Наталья Долбенко - Индийский принц, или Любовь по заказу. Исповедь функции

• Название: Индийский принц, или Любовь по заказу. Исповедь функции
• Автор: Наталья Долбенко
• Жанр: Русское современное

Индия – страна тысячи чудес и необычайной энергии, очаровывающая своей красотой. Индия – детская мечта, сказка, в которой хочется жить, как героиня фильма, стать принцессой чьих-то грез и утонуть в объятиях любви. Принц – кто из девчонок не мечтал о нем в детстве? У каждой он был свой, но у многих он был южный, экзотический, родом из фильма «Танцор диско». И я грезила о своем Митхуне Чакроборти, похожем на моего любимого персонажа, принце, который ради меня перевернет мир – как в кино…

---

«Дайте мне сейчас же обратный билет и самолет, и я не задумываясь развернусь и улечу назад.» Вот такой была моя первая мысль, прежде чем в лицо мне дыхнула стоячая духота утренней улицы. Назад дороги пока нет. Я остаюсь, чтобы довершить начатое.

Мы остановились у продавца воды. Пунит обернулся ко мне, кинув сумку на тротуар. Мою сумку и в грязь!

– Я так рад, что ты со мной! Ты приехала, уау!!! – он зажмурился от удовольствия. Я неловко улыбнулась.

– Теперь куда? – спросила непослушным языком, еле ворочающимся во рту.

– Домой. Сейчас Ашвани подъедет. Ты его помнишь?

Я кивнула. Мы постояли еще с минуты две-три. Пунит молча и с довольной улыбкой рассматривал меня, как я выгляжу, во что одета.

– Бьютифул! Секси! – шепнул лукаво и снова зажмурился.

Через дорогу к нам перешел его брат, приземистый, коренастый, с кошачьими каре-зелеными глазами. Его рот расплылся от широкой улыбки.

– Привет Наташа, как долетела? – протянул лопаткой ладонь.

– Привет. Все хорошо.

Пунит жестом указал брату на мою сумку. Тот поднял и понес впереди нас к машине. Я шла за ним в неизвестность, тяжело дыша и с неспокойной тяжестью на душе и с мыслью: какая же я дура!.

Сели в белую старенькую Марути, похожую на Оку. Ашвани за рулем. Мы двое позади. Я старалась не смотреть на Пунита, отворачивала голову к окошку. Неловкость. Замкнутость. Отчаяние. Сожаление.

– Натаса, – позвал тихонько Пунит. Я сделала над собой усилие повернуться и взглянуть ему в глаза, томные, телячьи, масленые до приторного. – Ту кхуш? Мэ бахут кхуш! Ту мере пас хе! (Ты рада? Я очень рад! Ты со мной!)

В уме я пыталась просчитать смысловую нагрузку, что он вкладывал в местоимение «ту». Это очень деликатная тема. Так называют детей, самых близких и слуг, людей-сервис, неприкасаемых. А ему я кто? Со своей стороны я и тогда в апреле, и по телефону и уже в июле называла его на «тум», что можно отнести как к нашему «ты», но более уважительно, в некотором роде, это дружественное «вы», если не к человеку старше тебя и важнее. Все это, конечно, мелочи, но ведь жизнь и отношения и складываются из сотни и тысячи таких мелочей.

Я кивнула ему, что тоже рада, принужденно улыбаясь, а в груди тюкало и грохотало.

– Сейчас приедем и сразу поженимся, – как ведро ледяной воды внезапно вылил на меня Пунит. Я аж подпрыгнула.

– Что, так быстро?!

– Да, а чего ждать? Уже все готово.

– Что готово? – проглотила я слюну, заикаясь.

– К свадьбе готово все. Ма ждет тебя. Все ждут дома.

– Так быстро? Я вот только что приехала… – и мне представилось, как в дурацком индийском фильме дом весь разукрашен, барабаны грохочут, все пестрые и яркие, меня встречают, танцуют…

– А ты разве против?

Я сцепила пальцы и попыталась улыбнуться: нет. Хотя сама не понимала, как можно мчаться замуж за совершенно чужого тебе незнакомца. А ведь дело не шуточное. Надо с ним вместе есть, спать, делить кров, о чем-то разговаривать, воспитывать детей, когда будут. А я ведь и правда ничего о нем не знаю. Кто такой, откуда. Здоров ли вообще?

Меня уже начинало тревожить даже куда они вообще меня привезут. Судя по пусть и плохонькой дешевой машине, это не должна быть глиняная хибарка под мостом или брезентовая палатка, мимо которых мы в тот момент проезжали, возле которой как вши копошатся ее обитатели. Но и совсем не дворец с белоснежнми колоннами… – это я уже поняла.

– Я очень, очень рад, что ты со мной, – повторял то и дело Пунит Арора, а я примеривала к себе его фамилию. Нелепо как-то выходило. Наталья Арора. Очень похоже на Арейро.

Кто у нас в России не знает эту блистательную славную латиноамериканку, певицу и сериальную актрису. Даже мой папаня, который не смотрит мыльные оперы, смеялся по этому поводу: «В нашей семье теперь появится своя Наталья Арейро».

Пунит брал меня за руку и подносил к губам. Целовал как заправский придворный аристократ времен Людовика 14.

