Аманда Макклелланд - Только неотложные случаи

• Название: Только неотложные случаи
• Автор: Аманда Макклелланд
• Жанр: Биографии
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-112826-5

«Только неотложные случаи» – история медсестры, участвовавшей в многочисленных миссиях Красного Креста. Свою карьеру Аманда Маклелланд начала в австралийской глуши, среди аборигенов, в роли фельдшера. Поняв, что такая работа по ней, Аманда поступает в Красный Крест и отправляется в свою первую миссию – в Южный Судан, где идёт война. Основной обязанностью ее становится обеспечение санитарных условий для гражданского населения. Далее следует Индонезия, потом Непал, где ей приходится пешком карабкаться по горам, чтобы добраться до отдаленных посёлков и наладить там систему водоснабжения. Потом Соломоновы острова, Уганда, Папуа Новая Гвинея, Конго, Эфиопия, Сомали…

---

Под крылом самолета колыхались зеленые волны просяных полей. Однако видимость оказалась обманчивой: хотя дожди шли обильно, и просо уже поднялось выше моей головы, собирать урожай было рано, а прошлогодние запасы заканчивались. Как я узнала в дальнейшем, это называлось «голодным сезоном».

За зелеными просторами, по берегам озера Йироль пестрели травяные крыши тукулов – суданских глинобитных хижин, – вокруг которых вились утоптанные земляные дорожки. Единственная проселочная дорога вела на юг, от рыночной площади Йироля до армейских бараков. По бокам ее росли манговые деревья – как в Орукуне. Вторая улица шла перпендикулярно первой, мимо госпиталя Красного Креста и общежития для персонала. Это были единственные бетонные здания в городке, не пострадавшие от обстрелов.

Акушерка из Колумбии по имени Изабелла приехала встречать меня на аэродром. Эта миниатюрная темноволосая девушка заметно рассердилась, когда узнала, что я впервые участвую в миссии. Две медсестры до меня досрочно разрывали контракты, и в госпитале возникала острая нехватка персонала – Изабелла опасалась, что ситуация повторится снова. Она спросила, есть ли у меня опыт использования полевой радиостанции. Я сказала, что в Брисбене работала спасателем на пляже и отвечала за связь. Она интересовалась, не против ли я мыться на улице, умею ли готовить, могу ли управлять внедорожником. У них было несколько Ленд Крузеров, но водителей не хватало. Готова ли я рулить по грязи глубиной пятнадцать сантиметров?

– Никаких проблем, – был мой ответ. Все это страшно мне нравилось.

Йироль оказался еще меньше Орукуна. Местные жители в обносках с чужого плеча высыпали на улицу: все очень высокие, очень худые и очень любопытные, они без стеснения глазели на мое непривычно белое лицо в окне внедорожника. Дети, в каких-то хламидах или просто голышом, бежали за нами и улыбались мне. По обочинам дороги росла высокая трава, потом зеленый кустарник и колючие акации.

Изабелла показала мне на здание госпиталя. Красный Крест избрал Йироль в качестве базы для своих операций в Южном Судане, потому что госпиталь там уже был: его построили британцы в колониальный период, в первой половине ХХ в. После небольшой реновации он превратился в полноценную клинику со стационаром, амбулаторией и родильным отделением. Последним управляла Изабелла, первыми двумя – французский доктор по имени Виктор. Медсестра из Швейцарии, Одри, отвечала за программу по борьбе с онхоцеркозом, так называемой «речной слепотой», очень распространенной в Южном Судане. Луис, глава офиса, тоже швейцарец, ранее участвовал во многих миссиях Красного Креста; он очень любил двух кошек, прибившихся к нашему общежитию.

Наконец, там был Лео – инженер по водоснабжению и ассенизации, с которым мне предстояло тесно сотрудничать. Лео отвечал за бурение скважин в деревнях прилегающих регионов, а я должна была обучать местное население правильно ими пользоваться. Да, Красный Крест занимается и такими вещами. Вода – очень ценный, жизненно важный природный ресурс, и, участвуя в долгосрочных программах по обеспечению водой местных жителей, сотрудники Красного Креста завоевывали доверие к себе. Оно помогало организации вести более щепетильную работу, в том числе следить за положением военнопленных, обеспечивать защиту гражданскому населению и напоминать о «правилах войны» противоборствующим сторонам. Гражданская война в Судане шла на спад, Южный Судан должны были вот-вот объявить независимым, и Красный Крест активно занимался вопросами водоснабжения. Организация составила длинный список поселков, где требовались скважины – за три года планировалось пробурить около восьмидесяти.

Я мало что знала о водоснабжении и ассенизации, когда приехала в Судан, и никто меня в курс дела не вводил. Все, что требовалось по программе, я узнавала из книг, дожидавшихся меня в Йироле. Я держала рот на замке, глаза – широко открытыми, и много читала.

