Мария Долонь - #черная_полка

• Название: #черная_полка
• Автор: Мария Долонь
• Жанр: Детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091340-4

Профессор Александр Волохов – знаменитый искусствовед, телеведущий, эстет и коллекционер. Его смерть никого не удивила: Волохов был стар, по всем признакам, мирно скончался от инсульта в запертой квартире, из которой ничего не пропало. Но его ученица, принципиальная (и потому безработная) журналистка Инга Белова, случайно узнает, что из квартиры исчезла ценнейшая книга, которую некогда подарил сам Жан Кокто, а профессора, похоже, убили. Инга начинает собственное расследование…

---

Холодивкер Евгения Валерьевна, тяжеловесная брюнетка неопределенного возраста в очках, сгорбившись, сидела за столом и печатала на компьютере отчет о вскрытии.

– И чего? – повторил Рыльчин.

Она отодвинула клавиатуру и оценивающе посмотрела на него.

– Майор, вы не могли бы выразиться яснее?

– Ну это. След от инъекции, откуда он, что значит?

– То и значит!

– Ох-хо-хо… – Майор тяжело вздохнул, отложил в сторону бумагу, потянулся, всем своим видом показывая, что он здесь основательно и надолго. Потом вдруг встал и перед тем, как выйти из кабинета, коротко спросил:

– Точно, что ли, укол? Может, царапина? Или прыщ? А все, что вы там понаписали про мозг, – от старости? Человек-то в годах сильно.

– Совершенно точно. Я не след и не царапинку обнаружила на поверхности, а кровоизлияние в мягких тканях в зоне инъекции, понимаете? – Женя опять опустила голову в журнал.

Он пришел в морг час назад и бесцеремонно начал поторапливать, требовать заключение на смерть Волохова. Труп был сложный, в сопроводиловке из «Скорой» было написано «острая сердечно-сосудистая недостаточность». Давление, стресс, сердце или просто старость? Что же случилось?

Вскрытие проходило обычно – она не делала исключений для звезд. Стерильная одежда, длинный фартук, волосы под косынкой, перчатки и слепящий холодный свет. Тело на металлическом столе, щипцы и скальпели, разложенные в удобном для нее порядке. Лаборант Паша включил компьютер – каждое ее слово записывалось в протокол, как и положено при любом вскрытии.

– Жень, ты сегодня что-то молчишь? Заболела? Заскучала? Повеселить тебя? – Боря, санитар, как заправский мясник, без тени трагизма длинным ножом перерезал реберные хрящи.

– Да, замолчишь тут. Тебе все по барабану – пришел, пошутковал смену и на гульбу. А меня сейчас замотают с этим трупом. Ты ж видишь, кто это? Давай, Пашка, записывай.

«Кожный покров бледный, суховатый, дрябловатый, холодный во всех областях, – диктовала она лаборанту. – Трупные пятна синюшно-фиолетовые, интенсивные, разлитые, расположенные на задней поверхности туловища и конечностей, отсутствуют в лопаточных и ягодичных областях. При надавливании на них пальцем бледнеют и восстанавливают свой цвет через 6–8 минут. Трупное окоченение хорошо выражено во всех исследуемых группах мышц. Волосы на голове седые, редкие, длиной до 2,0 см. Волосистая часть головы и лицо без повреждений. Кости свода черепа, лица, хрящи носа на ощупь целы, веки сомкнуты, глазные яблоки упругие…»

Боря, не останавливаясь, руками, оплетенными наколками с драконами, уже поднимал грудную клетку.

– А нам какое дело до него? По мне, трупы все одинаковые, и моя скромная задача – вам, Евгения Валерьевна, его хорошенечко «подать». Вот, пожалте внутренности осмотреть, товарищ судмедэксперт Холодивкер.

Женя по очереди извлекала органы для описания – тяжелое сердце, ажурные легкие, рыхлую мышцу желудка, темную тусклую печень – они были сильно изношены, видны признаки хронических заболеваний, и причиной смерти могло быть любое. Она уже была готова склониться к версии «общая изношенность организма».

– Старость, вот что его убило, похоже.

– Не старость нас губит, а жадность, дорогая профессорша. Просил у тебя косарь до пятницы – а ты не дала!

– Ты прежний верни сначала, бесстыдник. Голову готовь, я пока перекурю.

Холодивкер вышла, достала сигарету и занялась привычным делом – уговаривать себя, что все смертны, смертны более-менее одинаково, вот вчера человек сидел «в телевизоре» и его обожали миллионы, а сегодня вместо гримеров-режиссеров-операторов и поклонников – только Боря с пилой Джигли, лаборант Пашка и она, Женя Холодивкер.

Но что-то было не так!

Боря уже подключил пилу, надел защитные очки, разрезал мягкие ткани, отогнул, потом быстро распилил череп по линии от уха до уха, снял кость и вынул мозг.

– А теперь – десерт.

– Помолчал бы, а? – Женя рявкнула на Борю, не взглянув.

