогда не упустит возможности подмигнуть нам лукаво. Надо сказать, что этот Герман казался мне тогда вполне приятным малым, – кандидат физико-математических наук, прилично знающий немецкий. Он был совершенно адекватным компаньоном для того, чтобы сопровождать в поездках по незнакомому городу высокого гостя и ограждать его от возможных назойливых приставаний где-нибудь на улице или в холле гостиницы. Но все дело в том, что Рудольф Мессбауэр был от природы весьма сообразительным и на второй день пребывания в Москве прекрасно освоился с тем, как надо ездить в метро, каким транспортом добираться к своим знакомым, и прочее. Он быстро подучил немного нашу азбуку «кириллицу» и мог прочитать вывески, названия улиц, а также заголовки газет. При этом намерения у них с Германом были диаметрально противоположные. У Германа была одна забота – ни на минуту не упускать из виду Рудольфа, а Рудольф только и мечтал, как бы от Германа оторваться и смыться в неизвестном направлении. И вот вам еще один эффект Мессбауэра – он в свободном плавании и очень доволен собой. Эта игра с Германом – на вылет – продолжалась у них постоянно, и, конечно, чаще всего в выигрыше оказывался Рудольф! Соперничать с ним Герману приходилось все трудней, и трудней.