Стив Кавана - Защита

• Название: Защита
• Автор: Стив Кавана
• Жанр: Детектив
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-099082-5

Стив Кавана – не только блестящий адвокат, но и выдающийся писатель. Он – новая звезда мирового детектива и триллера. Его романы характеризуются сумасшедшей динамикой и вместе с тем четкой, выверенной адвокатской логикой. Эти книги читаются буквально на одном дыхании. Которое часто перехватывает – то от ужаса, то от восторга… Некогда Эдди Флинн был вором и мошенником. Затем стал адвокатом. Оказалось, что особой разницы между тем и этим нет. Поэтому уже год как Эдди поклялся больше никогда не переступать порог зала судебных заседаний. Но клятву пришлось нарушить. Да и как тут не нарушишь, когда к твоей спине привязали взрывчатку, а единственную 10-летнюю дочь взяли в заложники? Флинн должен выиграть безнадежный процесс для главы русской мафии Нью-Йорка, которого обвиняют в убийстве. На все про все у него 48 часов. И это будет главная защита в его жизни…

---

Поначалу он отказывался меня учить. Но даже тогда, в восьмилетнем возрасте, я мог быть очень убедителен и в конце концов попросту достал его. Учить меня он согласился на двух условиях. Первое – держать все наши уроки в строгом секрете, чтобы мама ни в коем случае ничего не вызнала. Второе – решившись меня учить, он прекрасно сознает, что ничто не удержит меня от искушения опробовать свои новые знания на улице, так что на случай, если я вдруг попадусь, он должен быть уверен, что я сумею достойно за себя постоять. Преподав мне несколько уроков самообороны прямо в баре, отец в конце концов отвел меня в спортзал и внимательно следил, чтобы я не отлынивал от занятий боксом. Мать пребывала в блаженном неведении. Работала она допоздна – обслуживала столики в ресторане в десяти кварталах от нас. Это был наш личный секрет – мой и папин. Когда мама возвращалась домой со смены, у папани всегда находился для нее какой-нибудь отвлекающий сюрприз. Потом она заваливалась на диван с очередным романом (чем дрянней, тем лучше) и потихоньку отходила ко сну.

К тому времени как мне стукнуло четырнадцать, я успел задать перцу чуть ли не всем известным любителям мордобоя на районе, включая парней года на два-три постарше меня. Я был быстр, обладал крепким ударом, да и сам отлично держал удар. Но папаню и это не совсем устраивало, так что после очередных посиделок в баре мы как-то сели в метро до Лексингтон-авеню, где в зале Мики Хоули на 54-й улице мне представился шанс сойтись на кулачки с лучшими из малолетних бойцов, которых только могла выставить Адская Кухня[5]. Там-то я и познакомился с ребятами, впоследствии составившими костяк моей собственной команды. А один из них, приземистый коротышка с совершенно убойным правым кроссом, Джимми Феллини, почти сразу стал моим лучшим корешем. В качестве боксера-любителя Джимми подавал очень большие надежды, и я не пропускал тогда ни одного его боя. Тогда мы были считай что братья. Но потом Джимми пошел другой дорогой и шанс дорасти до профессионала упустил.

Чисто по семейным обстоятельствам.

Через два года после того, как я стал заниматься у Мики, папа всерьез заболел. Семья у нас была небедная, медицинскую страховку за всех оплачивал отец – всегда вовремя, ровно каждый месяц, тик в тик. Редкую форму рака, которая на него свалилась, полис не покрывал. Папа нанял адвоката – самого дешевого, какого только смог найти. А страховая компания наняла целую юридическую фирму, и дело отправилось в суд. Сам видел, как папиного адвоката там буквально распяли. В том не было его вины – противники его просто весом задавили. Короче, дело мы проиграли, и даже с теми деньгами, которыми помогли наши друзья и родители Джимми, больничные счета было никак не потянуть. Без должного ухода и лечения отец едва протянул еще всего лишь шесть месяцев.

Меня не было с ним, когда он умер. Одиннадцать часов я просидел с ним в больничной палате, держа его за тоненькую, как у скелета, руку, а потом встал и вышел купить водички в автомате. Когда вернулся, то увидел, что мама поджидает меня в дверях. Я сразу понял, что отец умер. Она тогда ничего не сказала. Просто протянула мне его медальон со святым Христофором и заплакала.

После этого остались только мы с мамой, и она приглядывала за мной, как только могла. Даже разрешила продолжить занятия боксом – при условии, что буду учиться на круглые пятерки. Я сдержал обещание – закончил школу в числе первых отличников. Следил, чтобы на столе ее всегда ждала тарелка запеканки из макарон с сыром или хотя бы яичница, когда она вернется домой с работы. Мама практически к ним не притрагивалась, но никогда не забывала меня поблагодарить. Повар из меня никакой, и она это прекрасно знала – благодарила за то, что остаюсь мужчиной в доме и что сохраняю хотя бы видимость того, что папа по-прежнему жив. Читать свои бесконечные романы перестала. Взамен могла немного посидеть со мной перед телевизором перед тем, как отправиться спать.