В норме мозг был светло-серого, с перламутровым оттенком, цвета, но в этот раз Женя увидела плотные кровяные сгустки на нижней поверхности. Пришлось под струей воды осторожно отмывать каждый бугорок, чтобы найти источник такого сильного кровотечения. Казалось, вся кровеносная система мозга в одно мгновение взорвалась, будто ее изрешетили мелкими пулями или прожгли кислотой – множество мелких разрывов сосудов вмиг залили кровью все свободное пространство. Одно уже можно было сказать с уверенностью – смерть Волохова была быстрой.

Она одернула лаборанта.

– Не спи, Пашка, пошла картина маслом: наблюдается обширное субарахноидальное кровоизлияние на нижней поверхности головного мозга. Смерть наступила от попадания крови из субарахноидального пространства в желудочки головного мозга.

Лаборант еле успевал громко стучать по клавиатуре всеми пальцами сразу.

После восьмидесяти лет это было не редкостью – у пожилых людей сосуды истончены, мелкие аневризмы часто не выдерживали и разрывались. «Скорая» в таких случаях доехать не всегда успевала. Но сейчас разрывов было слишком много. Ни одного сосуда в мозге не было возможности освободить, вычленить из кровяной массы, чтобы отослать на анализ. Может, отрезок артерии забрать из шейного отдела?

Женя коротким скальпелем аккуратно освободила шейные позвонки. Кусачками отделила хрящевые отростки и увидела позвоночные артерии – именно они питают мозг кровью. Правая оказалась целой – ровной белой трубкой лежала вдоль позвоночника, а левая была также изранена, изрешечена отверстиями. Странно – откуда такая несимметричная картина? Женя сделала разрез до плечевых суставов, подняла кожу и пошла вдоль артерии выше. Ткани у левой артерии оказались наполнены кровью – внутренняя гематома. При внешнем осмотре ее было совсем не видно. Женя отвернула кожу обратно, взяла лупу и только сейчас ровно над местом гематомы увидела небольшую красную точку. След от укола.

– Не нравится мне этот укол, – пробормотала она едва слышно и добавила полушутя: – Уж не убийство ли?

Глаза лаборанта округлились, руки замерли. Боря снял маску и размашисто зааплодировал.

– Вот ты и нашла геморрой на свою голову! С чем тебя и поздравляю!

– Черт.

Женя перевела дух и скомандовала:

– Отставить шуточки! Препараты на анализ.

– Яволь, майн хенерал, – Боря вытянул руки по швам.

– Кровь, моча – на стандартный газхром, проверим на алкоголь. Дальше, на гистологию: мозг, сердце, почки, печень. На химию: фрагмент печени, желудок с содержимым, почку, кровь, мочу. С газхрома ответ будет дня через три-четыре. Гистология дней через десять, а общая химия только недели через три, а то и четыре.

Женя описывала этот труп с начала рабочего дня, то есть с восьми утра. Обычных повреждений криминального характера, других признаков внешнего воздействия на трупе не было. Зато наблюдались отчетливые признаки внешнего воздействия на саму Женю Холодивкер. С утра начались звонки из управления здравоохранения, затем пришел главврач – раз в год, какая честь, покрутился, спросил что-то неважное и ушел. Днем приехали телевизионщики. Внутрь их, конечно, не пустили, они раскинули лагерь прямо за воротами – ждали сенсации. Да кто им скажет сенсацию? Наивные. Зинаида Петровна, техничка, сначала шумела на них с крыльца, а потом сжалилась: вынесла промерзшей бригаде чай, покрутилась перед камерой.

А затем явился этот майор. Представился следователем ОВД «Пресненское» Рыльчиным. Женя попросила подождать, но он повел себя чрезвычайно брезгливо и как-то по-начальственному, а это было неправильно. В морге ретивых не любили. А этому, похоже, фуражка голову сдавила, кислород не поступает, а из человеческого только отпечатки пальцев остались. Только рапорт, только звание, только хардкор.

Рыльчин стоял в коридоре, дверь за собой не закрыл, и Женя слышала, как он говорит по телефону:

– Да. Да, заключение заберу. Э-э-э, да. Есть. Что делать?

«Ох, майор, лучше бы ты дверь закрыл и сразу домой пошел!» Женя дубасила по клавишам, дописывая заключение, стараясь заглушить неприятное ожидание. Сейчас начнется: «Гражданка Холодивкер, присаживайтесь, поговорим…»

– Евгения Валерьевна, еще несколько минут вашего внимания. Давайте присядем.

– Я вообще-то сижу. Как вы смягчились-то сразу, стряслось что?

– Вы опытный работник, – с нажимом начал Рыльчин. – Мне о вас сказали: самый лучший наш судмедэксперт. Это вне всяких сомнений. – Его тон вдруг ни с того ни с сего изменился. Он почти крикнул: – И что ж это вы делаете? Я вас спрашиваю, это что такое?

– Майор, я начинаю за вас волноваться. – Женя смерила его взглядом. – Что-то вы раскраснелись! Водички? Мы тут хорошо знаем, что бывает от повышенного давления. Может, оставим эту неловкую прелюдию? Перейдем к делу, у вас же дело ко мне, правильно?

– Душа моя, Евгения Валерьевна, дело-то у нас с вами общее. – Рыльчин опять стал благодушным. – Охранять спокойствие граждан нашей родины. Спокойствие!