Мария Долонь - #черная_полка

• Название: #черная_полка
• Автор: Мария Долонь
• Жанр: Детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-091340-4

Профессор Александр Волохов – знаменитый искусствовед, телеведущий, эстет и коллекционер. Его смерть никого не удивила: Волохов был стар, по всем признакам, мирно скончался от инсульта в запертой квартире, из которой ничего не пропало. Но его ученица, принципиальная (и потому безработная) журналистка Инга Белова, случайно узнает, что из квартиры исчезла ценнейшая книга, которую некогда подарил сам Жан Кокто, а профессора, похоже, убили. Инга начинает собственное расследование…

---

– Евгения Валерьевна, еще несколько минут вашего внимания. Давайте присядем.

– Я вообще-то сижу. Как вы смягчились-то сразу, стряслось что?

– Вы опытный работник, – с нажимом начал Рыльчин. – Мне о вас сказали: самый лучший наш судмедэксперт. Это вне всяких сомнений. – Его тон вдруг ни с того ни с сего изменился. Он почти крикнул: – И что ж это вы делаете? Я вас спрашиваю, это что такое?

– Майор, я начинаю за вас волноваться. – Женя смерила его взглядом. – Что-то вы раскраснелись! Водички? Мы тут хорошо знаем, что бывает от повышенного давления. Может, оставим эту неловкую прелюдию? Перейдем к делу, у вас же дело ко мне, правильно?

– Душа моя, Евгения Валерьевна, дело-то у нас с вами общее. – Рыльчин опять стал благодушным. – Охранять спокойствие граждан нашей родины. Спокойствие!

Женя нахмурилась, но Рыльчин продолжал:

– Следственный комитет все бумаги проверяет, ну как полагается, когда труп известный, обычная история. Дело мы как бы не возбуждаем…

– Это как это «как бы»?

– Оснований никаких нет. Вот никаких. Труп наш – человек пожилой, уважаемый, в авторитете. Культурное сообщество взбудоражено, международная общественность волнуется, пресса набежала, то, сё. На виду, значит. К нам пристальное внимание. А мы им тут – укол неизвестного происхождения.

Рыльчин замолчал, сглотнул. Почесал подбородок. «Нет, майор, еще давай аргументы! Так просто не отделаешься!» Женя безучастно смотрела на собеседника.

– Вот отчего оно всегда так, – был вынужден продолжить Рыльчин. – Как большой человек, так возле него криворукие дурни? Например, был Иван Грозный, а при нем Малюта Скуратов. Вот еще Сталина возьмите – великий лидер, мир спас, а при нем такие бездари: Берия, Ягода. Всегда помощнички дело портят. И вляпываешься ты в историю, как сволочь, хотя и не виноват совсем. Да-а-а, вот так и гибнет репутация…

– Это вы сейчас о ком? – Холодивкер изобразила вежливый интерес.

– Да вот наваляли ваши прозекторы, труп попортили, а вы, Евгения Валерьевна, теперь вынужденно их покрываете и выводы всякие притягиваете. Как мне вам помочь, дорогая Евгения Валерьевна? Я готов, да ума не приложу. А ведь раздуют! Пресса же теперь везде нос сует. Ну с чего бы укол? В квартире чистота, следов драки или ограбления не имеется. Так пишем «по естественным причинам»? Хорошо?

– Майор… как вас?

– Анатолий Сергеевич.

– Анатолий Сергеевич, я тоже очень хочу вам помочь…

– Ну и славненько! Значит, «по естественным…».

– Ага! Вы сейчас естественно встаете и естественно покидаете наше учреждение, чтобы в следующий раз прибыть сюда в строго отведенный богом срок. Искренне желаю, чтобы не скоро. А я остаюсь исполнять мои профессиональные обязанности.

Холодивкер аккуратно выложила из кармана на стол маленький диктофон, на который обычно начитывала протоколы осмотра тел.

– Или включаем?

Рыльчин поджал губы и покачал головой.

– Э-э-э, Евгения Валерьевна, не осознаёте вы! Не понимаете всей меры ответственности. Вы же не только нам – вы себе головной боли добавляете! Неизвестно, как оно вам еще выйдет, это заключение.

Холодивкер потянулась к принтеру, достала свежеотпечатанные страницы, подписала в двух местах, смачно стукнула штампом и протянула Рыльчину.

– Рада была видеть!

Рыльчин так весь и подобрался, словно его ударили по щеке. Хотел зло ответить, но сдержался с видимым усилием. Взял заключение, скомкал, как будто намереваясь выбросить, и быстро вышел, не прощаясь.

«Эх, сразу надо было включать запись!» Женя потянула из кармана пачку сигарет, но в этот момент в комнату заглянула Зинаида Петровна.

– Ты бы пообедала, Жень? С утра сидишь, головы не поднимаешь.

– Не хочу, Зинуль, вот поверишь, совсем!

Женя была вынуждена признаться себе самой, что этот тип из «Пресненского» испортил ей настроение. Страха не было – только горькое чувство, что ты работаешь зря. Что истина никому не нужна. Равнодушие – вот главный диагноз, что бы там в учебниках ни писали и ни говорили на конференциях. Она сидела за столом и смотрела прямо в стену, выкрашенную в «убедительный зеленый» – ремонт, который они с коллегами сделали сами, избавляясь от штатного синего, который в свете галогеновых ламп становился практически черным. Все-таки случались моменты, когда она жалела, что выбрала эту профессию.

