Джек Кэнфилд - Куриный бульон для души. 101 история для мам. О радости, вдохновении и счастье материнства

• Название: Куриный бульон для души. 101 история для мам. О радости, вдохновении и счастье материнства
• Автор: Джек Кэнфилд
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-092936-8

Это сборник реальных историй о самом чудесном и важном предназначении женщины – быть матерью. Эти истории вдохновят, поддержат и придадут сил, которые так нужны молодым мамам!

В день, когда Синди была слишком занята, ее дочь сказала ей нечто важное. Шерон родила не похожего на других ребенка, но он оказался идеальным. Дочка Марши узнала о смешивании цветов от слепой подруги. После смерти родителей Линда узнала, что была усыновленным ребенком. Она чувствовала себя обманутой, но судьба сделала ей настоящий подарок… И другие 97 трогательных историй, от которых вы не сможете оторваться.

---

Полночный гость

Яросла в маленькой деревушке во времена, когда телефон был диковинкой, а пользоваться автомобилем было непрактично, потому что он не мог преодолеть грязные сельские дороги. В те дни еще не знали слова «депрессия», пойти было некуда, а соседи могли положиться лишь друг на друга. Я помню одну ночь, которая изменила многое в нашей жизни.

На оконные стекла давила темень, и октябрьская буря, ветер и дождь неистово бушевали снаружи. Наш каркасный домишко в сельской глубинке Арканзаса наполнял грохот. Казалось, что от бури потускнел даже свет керосиновой лампы на столе в гостиной.

Я была беспокойной девятилетней девочкой, и конечно же, мне казалось, что дом с минуты на минуту сдует с места. Папы не было дома – он искал работу на севере, – и я чувствовала себя ужасно уязвимой. Но тут мама тихо и мирно уселась чинить одежду, чтобы «проходить в ней еще одну зиму».

– Мамочка, тебе нужна новая одежда, – сказала я, чтобы завязать разговор. В такую ночь мне нужно было услышать спокойный голос другого человека.

Она обняла меня:

– Тебе одежда нужнее, ведь ты ходишь в школу.

– Но у тебя нет даже зимнего пальто.

– Господь обещал удовлетворить наши нужды. Он сдержит обещание, только не по нашему требованию, а когда придет время. Все будет хорошо.

Я завидовала ее упрямой, непоколебимой вере. Особенно в такие ночи. Штормовой порыв взвыл в дымоходе и раскидал угли в очаге.

– Можно нам сегодня запереть двери? – спросила я.

Мама улыбнулась, взяла в руки черную каминную лопатку и расправила золу на тлеющих углях.

– Эдит, от этой бури нельзя спрятаться. И ты знаешь, что мы не запираемся, как и наши соседи. Особенно в такие ночи, когда кому-то может понадобиться крыша над головой.

Она взяла со стола лампу и пошла в свою комнату. Я отправилась за ней, путаясь под ногами.

Я помню одну ночь, которая изменила многое в нашей жизни.

Уложив меня в постель, она еще не успела снять свой безумный лоскутный халат, как внезапный порыв ветра хлопнул входной дверью, принес запах дождя и с грохотом раскидал вещи в гостиной.

– По-моему, это был не только ветер с громом.

Мама схватила лампу и снова пошла в гостиную. Я боялась идти с ней. Но еще сильнее я боялась остаться одна.

Вначале мы увидели только разбросанное содержимое маминой корзинки для рукоделия. Потом наши глаза заметили грязные следы на голом сосновом полу, тянувшиеся от двери до кожаного кресла у камина.

Скрючившись, в кресле сидел растрепанный и промокший до нитки мужчина, коренастый, одетый в темный, заляпанный грязью костюм. У него изо рта гадко пахло. В левой руке он все еще держал помятую банку.

– Мама, это мистер Холл!

Мама лишь кивнула, выкапывая угли из золы в камине и стряхивая разлетевшуюся золу. Она отнесла угли в дровяную печь на кухне и накрыла их большой охапкой сосновой растопки, которую мы собрали с утра.

– Я сварю кофе. А ты разведи огонь, – велела она, – чтобы наш гость согрелся и обсох.

– Но мама, он же пьяный!

– Да, и он, должно быть, так напился, что принял наш дом за свой.

– Но до его дома идти четверть мили.

– Юная леди, мистер Холл не пьяница. Я не знаю, что с ним сегодня стряслось. Но он – хороший человек.

Я знала, что мистер Холл по понедельникам на попутке добирался до своей швейной лавки в Литтл-Рок, где подолгу трудился всю неделю. Днем по субботам он устало тащился домой, опираясь на свою трость.

Будто прочитав мои мысли, мама шепнула:

– Наверное, ему иногда бывает очень одиноко.

Я стояла в дверях кухни, когда меня потрясла случайная мысль.

– Ой, мама, а что же скажут люди, когда узнают, что мистер Холл напился?

– Люди об этом не должны узнать. Поняла?

– Да, мама.

Шторм бушевал, а мама принесла мистеру Холлу кружку дымящегося черного кофе. Она приподняла его голову, уговаривая выпить все содержимое по глоточку за раз. Когда кружка почти опустела, он смог приоткрыть глаза и узнать нас.