Закончив школу, я почти год принимал участие в подпольных боях без правил и успел прокрутить на стороне несколько сомнительных с точки зрения закона делишек. До окончания года у меня уже хватало денег, чтобы завести собственное дело. В восемнадцать я вышел на улицу с одной-единственной целью: идеально, красиво и профессионально ободрать как липку тех, кто фактически убил моего отца, – страховые компании и богатеньких адвокатов, состоявших у них на службе.

Даже с моей нынешней точки зрения, особых шансов у них не было.

– Господин адвокат, – донесся из приемной голос Артураса. – Время! Пора выдвигаться. Заседание вот-вот начнется.

Глава 6

Оставив пальто и штаны в бывшем кабинете судьи и щеголяя в новом костюме, я догнал русских в дверях. Артурас катил за собой чемодан.

– Что там? – полюбопытствовал я.

– Документы Волчека – все бумажки, которые Джек подготовил к слушанию.

– А есть список свидетелей обвинения?

– Есть, и Бенни там в самом конце.

Так я и думал. Лучших свидетелей обвинение всегда приберегает на сладкое.

Спустились на лифте на четырнадцатый этаж, к залу номер шестнадцать. Лифты открывались в просторный холл. Белые каменные стены, четыре большие мемориальные доски с именами юристов и судей, которые воевали и погибли во Вторую мировую. По углам – туалеты и разномастные торговые автоматы. Слева от лифтов на следующий этаж поднималась длинная мраморная лестница.

Прямо перед нами были двойные дубовые двери, сейчас широко распахнутые, которые вели в забитый до отказа зал судебных заседаний.

Зал номер шестнадцать – самый большой во всем здании. За четырьмя огромными арочными окнами по его левой стороне открывался знакомый городской силуэт. Мраморный пол заливали лучи бледного утреннего солнышка. Публика теснилась на свежесрубленных сосновых скамейках. Двое судей как-то пригрозили, что ноги их в этом зале не будет, пока не поставят новые скамьи для публики. Старые были как в театре, откидные и с обивкой, в которой прочно прописались блохи – а что удивляться, такого уж рода публика в уголовные суды ходит. Когда блохи стали перекидываться и на судей, замена зрительских сидений сразу же попала в число первоочередных реставрационных мероприятий.

Скамейки стояли рядов в двадцать пять, с широким проходом посередине. От столов для участников процесса публику отгораживали перила. Стол обвинителя располагался слева, защитника – справа, оба лицом к судье. Обвинительский был пока пуст. Волчеку и его окружению отводились несколько рядов позади стола защиты. Направляясь к нему, в перешептывании публики я несколько раз уловил и собственное имя. Кожаное кресло за длинной внушительного вида стойкой из красного дерева в глубине зала все еще ожидало появления судьи. Футах в пятнадцати перед столом обвинителя располагалась свидетельская трибуна – здоровенный ящик из цельного дуба. К закрывающей ее калиточке поднималось крылечко из трех ступенек, внутри стоял железный стул с прямой спинкой и протертой до дыр обивкой. На прямо противоположной стороне от свидетельской трибуны, футах в десяти правее стола защиты – двенадцать пока что пустых стульев за деревянным ограждением. Ложа для присяжных смотрела своим фасадом на свидетельскую трибуну и на окна за ней. Пока я усаживался, в голову мне пришла одна мысль.

– Отбор присяжных закончен? – спросил я у Артураса.

– Да, но…

Прежде чем Артурас успел ответить, в зал номер шестнадцать торжественно вступила Мириам Салливан, и. о. окружного прокурора Нью-Йорка, в окружении своей свиты – всяких заместителей, помощников и секретарей, за которыми споро поспешали еще три каких-то молодца в темных костюмах. Судя по манере двигаться и виду, отставшие от процессии молодцы были из ФБР.

О деле я знал исключительно из газет, не больше любого рядового нью-йоркца. Человека, подозреваемого в связях с итальянской мафией, нашли застреленным в собственной квартире два года назад. На месте преступления арестовали некую неназванную личность – это теперь-то мне стало известно, что ею был Малютка-Бенни. Его взяли с поличным – вот вам труп, вот орудие убийства. Волчек рассказал мне далеко не все, но я предположил, что ФБР уже несколько лет упорно следило за Волчеком и что с Бенни просто полюбовно договорились. Им важнее было добраться до того, кто реально дергает за ниточки, до настоящего босса. После ареста Волчека «Таймс» сообщила, что судья установил залог в размере пяти миллионов долларов. Волчек уплатил эту сумму наличными уже буквально через полчаса.

Преступление не затрагивало границ штата и не было, насколько я мог судить, связано с наркоторговлей, так что его юрисдикция ограничилась департаментом полиции Нью-Йорка и офисом окружного прокурора. Но основным свидетелем располагали федералы, так что и они могли приглядывать за процессом. Имелось в этом деле что-то необычное – что-то, что не давало мне покоя с того самого момента, как я прочитал о нем в газетах. Обвинение было только одно – в убийстве. Волчека не пытались привлечь ни за наркотики, ни за рэкет, ни за какие-то прочие грехи, какие обычно фигурируют в делах об организованной преступности. Одно-единственное убийство, хотя и первой степени.