Кристиан Флаке Лоренц - Сегодня День рождения мира. Воспоминания легендарного немецкого клавишника

• Название: Сегодня День рождения мира. Воспоминания легендарного немецкого клавишника
• Автор: Кристиан Флаке Лоренц
• Жанр: Публицистика
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-04-092578-0

Вам когда-нибудь хотелось проехаться гастрольным туром вместе с любимой группой хотя бы в качестве наблюдателя? Благодаря этим мемуарам ваша мечта наконец-то сбудется! Откровенные дневниковые заметки Флаке, клавишника группы Rammstein, написанные прямо во время гастролей, приоткрывают дверь в закулисье немецкого рока.

В книге Флаке подробно описывает историю знаменитой немецкой группы: от первых выступлений в деревенских клубах до многомесячных туров по мировым столицам. Вы сможете взглянуть на других участников Rammstein, на музыку и на мир не из зрительного зала, а прямо со сцены и из гримерки артиста.

---

После выступлений кто-то из нас обычно пропадал. Причем лично я частенько являлся тем, кого надо было искать. На концерте многое может расстроить. Например, бесчинствующие скинхеды в зале или западающая клавиша на синтезаторе. В таких случаях я психовал и, отыграв, отправлялся домой, как бы далеко мой дом ни находился. Понятия не имею, откуда у меня эта тяга к детским упрямым выходкам… После завершения одного концертного тура я побежал на вокзал, потому что водитель нашего автобуса сказал мне какую-то дурь. Тогда администратор вскочил в такси и ехал рядом со мной, уговаривая вернуться. Но я был слишком горд и глуп, чтобы пойти на уступки. Когда же прибыл на вокзал, он еще не работал, и мне пришлось топтаться на улице с бездомными, пока нас не пустили в здание. Я слушал бесконечные истории бомжей и с напряжением следил за тем, чтобы они до меня не дотрагивались. В другой раз я заночевал у одного своего фаната, чтобы утром автостопом уехать в Берлин. Свои вещи оставил в свободной комнате и уснул. Что уж мой приятель делал, пока я спал, не знаю. Только на следующий день на моем новеньком коричневом костюме обнаружились живописные разводы горчицы и пива. А однажды в Дрездене ночью я сел в поезд пьяным и уехал. Но пока сидел в вагоне, постепенно отрезвел и, мучаясь похмельем, горько раскаивался в том, что не остался с группой. В принципе, о своих побегах я сожалел всякий раз.

В самом начале истории нашей группы, когда нам доводилось выступать в Западной Германии, казалось, что мы штурмуем заграницу. Нас распирало от гордости. Хотя на концерты почти никто не приходил: на Западе мы были совсем неизвестны. В Гамбурге, например, нам аплодировали восемь зрителей. Но мы желали побеждать, и это заставляло нас не опускать руки. Может быть, поэтому после первых успехов в Германии мы с большой охотой принимали предложения выступать в других странах: привыкли завоевывать незнакомую публику.

В пору юности Rammstein поездки на концерты были наполнены для нас чистейшей радостью. Утром мы садились в какую-нибудь машину, кидали в нее наши немногочисленные пожитки и отправлялись в путь. У меня не было даже чемодана для сэмплера, поэтому я ставил его в автобусе ребром, между передних сидений. Мы побывали на всех автостоянках Восточной Германии. В 90-х годах закуски и сладости в тамошних кафе были невероятно плохими и, кроме того, абсурдно дорогими. Мы находили это возмутительным и, конечно, не собирались платить за них. Но кушать хотелось. Поэтому на автостоянках и заправках мы крали печенье и шоколад, бутылки со шнапсом, а в придачу – солнцезащитные очки, газеты, обувь и даже канистры для бензина!

Вообще, мы любили приключения, если этим словом можно назвать занятие воровством. Мы не могли себе купить дорогие западные музыкальные инструменты. Поэтому тайком тащили их из крупного берлинского магазина самообслуживания. В Шверине нам удалось украсть больше, потому что там персонал был менее бдительным. В магазинах я подолгу стоял перед инструментами и ждал, пока продавец-консультант, наблюдающий за посетителями, не начнет кому-то из них что-то разъяснять. Потом тащил, что нужно. Тилль же поступал проще. Он просто брал инструменты, в которых мы нуждались, под мышку и бежал к ожидающему нас автобусу. В то время из магазинов на Востоке нами было украдено немало полезных вещей! Позже там стали работать секьюрити, и, как говорится, лавочка закрылась. Я до сих пор вспоминаю о наших «приключениях» с удовольствием.

В то время мы были авантюристами буквально во всем. Особенно во время выступлений. Мы любили исполнять новые песни, которые еще как следует не разучили. И, если забывали очередной куплет, маскировали незнание текста изощренными риффами. А одно время меня на сцене в начале концерта запирали в огромной деревянной клетке. При этом объявляли, что я настолько опасен, что меня можно держать только за решеткой. Сейчас в это уже никто бы не поверил. Для усиления впечатлений зрителей ящик накрывали бумагой и поджигали ее. Картина получалась замечательная, в зале прилично воняло дымом. Бумага горела на сцене долго и сползала с моей клетки. Тогда взглядам зрителей открывался я, весь такой несчастный. При этом иногда загорался занавес. Исполнялась первая песня, и после нее Тилль надевал противогаз. Но не потому, что нечем было дышать: просто он у нас имелся.