Нет, здесь не равнодушие. Злой умысел, в итоге заключила она.

Майор Рыльчин за рулем машины быстро набирал на телефоне сообщение: «Нужен другой СМЭ. У этой без шансов».

* * *

Инга проснулась от холода. Поискала глазами будильник, смогла рассмотреть только часовую стрелку – одиннадцать. От боли закрыла глаза. Виски резало острыми спазмами, в животе болело и справа, и слева. Ледяной воздух с улицы вместо свежести вызывал жар.

Сколько же мы вчера приняла?

Инга откинула одеяло и увидела, что завалилась спать в штанах.

Ну и ладно, одеваться не надо. Вставай, пьянь безработная. Тебя ждут великие дела, и первое на сегодня – борьба с похмельем.

Если сейчас не позавтракать, то через час отравленный алкоголем организм почувствует недостаток серотонина, и мозг зальют отвратительное чувство стыда и депрессия. Не самое лучшее начало для новой жизни – без редакции и без работы. Она встала, прошла босая на кухню, постояла на холодных плитах, прижалась лбом к стеклу.

Сделала себе кофе.

Это не головная боль, это раненое самолюбие.

Вчера из офиса «QQ» они вышли вместе – Инга Белова и Олег Штейн – опальные журналист и фотограф, уволенные одним днем без права на обжалование. Не говоря друг другу ни слова, пошли в бар «Унесенные ветром». Долго молчали под грохот музыки, несущейся с танцпола.

– Мы не безработные, мы – фрилансеры, – сказал Олег, когда в нем уже было минимум сто пятьдесят односолодового.

– Фрилузеры мы, а не фрилансеры. Тебе теперь только в папарацци. Будешь подлавливать селебриков без трусов или под кайфом.

– Легко. Тебя первую. Под кайфом. Марьиванна может составить нам компанию. – Он постарался поймать ее взгляд. – Как ты на это смотришь?

– Фу. Я не по этой части, никаких оргий, – Инга наконец улыбнулась, впервые за этот кошмарный день. – Ты мне лучше скажи, кто материал слил? Ты же не сгонял снимки?

– Должен тебе признаться… – Штейн не смотрел на нее, хлебнул виски.

Инга похолодела.

Ты не мог! Только не ты!

– Я, когда Туми фотошопил, перебросил все на свой рабочий комп и забыл удалить. Как-то не подумал…

– Ты идиот? – Инга приблизила свое лицо к нему. – В офисе у тебя не было ничего своего! Если ты сгрузил фотки, значит, с сервера их кто угодно мог скачать! Это все равно что слить! – Она хлопнула себя по лбу. – Ты представляешь, сколько стоят эти снимки? Кто-то на нас неплохо заработал!

Инга отвернулась от него, скорбно покачала головой. Олег встал, и теперь – высокий, взлохмаченный – стоял рядом, опустив голову. Инга молча подняла стакан и вдруг широко улыбнулась ему.

– Слушай, а пошло оно все! – Она тоже встала, сунула ему виски. – Я только сейчас поняла, как мне там осточертело. Кто с кем спит и кто что носит! Элитарное издание, блядь!

– Зато бабло.

– Нуда, платили неплохо. Я ведь к ним из-за этого и пошла. – Она вздохнула. – Семь лет жизни! Господи, мне уже тридцать восемь…

– Ага, Пушкина в твои годы уже грохнули. – Он увернулся от оплеухи, было видно, как Штейна отпустило. – Вернешься в серьезную журналистику?

– Да где ты ее видишь, эту журналистику? – Инга махнула рукой. – Давай лучше выпьем.

– Не чокаясь, – кивнул Штейн.

До дома она добралась глубокой ночью, прошла на кухню, не зажигая света, натыкаясь на все углы, и выпила прохладной воды из пластиковой бутылки.

Ближе к обеду Инга позвонила Кате, но телефон дочери был недоступен, видимо, разряжен. Катька пришла из школы и, едва буркнув приветствие, слишком короткое даже для дежурного, заперлась в своей комнате.

– Кать, – примирительно позвала Инга.

– Могла бы вчера позвонить, предупредить, что ночью заявишься! Я тебе сто раз звонила! Трубку лень взять, да? – зло крикнула дочь из-за двери. – Где тебя искать, если ты к утру не явишься?

– Начинается.

– Уйду от тебя к папе жить!

– Папа у тебя образцовый, это ты правильно говоришь, – ответила Инга уже из своей комнаты.

Так и просидели до вечера, дуясь друг на друга и совершая редкие пробежки к холодильнику.

Инга задремала. Ей успел присниться поезд – метались тени, стучали колеса, какие-то люди проходили мимо, двое из них остановились над ней, и один прошептал: «Это она?» Ей хотелось вскочить, открыть глаза, но мучительная тяжесть, точно наркоз, держала ее в плену. Поезд издал длинный гудок, постепенно переходящий в звон. И она плавно поднялась из глубины сна на поверхность. Звонили в дверь. Катькины подружки, решила Инга и перевернулась на другой бок. Звонок повторился. Вместо того чтобы открыть, Катя прошлепала в ванную.