Мария Долонь - #черная_полка

• Название: #черная_полка
• Автор: Мария Долонь
• Жанр: Детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091340-4

Профессор Александр Волохов – знаменитый искусствовед, телеведущий, эстет и коллекционер. Его смерть никого не удивила: Волохов был стар, по всем признакам, мирно скончался от инсульта в запертой квартире, из которой ничего не пропало. Но его ученица, принципиальная (и потому безработная) журналистка Инга Белова, случайно узнает, что из квартиры исчезла ценнейшая книга, которую некогда подарил сам Жан Кокто, а профессора, похоже, убили. Инга начинает собственное расследование…

---

Профессор был оживленным, рассказывал охотно, не будучи связан жестким телевизионным форматом.

– Мы живем в каком-то равнодушии ко всему, в самом тесном горизонте без прошлого и будущего, – говорил интервьюер. – Вы согласны, что наша страна похожа на легкомысленного ребенка? Как вы считаете, мы когда-нибудь вырастем, станем «умственным средоточием Европы»? Вы верите в это?

Ты подумай, как легко цитирует Чаадаева. Достойный собеседник! Среди коллег-журналистов таких не часто встретишь.

– Средоточием? – Волохов подался немного вперед. – Вы позволите, я начну с небольшого эпизода. Однажды мне посчастливилось быть представленным самому Жану Кокто. Это случилось в недолгий период оттепели. Наши фильмы тогда гремели на европейских фестивалях: Чухрай, Калатозов, Бондарчук. Редактор «Советского экрана» отправил меня в Канны освещать фестиваль. Хоть я и был неприлично молод, зато прилично знал английский и французский. И вот я беру интервью у Кокто, его пригласили в жюри, и приехал он буквально на пару дней. Волнуюсь, естественно. Стоим в холле, вокруг толчея. Надо признать, интервью получилось не блестящим. Вопросы я задавал примитивные, да и Кокто – не Дали. Он был скорее замкнутым человеком.

– Наверное, в подобных обстоятельствах, на бегу, да еще в толпе сложно разговорить гения?

– Безусловно. Но самое удивительное вот что. В конце, видя мое смущение, он вдруг заговорил о преемственности: «Когда-то ваш Серж Дягилев велел мне: Жан, удиви меня! Мне тогда было примерно столько же лет, сколько сейчас вам. Дягилев заставил меня умереть, чтобы я мог родиться настоящим поэтом. Вот с этого все началось». И Кокто протянул мне книжицу, очень необычную, я сначала принял ее за альбом кубистов. И добавил: «А сейчас я хочу сказать вашей стране: удивите меня!» Хотите взглянуть на эту книгу? – Волохов легко поднялся с кресла, подошел к темнокрасному книжному шкафу и – Инга точно знала, что сейчас произойдет – достал тоненькую пожелтевшую брошюру. – «Либретто к балету-пантомиме «Парад» на музыку Эрика Сати». Вы помните этот балет? – Волохов раскрыл книгу.

– Ну конечно. Русские сезоны! Спектакль вошел в историю театра, – подхватил интервьюер. – В нем впервые заявил о себе Пикассо как театральный художник.

– Да, да, так и есть. Ну и как мне ответить теперь на ваш вопрос? Россия «заблудилась на земле», растеряв свой исторический опыт? Или Россия остается тем тайным источником, откуда Европа черпала и до сих пор черпает? При этом сама Россия как не осознавала, так и не осознает масштабов своего культурного влияния, бездумно припадая к чужим открытиям. Но, так или иначе, я понял слова Кокто вполне буквально. До сих пор стараюсь удивить его. – Волохов рассмеялся. – Однако хватит нам музыки, парящей под облаками, так, кажется, говорил Кокто? Давайте ходить по земле.

Инга сделала большой глоток чая, обжигая горло, и уже не удерживала слез. Вот так и мы останемся в истории обрывками цитат. Кому повезет, конечно.

А про рисунки Пикассо не сказал, вот хитрец!

Она вспомнила, как несколько раз держала в руках это сокровище, будто соединяла нити эпох. На пустых страницах либретто, а кое-где и на полях, были нарисованы карандашом эскизы костюмов. Их было шесть или семь: девочка-американка, похожая на школьницу, круглый китайский фокусник, акробаты, великолепная трехмерная лошадь и три фантасмагорических управителя. На тех эскизах их еще было трое, и они были похожи на людей: усатый француз, несущий на себе дом подобно улитке, ковбой-американец и чернокожий манекен во фраке и цилиндре. Это потом они эволюционируют в ужасающих и неповоротливых монстров и уже в таком виде предстанут перед зрителем.

Инга посмотрела титры: «Интервью, съемка, монтаж – Игорь Агеев». Порылась в памяти. Нет, не пересекались. В сети интервью появилось сразу после кончины Волохова. Возможно, этот Игорь Агеев был последним собеседником Александра Витальевича. Инга подумала и – чем черт не шутит – написала на сайт письмо для Агеева с просьбой о встрече.

Глава 4

– К дежурному, вы сказали?

– Да, третья дверь по коридору налево.

– Инга, не отставайте! – Софья Павловна уверенно пошла по коридору. Инга только хмыкнула: ну как скажешь, что пять минут назад она боялась войти в дверь ОВД «Пресненское»? Вот и про ногу больную забыла, страдалица.