Тогда уже возникали споры о нашей сценической одежде. До поры каждый натягивал на себя то, что сумел отыскать. Но, в сущности, мы стремились к единому облику – мрачноватому, брутальному. Наши одеяния должны были говорить зрителю, что мы принадлежим к одной группе, что мы вместе. Тогда в моду вошли ребристые рифленые майки, которые я ненавидел с детства. Их любили носить злые дворники и старики. А отец заставлял меня надевать эту дрянь. Я дал себе клятву: когда вырасту, никогда не буду ходить в такой одежде! Но – никогда не говори «никогда»! Группа решила выходить на сцену именно в белых рифленых майках! Перед началом концерта мне пришлось натягивать на себя отвратительную тряпку. Правда, пребывал я в ней только во время исполнения первой песни, а потом уже красовался с голым торсом. Мы все делали так, и это хорошо смотрелось.

После того как ребята из Metallica[34] тоже стали надевать рифленые майки, мы отказались от этой униформы.

Однажды мы надели на себя черные комбинезоны NVA[35]. И сразу поняли, что не каждого из нас они красят. Я бы сказал так: комбинезоны были к лицу лишь двум членам группы. Поэтому кто-то предложил просто подпоясаться новыми одеждами, но это было совсем глупо. Мы опаздывали на концерт во Фрайберге[36], поэтому надели униформу и поехали. Когда высаживались из автобуса в чужом городе, люди на улицах глядели на нас с удивлением. Так на рок-звезд не смотрят. Но мы и не пытались вести себя, как рок-звезды. Мы формировали скандальный имидж группы и всемерно эпатировали зрителей. И не только их, а вообще всех подряд. Происходило это примерно так…

В Доме культуры, в котором мы должны были играть, в тот день репетировала одна танцевальная группа девушек. Тилль расположился в зрительном зале и шокировал молодых артисток сальными репликами. На обед мы получили холодные сардельки. Тилль громко выдал вслух свои соображения насчет того, что они ему напоминают, и засунул сардельку в штаны. Во время концерта он вытащил ее из ширинки, имитируя свой пенис. Я не знаю, договаривался ли он с Олли заранее, только тот взял эту сардельку в рот. Я думаю, в зале никто не разобрал, что это всего лишь сарделька. Я не мог на все это смотреть. А Тилль, чисто из-за куража, еще разбил и прожектор, который якобы ослеплял его. При этом организатор нашего концерта был в отчаянии. И в конце концов отказался выплатить нам гонорар. Мы восприняли это с равнодушием, во всяком случае я. Зато компенсировали убыток тем, что украли из костюмерной ковер и засунули его в свой автобус. После этого отправились в студенческое общежитие. Вы думаете, нам нужно было место для ночевки? Как бы не так! Мы не спали. Расположились все в одной комнате. Один из нас привел с собой девушку. «Сладкая парочка» стала заниматься сексом, а остальные, потягивая пиво, по мере сил принимали в этом участие, отпуская шуточки и советуя, что нужно делать. Такое тоже бывало…

Мы как один были хулиганами, каких мало, и вытворяли бог знает что. В трактирах мы жонглировали кружками, полными пива, и состязались между собой в том, кто из нас съест больше фрикаделек. Потом, с надутыми животами, танцевали под любую музыку, независимо от того, принято было танцевать в заведении или нет. Мы нагло приставали к девушкам, задирали парней и всех подряд приглашали на наши концерты. На арендованном нами автобусе мы в гололедицу на бешеной скорости скользили по дорогам и неизвестно почему до сих пор еще живы. За сценой во время антрактов мы развлекались тем, что стреляли друг в друга из пейнтбольных ружей: шариками с краской, по голым торсам…

У нас не было рабочих и ассистентов. У нас не было лимузинов или автобусов. Мы не владели недвижимостью. Порой нам негде было ночевать. Мы не нуждались в тур-менеджерах или пиар-услугах. Мы не давали никаких интервью, и нас не приглашали на фотосессии. Мы не провели ни одной пресс-конференции. Мы не платили страховые взносы и налоги. Короче, мы ничего не делали. Зато старались изо всех сил, чтобы люди при общении с нами испытывали сильные эмоции.

Мы были такими, какими хотели быть. Мы были идеальной группой. Мы держались друг за друга и выходили в мир с тем, что у нас есть. Все, что произошло с группой после этого, не сравнится по остроте полученных нами ощущений с тем, что мы испытывали в начале пути. Тут не помогут ни аншлаги на стадионах, ни частные самолеты. Абсолютную счастливую свободу невозможно купить. И, к сожалению, ее утрату ничем нельзя компенсировать.

Кстати, украденный во Фрайберге ковер мы продали в Берлине и все вырученные деньги отдали нашему администратору при его увольнении. Да, мы решили его уволить. Он с трудом успевал за нами и вряд ли нас понимал. Мы сами едва успевали за собой и не понимали, что делаем. Поэтому решили расстаться с этим добрым и слабым человеком. В принципе, поступили мы нехорошо. Но кто сказал, что музыканты обязательно должны быть хорошими людьми? Для дальнейшего развития нашей группы это было правильное решение. Если вообще в том хаосе что-либо было для нас правильным или неправильным…