Игорь Каберов - В прицеле свастика

• Название: В прицеле свастика
• Автор: Игорь Каберов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

В основе книги — наиболее значительные события фронтовой жизни Героя Советского Союза И.А.Каберова и его боевых друзей — летчиков. Правдиво и ярко рассказывает автор о воздушных сражениях на подступах к Ленинграду в годы Великой Отечественной войны.

---

Пробившись к трибуне, я увидел среди гостей Водопьянова, чей портрет хранился в моем комсомольском билете. Большой, широкоплечий, в той же меховой куртке, что и на газетном снимке, Михаил Васильевич по сравнению с Молоковым (они стояли рядом) казался сказочным богатырем. Тут же были полярные летчики Алексеев и Мазурук. Застенчиво улыбающиеся, немного смущенные шумной встречей, они покорили рассказами о своих полетах сердца вологжан,

Но вот митинг окончился. Наши гости сошли с трибуны и направились к гостинице «Золотой якорь». Стайка горластых ребятишек («Дядя Водопьянов! Дядя Молоков!») тут же окружила летчиков. Я не выдержал и тоже бросился к ним. Смешавшись с ребятами (а рост мой позволял это), забыв, что мне уже двадцать, я, как и они, увязался за Водопьяновым да так, не чуя под собой земли, и прошел с ним через всю площадь до самой гостиницы.

С этого дня покой мой был потерян окончательно. И что только я не предпринимал, чтобы пробиться в авиацию, куда только не обращался и устно и письменно! Везде мне отказывали, и вдруг…

— Вас к телефону, — подошла ко мне табельщица нашего цеха. — Звонок из горсовета.

Выключаю станок, волнуясь, бегу в контору. Кто бы это и зачем? Тем более — из горсовета! А в трубке:

— Алло, это я, Саша… Да, звоню из горсовета Осоавиахима. Есть телеграмма. Читаю: «Срочно отправьте Коктебель переподготовку одного пилота — планериста». Поедешь?

У меня застучало сердце. Коктебель… Высшая летно — планерная школа!..

— Конечно, поеду, Саша. Только не было бы какой заковыки…

На другой день, оформив отпускные документы, я был уже на вокзале. Провожали меня Саша и его жена Вера. Запыхавшиеся, они прибежали к моему вагону уже перед самым отходом поезда.

— Заковыка! — Саша с трудом переводил дыхание. — Ты как в воду глядел. Телеграмма ошибочная. В Коктебеле уже не планерная, а летная школа. Готовят инструкторов — летчиков, и требуется туда пилот запаса, окончивший аэроклуб.

Я чуть не заревел от обиды.

— А ты не волнуйся, — сказал Саша. — Мы с Верой придумали. У тебя официальный документ и телеграмма. Второй телеграммы ты не видел. Понял? Ну, а там будешь действовать по обстановке. В Феодосии на базаре садись на машину с крылышками. Школа не горе. Да, чуть не забыл! Вот тебе книжечка об этой школе, почитай в дороге. Тут адрес Вериной сестры, Нади, забежишь на досуге. Ни пуха ни пера!..

В Феодосию поезд пришел утром, а еще через час автобус с нарисованными на нем крылышками доставил меня на гору Узун — Сырт, где находилась школа.

— Вас принять мы не можем, — взяв мои документы, сказал начальник штаба. — Здесь какое-то недоразумение. Вечером будет комиссия. Она решит.

Довольный уже тем, что мною будет заниматься комиссия, я вышел.

На стоянке видны были планеры, самолеты. Я пошел посмотреть на них. И тут меня остановил высокий, загорелый техник. Узнав, что я приехал поступать в школу, он подал мне ведро и попросил заправить маслом самолет Р — 5. «Воронку возьмешь на капоте, — сказал техник. — А бочки вон там, в углу ангара».

Польщенный доверием, я с радостью бросился исполнять приказание и быстро сделал все, что мне было велено.

— Молодец! — сказал техник. — Давай знакомиться. Моя фамилия Приходько, А теперь принеси водички. Надо помыть колеса.

Сбегал я за водой.

— Эй, орел, иди-ка сюда! — позвал меня опять техник.

Я подошел. Он держал в руках черную от масла воронку:

— Ты где брал масло?

— Вон в той бочке, во второй слева.

— Садовая твоя голова! Что ты наделал?

Вокруг меня собрались техники, Один из них взял воронку из рук Приходько, дал мне понюхать.

— Это же отработка. Неужели не чувствуешь?

— Мать родная, да он и залил-то в бензобак! — с ужасом закричал Приходько.

— Как? Я залил в тот желтый, где масло.

— Вот именно в желтый, черт тебя! — гремел техник. — Ты что, с луны упал? Не знаешь, что желтым окрашена бензосистема?

— На шум прибежал инженер. Он выслушал доклад техника, начавшего заикаться от волнения, оглядел меня с ног до головы:

— Вы что, никогда не видели самолета?

— В воздухе видел, а на земле впервые.

— Все затихли. Инженер сдержанно предложил мне выйти из ангара.