Кабинет нашли быстро. Постучали. Не дождавшись ответа, вошли.

Двое. Один у окна, гримаса на пол-лица. Второй за шкафом, заполненным канцелярскими папками, что-то сосредоточенно изучает в компьютере, головы не поднял.

Увидев посетителей, первый стукнул кулаком по столу, на подносе жалко звякнул графин о стакан.

– Блин, задолбали уже! Вы к кому, женщина?

Софья Павловна закашлялась.

– К Рыльчину Анатолию Сергеевичу, – сказала Инга.

– К дежурному следователю, – важно добавила Софья Павловна.

– Тогда ко мне. – Первый вздохнул, показал на стул напротив.

Софья Павловна села. Второй стул Инге пришлось искать.

– Я вдова известного журналиста, телеведущего, профессора Волохова Александра Витальевича, – начала Софья Павловна веско. – Пришла, чтобы заявить о краже ценного предмета.

– Волохова, говорите? – Рыльчин откинулся на стуле.

– Он умер несколько дней назад. Вы должны знать.

– У нас тут каждый день кто-то умирает, а то, бывает, и не по одному, а целым пучком. – Он хихикнул.

Противный тип. Тонкие длинные губы, не поймешь, то ли улыбается, то ли кривляется.

Софья Павловна немного смешалась.

– Про Александра Витальевича писали все газеты, показывали документальный фильм по телевизору. Да вы сами посмотрите, это есть в Интернете.

– Я бы посмотрел, – Рыльчин проглотил матерное слово, – да только у меня компьютер с утра висит! Слышь, Кирюха, – он глянул за спины женщин, – будь другом, найди этого лося-айтишника, пусть придет, проверит комп.

Инга обернулась и натолкнулась на недобрый взгляд второго. Он смотрел мимо нее – на Рыльчина. Смотрел насмешливо, зло, словно продолжая начатый до их прихода разговор. Не сказав ни слова, второй вышел из комнаты.

– Так что, говорите, у вас пропало? – Рыльчин стал до тошноты любезен. Он порылся на заваленном бумагами столе, откопал блокнот и взял ручку.

– Книга. – Софья Павловна приосанилась.

– Книга? – Рыльчин разочарованно положил ручку.

– Очень ценная. Можно сказать, антиквариат. – Софья Павловна заторопилась. – Это уникальное издание Жана Кокто с рисунками самого Пабло Пикассо.

– Ну что ж. – Рыльчин снова взял ручку и стал делать пометки в блокноте, Инге с ее места было видно, что он рисует клетку с попугаем. – Это меняет дело. Книга, конечно же, застрахована?

Повисла пауза. Такой вариант Софье Павловне в голову не приходил.

– Нет, вы знаете, мы об этом как-то не подумали.

Рыльчин снова отложил ручку.

– Ну разве можно быть такими беспечными? – сказал почти по-отечески. – Если нет страховки, то наверняка есть экспертное заключение об оценке?

– Тоже нет. – Софья Павловна заметно расстроилась, открыла сумочку, начала в ней шарить. Ничего не найдя, захлопнула сумку с резким щелчком.

– Да вы не волнуйтесь. – Рыльчин откинулся на стуле, крутанулся вправо-влево. – Водички выпейте, – предложил он, но даже не посмотрел в сторону мутного графина.

– Так что же делать? Что вы мне посоветуете? – Софья Павловна показала жестом, что воды не хочет.

– Давайте начнем с начала. – Рыльчин наслаждался беседой. – У вас была бесценная книга. Кстати, откуда она у вас?

– Ее подарил мужу сам автор, – гордо сказала Софья Павловна.

– И автор может это подтвердить?

– Позвольте, но автор давно умер.

Замолчали.

– Печально. В таком случае, у вас имеется дарственная?

– Ну что вы, откуда? – Софья Павловна опять открыла сумочку, закрыла. – В 1958 году эту книгу с оригинальными набросками великого Пикассо Жан Кокто подарил Александру Витальевичу во время фестиваля во Франции.

– И ваш муж нелегально ввез в Советский Союз произведение высокой художественной ценности? Не задекларировав должным образом?

Инга сидела позади Софьи Павловны, ерзала на стуле и никак не могла понять, что ей делать. Вмешаться в разговор, который напоминал пьесу абсурда? Осадить этого наглого ухмыляющегося типа? Но что это даст? Рыльчин, Инга это видела, был отнюдь не идиотом и не глупцом, он владел ситуацией и получал удовольствие от издевательства над Софьей Павловной. Но формально придраться было не к чему.

– Что же получается? – Рыльчин опять взял ручку и продолжил рисовать клетку. – Ваш муж, профессор, телеведущий, пользуясь своим служебным положением, контрабандой ввез вышеозначенную книгу. Книга эта много лет хранилась у вас дома. Конечно же, в сейфе?

– Нет, – совсем расстроилась Софья Павловна.

– Ну вот видите. – Он был почти ласков. – В открытом доступе. Теперь после смерти мужа выясняется, что книга исчезла. Таким образом, это дело подпадает под статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, в действующей на сегодняшний день редакции, о краже. Или под статью 161 – грабеж. Или под статью 164, хищение предметов, имеющих особую ценность. Но проблема заключается в том, что вы не можете доказать не только то, что эта книга принадлежала вам, но даже сам факт ее существования.