– Ты что-нибудь хочешь, – взглянул на меня через лобовое зеркало Ашвани и растаял как мороженое на жаре. – Колу, фанту?

– Джюс.

– О да, ты любишь сок! – вскричал Пунит, снова целуя мне руку. – Я помню. Микс.

Они остановились в тесном проулке возле продавца соков. Тот быстро прокрутил через соковыжималку каких-то фруктов – мне из машины было не видно – и протянул три запечатанных стакана с трубочками. Душистый сок с мякотью. Непонятный на вкус, красноватый. Мне даже Ашвани перечислил названия фруктов, но первый раз услышанные новые слова даже в уши не влетают, чтобы из ушей и выпорхнуть.

Мы снова поехали. Пунит не выдержал, всю дорогу разглядывая прорези на джинсах, и провел пальцем по видневшейся коже ног.

– Мне нравится.

– Спасибо, – больно быстро как то он это, подумала я, но промолчала.

Когда я уже допивала сок, показались за гнилой протухшей речкой ворота над дорогой с вывеской «Гита Калони» и я вздрогнула. Приехали. Теперь смотри во все глаза что за район. И где высадят.

Петляли по закоулкам и грязным улочкам. Остановились напротив трехэтажного жилого дома. Вытащили мой багаж и понесли вперед, показывая мне дорогу. Узкую, через тухлую канаву. Сердце от волнения колотилось. Я почему-то даже подумала, что братья живут одни, например, комнату или квартиру снимают, и я буду жить с ними двоими. И что? Как сложатся наши отношения? Приставания в первую же минуту? Я дрожала, как от холода, чуть оглядываясь по сторонам. Кирпичная новая кладка: кому-то понадобилось расширять комнату. Куча влажного красноватого песка, на которой комочком спит рыжий лысый пес. Воткнута брошенная лопата. Внутренний дворик. Баньяновое молодое дерево со свисающими лианами-змеями. Перекинутая тачка с одним колесом. В ней, видать, строители подвозят кирпичи, песок. К чему даже лезут на ум все эти мелочи?

Пунит открыл низенькую калитку в дом. На первом этаже за незакрытой дверью приподняли глаза два пожилых тучных соседа, муж с женой, валяющихся на широкой во всю комнату кровати. Подозрительно оглядывают нас.

– Проходи, не бойся. Наверх, – указал мне Пунит на узкую крутую винтовую лестницу в стене. Не лаз, а двенадцатиперстная кишка.

– А мебель как вы заносите наверх? – не утерпела от вопроса.

Он весело усмехнулся:

– По веревкам через балкон.

Ну и ну… – только и успела удивиться, как его рука тайком шлепнула меня по попке: ничего себе в первый день?! А где почитание богини? Где романтические стихи и любовная проза?

Мы поднялись на третий этаж. Закутки, зигзагом коридор. Мелькнула мысль, что коммуналка, потому что вглубине оказались две закрытых двери. Одну из них Пунит отпер и пригласил войти, втаскивая следом мою дорожную сумку.

Зеленые крашеные стены. Панкха на потолке. Комод стальной или широкий высокий сундук, покрытый скатертью. И во всю комнату огромная широкая кровать – паланг. Так она называется на хинди. И я отмечаю в уме, что все же есть огромная разница между нашими кроватками и их палангом. На нем они не просто спят. На нем сидят всей семьей, валяются в полуденный зной, дремлют после обеда на сытый желудок. На нем они едят. На нем они живут. Часть культуры. Эдакая восточная обломовщина. Вот на такой высокий паланг, что ноги едва доставали пола, я и села стеснительно, со стуком и грохотаньем в груди. Что теперь?

Почти прикрытая дверь. В комнате мы вдвоем. Пунит стоит напротив надо мной и не может наглядеться. Счастливо-удивленная улыбка не сходит с лица. Я лишь дергаю углом губ в попытке изобразить радость. Не могу – сильно волнуюсь.

– Ай м вери кхуш! – миксует английский с хинди, пытясь объснить как он счастлив, и подсаживается сбоку, жадно разглядывая мой профиль.

И я не успела еще моргнуть глазом и вздохнуть, как Пунит вцепился зубами мне в губы. Рывки-огрызки. Это и был наш первый искусанный поцелуй.

И пока я успевала обдумать варварскую манеру его поцелуев, он уже положил мою ладонь себе на штаны, где под молнией джинс уже торчало нечто еще более радостное, чем сам хозяин.

Все в голове перемешалось: приезд, заграница, Пунит, паланг, укусы, пенис. Куда я попала? Из привычной тихой размеренной жизни, похожей на мелкую застойную речушку, обросшую камышами, я попала в водоворот или напомнила себе апрельские бурлящие воды в овраге. Кипят, пенятся и куда-то несутся сломя голову, унося за собой бревна, суховей, мусорные банки и пакеты, сдирая со дна и волоча камни-дикари.

За дверью послышался шум. Пунит неоперившимся птенцом при виде тени коршуна отскочил от меня и открыл дверь. На пороге стояла суховатая темная женщина с грушевидным некрасивым лицом.

– Познакомьтесь, – подвел ее Пунит. – Это моя мама. А это моя Наташа.

Я поднялась и чуть склонила голову в знак приветствия, сложив ладони у груди на индийский манер: