Виктор Бычков - Забудь обратную дорогу. Остросюжетная литература

• Название: Забудь обратную дорогу. Остросюжетная литература
• Автор: Виктор Бычков
• Жанр: Прочие приключения

Эта книга – первое произведение автора о Советской армии, которой он посвятил всю свою сознательную жизнь. Армия – это в первую очередь люди. О них, рядовых и офицерах, командирах и подчинённых, эта повесть. События развиваются в Афганистане, на войне, которая высвечивает все грани военнослужащего, его достоинства и недостатки, отметая всё наносное, второстепенное. Книга о мужестве, о фронтовом братстве, доблести и чести. И о… приспособленчестве. Увы! И это тоже реалии Советской армии.

---

Перед ним остановилась пара – Стёпка и певица.

Степан повёл рукой в сторону Епишкина, и даже немного качнул головой, словно кланяясь, одновременно подталкивая девчонку к товарищу.

Сашка опешил.

– Оксана, – девушка первой протянула руку.

Вытерев вдруг проступивший на лбу пот рукавом форменного кителя, совершенно забыв о носовом платке в кармане форменных брюк, Сашка обиженно, по-детски, зашмыгал носом.

– Вот, – ответил он растерянно, не вставая, и слегка пожал руку девушки.

И снова выручил Степан.

Ухватив товарища под руку, оторвал от стула, с силой подтолкнул к Оксане, почти в объятия.

– Вставать перед дамой надо, – зло прошипел в лицо друга, и тут же расплылся широкой улыбкой:

– Когда уж замуж невтерпёж, – произнёс загадочную фразу Степан, – вы, молодые люди, сами, без помощи старшего постарайтесь обойтись. Небось, справитесь, – и удалился, успев с силой ткнуть кулаком в бок товарища, чтобы взбодрить, и прошипел в покрасневшее Сашкино ухо:

– Дерзай! Это приказ! А не то оторву всё, что болтается!

Епишкин в этот момент стоял, вытянув руки по швам, опустив голову, красный от смущения, и от удара лишь икнул.

Оксана не без интереса, оценивающе рассматривала Сашку. Многозначительно хмыкнула. По всем данным, сей гвардеец ей понравился с первого взгляда.

– Смелее, Саша, – девушка взяла инициативу на себя. – Смелее! – увлекая кавалера за собой.

Тот первый танец с Оксаной Сашка помнит смутно. И о чём говорили во время танца – тоже окутано тайной и мраком. Из-за Сашкиного беспамятства и страшного волнения.

Тогда же, в тот день, а вернее, вечер, курсант Епишкин впервые не явился на вечернюю поверку. Ибо был занят одним из благороднейших занятий настоящих мужчин, как он считал: провожал даму. Оксану, то есть. По её просьбе.

Отказать? Сашка не мог позволить себе такое. По определению.

И, конечно, попался военному патрулю на обратном пути в казарму.

Трое суток на гарнизонной гауптвахте казались бесконечными.

– Бьют не за то, что ходил в самоволку, а за то, что попался, – назидательно резюмировал поступок товарища Степан Точилин.

Как бы то ни было, а с мечтой о золотой медали курсант Епишкин распрощался. Дисциплина, помимо знаний, тоже должна была быть на высоте.

Впрочем, разве может золотая медаль заменить Оксану? Её голос? Её тело? Конечно, нет! Особенно, когда она тихонько напевала а капелла только для Сашки по его просьбе в девичьей постели на съёмной квартире, где обитала девушка:

– Забудь обратную дорогу

Ту нашу первую весну… – и нежно гладила Сашкину голову, беспрестанно целуя его.

А он умирал от счастья. Нет, млел от счастья. Неземного счастья. Неземного блаженства.

Вот она – высшая награда! Вот она – его золотая медаль!

И почему же в те трогательные и нежные моменты, на вершине неземного блаженства Сашка не вникал в смысл песни? Почему? Ему бы вникнуть глубоко, основательно, с взглядом на перспективу. А он?

Не догадался. Даже не мог подумать об этом, чтобы подвергнуть сомнению те нежные, чистые и светлые чувства. Оксана – богиня! Разве может богиня поступить так, как поступила Оксана впоследствии?

Корил себя погодя, но уже было поздно.

И было это потом.

А пока всё было по-старому.

– Забудь обратную дорогу,

Ту нашу первую весну,

Тебя не встречу у порога,

Руки не протяну… – продолжала ворковать Оксана по личным заявкам училищного знаменосца, красавца курсанта Епишкина. И всё плотнее и плотнее прижималась к его бицепсам и трицепсам, всё жарче и жарче был шёпот любимой. И всё выше и выше воспарял опьянённый неземной любовью юноша.

«С большей высоты больнее падать», – эту прописную истину курсант Епишкин слышал от своего дедушки не раз ещё в детстве, но познавать её лично начал только в момент ошеломительной влюблённости.

В тот вечер, сразу после отбоя, Сашка опять был в самовольной отлучке, ждал у ресторана Оксану.

Скамейка в тени деревьев, тихий, тёплый осенний вечер…

Сашка грезил, почти дремал.

– Тихо, тихо, – вернул его из грёз, опустил на грешную землю голос Оксаны.