Весь день я думал о случившемся. Вечером собралась комиссия. Меня вызвали последним. Это было уже в двенадцать часов ночи. Я решил предложенную мне задачу на подобие треугольников, ответил на вопросы, касающиеся аэродинамики, объяснил кривую Лилиенталя. Но в этот момент в комнату, где заседала комиссия, вошел уже знакомый мне инженер. Он глянул на меня, что-то сказал худощавому военному, сидевшему на подоконнике, и сел за стол, Я стоял молча, ждал, что будет.

— Хорошо, — сказал худощавый, — знания у вас есть. А как же вы умудрились залить в бензобак масло, да еще отработанное?

Все члены комиссии оживились. Между тем военный продолжал:

— Знаете ли вы, что наделали? Теперь этот самолет задержится с вылетом в Харьков на трое суток. А он сегодня должен был доставить туда пять планеров на соревнования.

Я рассказал, как было дело, потом достал из кармана книжечку, подаренную Сашей, раскрыл ее на странице, где был портрет мастера парашютного спорта Леонида Минова, и посмотрел на человека, сидевшего на подоконнике:

— А я знаю вас, товарищ Минов, Читал о вас. Здесь про вашу школу написано…

Члены комиссии устали задавать вопросы. Они не прочь были послушать меня. И я стал рассказывать о Саше Русинове, моем инструкторе, еще недавно работавшем в школе техником.

— Русинов? — удивился инженер. — Он переучился. Замечательный был техник. Вот только ученик его, к сожалению…

Все засмеялись.

— А вы зря смеетесь, — сказал я обиженно. — Своего я добьюсь. Только помогите мне в этом. Примите меня в школу. Если что, я могу на баяне сыграть…

Про баян вырвалось неожиданно, и члены комиссии засмеялись еще громче. Вот тут уж меня, что называется, повело.

— Стенную газету выпускать могу. Рисую, стихи складываю, — говорил я.

— Да он комик, — добродушно сказал кто-то, когда все отсмеялись.

— Вы никогда не летали на самолете, а мы готовим в этом году инструкторов — летчиков, — уже всерьез возразил мне Минов.

— А вы попробуйте, я понятливый и быстро научусь

— Знаете что, — встал инструктор Еремеев. — Зачислите этого хлопца в мою группу. Я сделаю из него летчика.

Но Еремееву меня не дали. Начальник школы Минов решил мою судьбу иначе.

— Веселый вы парень, — сказал он. — Мы примем вас, но дадим вам программу пилота запаса, как в аэроклубе. А потом вы поедете к себе домой в Вологду. Инструктором вашим будет Лисецкий. У него там все такие маленькие собрались.

Комиссия закончила работу.

— А на баяне — это хорошо, — подошел ко мне Еремеев. — Попляшем, значит.

В два часа ночи нас привезли в Феодосию на медкомиссию.

— Вы бы еще утром приехали, — ворчал сонный хирург. — Раздевайтесь.

Пока он осматривал других, я выбежал в коридор, снял ботинки, носки, достал заранее припасенную бутылочку с водой, осторожно смочил подошвы так, чтобы они давали правильный след, и прошелся по углам собирая пыль. Это я придумал еще в Вологде после комиссии, обнаружившей у меня плоскостопие.

— Ты ноги-то когда — нибудь моешь? — спросил у меня хирург во время осмотра. — Ну-ка, встань… Так, еще раз… Мыться, мыться надо чаще, — брюзжал он. — Одевайся! — и записал в карточке: «Годен».

А через день я на самолете У-2 поднялся в крымское небо и даже попробовал управлять машиной. После посадки доложил инструктору по всей форме:

Курсант Каберов выполнил ознакомительный полет в зону. Разрешите получить замечания.

На первый раз неплохо. Соображаешь. Значит, летать будешь. — Лисецкий улыбнулся. — А теперь берись за науку…

Облака все плывут, кучерявятся. Смотрю на них, и в воображении опять прорисовывается Коктебель. Вспоминаю об инструкторе Александре Андреевиче Батизате, который довел нашу группу до выпуска. Я, как и все, стал инструктором — летчиком. Мне видится старый треух, из которого мне предлагают вытащить бумажку с намеченным на ней пунктом назначения. Где оно, мое счастье? Я долго вслепую перебирал бумажки, прежде чем взять одну из них. Развернул. Ну что ж, неплохо: «Новгород на Волхове». Мои друзья называют другие города; Пермь, Чебоксары, Ленинград, Москва…

В новгородском аэроклубе еще одно счастье — Валя. «Я из шапки тебя вынул!» — говорю я ей в веселую минуту. Так оно, в сущности, и есть. Мы вместе с Валюшей уехали в Ейск. А там новое счастье — дочурка Ниночка. С каким трепетом впервые я взял ее на руки! А был я тогда уже военным моряком и носил бескозырку с надписью: «Школа морских летчиков»...

Облака, облака... Ромашковые луга среди голубого небесного простора. Сколько принесли вы мне добрых воспоминаний о детстве и юности!.. Оказывается, далеко, очень далеко может унести человека мысль за полчаса безмятежного отдыха на берегу речки. Но из прошлого пора возвращаться в настоящее. Скоро мне вылетать на разведку. Я торопливо одеваюсь и спешу к самолету.