– Миз Ан-вуд.

– Да, мистер Холл. Все будет хорошо.

Гость – это любой человек, который пришел к нам с миром.

Когда мама отнесла кружку обратно на кухню, мистер Холл оперся на трость, сложил лоскутное покрывало на кресло и нетвердой походкой вышел навстречу затихающему шторму. Мы глядели, как он неуверенно идет к нашим воротам, а остатки молний подсвечивают ему дорогу.

– Похоже, дальше наш гость сможет справиться сам.

– Мама, а почему ты зовешь его гостем? – спросила я. – Он же просто сосед. Мы его не приглашали к себе домой.

– Гость – это любой человек, который пришел к нам с миром. Ты помнишь, кого зовут соседом в притче о добром самаритянине?

– Человека, который помог незнакомцу.

– Видишь, а раз мистер Холл стал нашим гостем, пускай и случайно, мы смогли стать его соседями.

Несколько недель спустя мы пришли домой из церкви и обнаружили на столе коричневый бумажный пакет с подписью: «Для миссис Андервуд».

– Наверное, это те выкройки, которые миссис Чайлз пообещала отложить мне. У ее дочери размер как у тебя. Можешь открыть, если хочешь, – сказала мама и ушла переодеваться.

Я потянулась к шуршащему пакету.

– Мама, нет! – крикнула я. – Это пальто для тебя, очень красивое!

Мама вернулась, чтобы посмотреть на наряд, который я держала в руках. Она с осторожностью продела в рукава вначале правую, потом левую руку. Тогда я еще не знала, что такое добрососедские отношения. Я знала только, что, когда мама примерила то зимнее пальто, оно село на нее как влитое.

Эдит Дин

Глава 3. Мамина храбрость

Глубокой зимой я наконец-то узнал, что во мне было неуязвимое лето.

Альбер Камю

Мой сын Райан

Как мать, я забочусь, о чем могу, а невозможное доверяю Господу.

Рут Белл Грэм

Прошло семь лет с тех пор, как умер мой сын, Райан Уайт. У Райана была гемофилия, он принимал препарат крови, повышающий ее свертываемость, и заразился ВИЧ. Когда это произошло, о СПИДе еще ничего толком не знали. Ему поставили этот диагноз в тринадцать лет. Врачи сказали, что, если нам повезет, он проживет еще шесть месяцев.

Райан прожил шесть лет, и все узнали его как «парня, который стал олицетворением СПИДа и рассказал всей стране об этой болезни». Так о моем сыне высказался президент Клинтон, повторно подписывая «Чрезвычайный закон о помощи больным ВИЧ/СПИДом имени Райана Уайта». Этот закон обеспечивает сотни тысяч людей с ВИЧ, живущих в Америке, медицинскими услугами, лекарствами, уходом на дому и амбулаторным лечением. Я уверена, Райан был бы счастлив, знай он, что его жизнь и смерть смогли помочь стольким людям.

Известие о смертельной болезни Райана совершенно раздавило меня. Я одна воспитывала двоих детей. Они были смыслом моей жизни – и теперь мой сын, мой первенец, должен был умереть. Я сомневалась, что смогу это пережить. И вдобавок к этому кошмару нам пришлось бороться с безразличием, страхом и ненавистью, которые окружали СПИД в те времена. Райан хотел снова ходить в школу, но его не пускали обратно. Родители боялись, что их дети заразятся ВИЧ, находясь с Райаном в одном классе. Мы боролись за то, чтобы ему разрешили учиться, и победили, но враждебное отношение и давление общественности пагубно сказались на нашей семье. Мы решили переехать в другой город.

В новой школе Райана все было совершенно по-другому. Студенты очень сердечно приняли его у себя: они рассказывали в школе о СПИДе и помогали ученикам побороть страх перед этой болезнью. Райан посвятил свою жизнь просвещению людей. Он рассказывал о СПИДе всему миру – на телевидении, в журналах, газетах. Это помогло нашей семье принять свою участь и частично облегчило боль.

Мы научились жить со СПИДом. Эта болезнь страшна тем, что приносит одну сильную инфекцию за другой. Я боялась, что каждое покашливание, каждое повышение температуры могло быть последним. Со СПИДом никогда не знаешь, насколько серьезен тот или иной симптом. Пациент постоянно заболевает, не успев оправиться от предыдущей болезни.

Райан почти всегда был в хорошем настроении. Даже лежа в больнице, он старался улыбаться мне, когда я входила в двери. И все же иногда он расстраивался и начинал дуться – если не мог из-за болезни или учебы пойти на концерт, или встретиться с интересными людьми, или поехать в необычное место. Тогда я могла отругать его. Он сразу раскаивался и извинялся передо мной. Он писал мне записки и посылал открытки.

Если больной человек никогда не раздражается, значит, он святой. Если вы заботитесь о больном человеке, вам ни в коем случае нельзя близко к сердцу принимать его вспышки ярости, потому что на самом деле за него говорит болезнь или лекарство. Злые слова исходят не из его искреннего и любящего сердца.

Однажды Райан просто схватил меня за руку и начал помахивать ей.