– Какой же ты нетерпеливый. Не здесь, потом, потом, – тяжелое дыхание девушки прерывалось затяжным, страстным поцелуем.

Но не с Сашкой. А с каким-то незнакомым мужчиной, который целовал девушку почти рядом с Сашкой, за деревом. И тоже тяжело, прерывисто дышал, как и она.

Если за мгновение до этого Сашка и был готов упоительно слушать жаркое дыхание любимой, и самому исходить страстью, то сейчас не менее страстно желал превратиться в дерево, в скамейку, или в кустарник, или хотя бы в столбик для фонаря. Или, на худой конец, провалиться сквозь асфальт.

Но, поскольку он от рождения не обладал способностями столь кардинального перевоплощения, а в военном училище не учили на волшебника, то земля вместе с асфальтом не расступилась, не образовалось разлома в тартарары, в преисподнюю. Деревья и столбы оставались в своём первоначальном природном составе без Сашкиной телесной или иной примеси. Поэтому ни исчезнуть, ни превратиться во что-либо он так и не смог. Остался сидеть, как сидел.

Истуканом.

– Ой! – вскрикнула Оксана. – Сашка? Ты что здесь делаешь?

– Вот, – только и смог ответить Сашка, обиженно, по-детски шмыгнув носом.

Точь в точь, как и тогда, при первом знакомстве.

А потом он шёл по ночному городу и пел!

Пел, не боясь разбудить горожан, не боясь привлечь к себе внимания случайного прохожего, милиции или военного патруля. Он уже ничего не боялся. Сашку не пугала его музыкальная бездарность, полное отсутствие музыкального слуха не пугало тоже. И не смущало. Ни капельки.

– Забудь обратную дорогу,

Того, что было, не вернуть, – кричал Сашка.

Эти Сашкины звуки ни в коем случае не были похожи на арию одинокого, обманутого любовью курсанта. Не походили они и на нежные, страстные звуки серенады под окном возлюбленной.

Это был крик отчаяния.

Он выкрикивал в ночной Воронеж слова песни, словно выплёскивал душевную боль. Орал речитативом. От этого ора лишь вздрагивали сонные вороны на ближайших деревьях, и, недовольные, тоже орали, словно вносили и свою лепту, гармонично вписываясь карканьем в какофонию звуков, исходящих от Сашки.

Зато, как никогда, он стал понимать глубинный смысл текста песни Лили Ивановой. И пропускал его сквозь себя, будто испытывая себя же на прочность, маниакально причиняя себе же всё новые и новые боли. Рвал по живому.

– Забудь обратную дорогу,

Того, что было, не вернуть, – выплёскивал из себя Сашка, подспудно желая разделить с сонным городом Воронежем жгучую, неимоверную душевную боль.

А город спал.

Безразличный.

Бессердечный.

Безжалостный.

Жестокий.

Бездушный.

А Сашка пел! Нет, он горланил. Назло и вопреки всему и всем.

И себе тоже.

Исцелялся.

Приходил в себя.

2

Майор Камешков Михаил Сергеевич прибыл в Ташкент поездом.

Всю дорогу по нескольку раз в сутки по составу передавали песню болгарской певицы Лили Ивановой «Забудь обратную дорогу». И эта мелодия настолько «въелась» в майора, что уже навязчиво звучала в голове помимо его самого, помимо его воли.

Эту песню Михаил Сергеевич услышал впервые давно. И как-то особо не придавал значения. Хотя ему нравилась эта певица, нравилась мелодия. Слова текста майор подверг беглому анализу, и пришёл к выводу, что смысл заложен в песню глубокий.

– Забудь обратную дорогу,

Того, что было, не вернуть, – частенько напевал майор Камушков.

Ему предложили командировку в Афганистан. Всего лишь на год. Спасибо Главкому ВВС товарищу Кутахову Павлу Степановичу. Это он добился шестимесячного срока командировки для лётного, и годичного – для наземного состава Военно-воздушных сил СССР. В пехоте – намного сложнее. Там – два года и никуда не денешься.

Камешков не сразу согласился.

По скупым сообщениям в печати, а ещё больше из рассказов тех офицеров, кто уже побывал в Афганистане, Михаил Сергеевич хорошо знал, что там, в чужой для него стране, советские воины-интернационалисты не высаживают парки с аллеями дружбы. А если и высаживают, то в перерывах между боями. Да-да! Там идёт война. Настоящая, кровавая. Не киношная. Поэтому быть её участником майор особым желанием не горел. Потому как не видел себя в цепи атакующих.

А тут вдруг вызвали в вышестоящий штаб, и предложили.

А у него дочка только-только заканчивала десять классов, сдавала экзамены. Надо было определяться с её дальнейшей учёбой. Уже на семейном совете выбрали институт, даже поговорил кое с кем предварительно, хорошо посидели в ресторане несколько раз с кем надо. Перспектива вырисовывалась радужная. Чего зря говорить. Стоило довести дело до логического финала лично, ни на кого не надеясь. Всё ж таки дочь. Кто же, если не родной отец о ней позаботится? Да и сынишка подрастает, рука отцовская нужна.