Мне предстояло отвечать за пропаганду гигиены. Недостаточно иметь в деревне источник чистой воды – надо, чтобы местные жители правильно им пользовались и поддерживали в надлежащем виде вне зависимости от того, следит за ними Красный Крест или нет. Как правильно хранить воду? Как ее использовать для мытья и уборки? Как чистота воды влияет на состояние здоровья человека? Вещи, казавшиеся очевидными в Австралии, в Южном Судане таковыми отнюдь не являлись. Мне предстояло донести их до местного населения.

В моем распоряжении находилась команда местных сотрудников, работавших в программе еще до моего приезда, на которых в основном ложилась вся тяжесть задачи. Надо было их немного подтолкнуть, и они активно брались за работу, например, помогали жителям деревень решать, где лучше разместить насосы. Жители собирали подручный материал, необходимый для бурения и устройства колонок, они же принимали решения относительно распределения воды. Надо ли женщинам стоять в очереди самим, или достаточно просто ставить у колонки бидоны? Можно ли поить из колонки домашний скот? Кто будет чистить скважину, если она засорится? Все это следовало продумать заранее.

После того, как команда бурильщиков вырывала скважину и устанавливала колонку, мы приезжали и проводили беседы о гигиене: рассказывали про микробы, про то, почему люди болеют, и почему чистая вода так важна для здоровья. По сути, моя работа состояла в том, чтобы сидеть под деревом и учить людей мыть руки. Не так захватывающе, как я себе представляла, но мне все равно нравилось.

Суданцы отличались веселым нравом и практичностью: за двадцать лет войны они привыкли выживать и подходили к этому по-деловому. Если им предлагали помощь, они использовали ее по максимуму, так что работа приносила мне огромное удовлетворение.

К моменту моего приезда скважины в ближайших к Йиролю поселках уже пробурили. Добираться до каждого приходилось где-то часа два. Экспаты редко раскатывали по Судану на внедорожниках, но у моих суданских подчиненных не было прав, и получить их в Йироле они не могли, так что в роли водителя выступала я.

Сотрудники из местных на своем наречии, динка, объясняли жителям деревень, как правильно использовать воду, а я сидела поодаль и наблюдала за ходом беседы. При обсуждениях от нас требовалось подталкивать жителей к правильному решению, а не подсказывать его самим. Они должны были чувствовать себя хозяевами ситуации. Конечно, мы все равно знали, какие решения наилучшие, и чем именно мы можем помочь. Команде Красного Креста приходилось балансировать на тонкой грани между обучением и поучением; мы задавали наводящие вопросы и направляли дискуссию в нужное русло. Моя задача заключалась в том, чтобы не допускать явного командования, и это было очень нелегко. Сотрудники-суданцы с большим трудом делали вид, будто не знают ответов на вопросы, которые им задают.

Больше всего я любила моменты, когда мы приезжали в деревню и усаживались где-нибудь под деревом, дожидаясь, пока люди соберутся для беседы. Мы раскладывали на земле большое покрывало и заваривали гостям чай с сахаром. Сахар в Южном Судане ценился почти как золото, и угощение мотивировало деревенских присоединяться к нам, но на то, чтобы они все собрались, требовалось приличное время. В сезон посадок мы ждали порой часа по два с половиной.

Первыми приходили местные старухи, обвязанные куском ткани и с яркими бусами на шеях. Мы болтали с ними, дожидаясь, пока соберутся остальные. Они всегда набрасывались на меня с вопросами, и отнюдь не о воде. Я была крупная, высокая, и ходила исключительно в брюках. Я пользовалась авторитетом, поскольку водила машину, а мое имя, Аманда, многие принимали за «Commander» – командир, – самое близкое по звучанию слово на английском, которое они знали, – так что меня неоднократно спрашивали, какого я пола. То есть прямо вот так: «Ты мужчина или женщина?»

Меня это не смущало, а вот моих суданских сотрудников – весьма. Однажды я заметила, как девушка из команды, Джози, заметно напряглась, услышав вопрос, заданный каким-то мужчиной. Я заволновалась, не идет ли речь о безопасности, и заставила ее перевести, что он сказал. Недовольная, Джози фыркнула: «Он хочет знать, если ли у тебя влагалище».

Я расхохоталась, но мужчина даже не улыбнулся. Все собравшиеся напряженно смотрели на меня.

– Есть! – торжественно заверила я их. – Спасибо, что спросили!

Суданцы хотели знать, почему у меня на руках растут волосы. Их кожа была абсолютно гладкой, волосы на теле не росли вообще. Особенно интересовались дети: не проходило и пары минут, как кто-нибудь из них забирался ко мне на колени и начинал гладить по рукам, пощипывая за волоски. Еще им нравилось гладить меня по волосам на голове, светлым и тонким, которые резко контрастировали с их собственными черными кудряшками. Иногда я снимала резинку и распускала хвост, встряхивая своей гривой, отчего малыши с громкими криками разбегались в разные стороны. Им казалось, я похожа на льва.