Дэйв Ицкофф - Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

• Название: Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться
• Автор: Дэйв Ицкофф
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-097870-0

Если вас внезапно остановят на улице и попросят назвать имя самого вдохновляющего и забавного актера, скорее всего, вам на ум придет именно его имя. Что заставило его в 2014 году покончить с собой? Ведь у него было все – «Оскар» за «Умницу Уилла Хантинга», 6 премий «Золотой глобус», множество наград за лучшие роли, лучшего комедийного актера, лучшего стенд-ап комика. Целый мир обязан Робину Уильямсу тем, что однажды в кромешной тьме зажегся луч радости и доброты, который пытался осветить все, а в итоге сгорел сам. Целые поколения детей выросли на его фильмах: мы учились по ним умению радоваться и быть счастливым в любой ситуации, дружить и любить, мы смеялись и плакали над его персонажами, переживали за неудачи и радовались за успехи. Казалось, нет в мире человека счастливее Робина Уильямса. Но, к сожалению, по ту сторону экрана его жизнь была совсем другой – всю жизнь он боролся со страхами, низкой самооценкой, тревожностью и депрессией. Он выходил на камеру и помогал нам бороться с нашими демонами, а потом уходил в тень и оставался один на один со своими. И стал Великим. Эта книга – самый полный портрет удивительного человека от рождения до смерти. В ней перед нами предстает настоящий Робин Уильямс – таким, каким его не знали даже близкие люди. Человек, который боролся с депрессией с помощью юмора, но так и не смог примириться с блеском собственной славы. Человек, который ушел слишком рано.

---

Сан-Франциско, казавшийся таким странным и скучным городом в подростковом возрасте, стал разноликим, либеральным мегаполисом с развитой системой театров, клубов и ночной жизнью. Выступления проходили не только на специальных театральных площадках, но и на первых этажах магазинов, в ресторанах, в подвалах – вообще везде, где только можно было натянуть занавес и установить освещение. Сводный брат Робина Тодд открыл в округе Марин бар под названием Toad Manner, завсегдатаи которого прозвали собственника «жабой» в честь жабы, написавшей название бара на крыше. А он, в свою очередь, называл их всех «личинками из Марины». Клиентура была разноплановая: от докторов и юристов до пожарных и полицейских, от байкеров и трансвеститов до редакторов журнала Rolling Stones. «Был парень по имени Бифи, носивший шляпу-таблетку, черное домашнее платье и длинную черную бороду, – вспоминал Робин. – В Сан-Франциско это считалось нормальной одеждой».

Робин выступал в составе импровизационной комедийной группы, созданной Комитетом – организацией, где преподавал Дейл Морс, преподаватель театрального искусства из Клермонта. В те вечера по понедельникам, когда в районе North Beach не проводились регулярные занятия и выступления, Дел Клоуз – виртуозный мастер импровизации, сбежавший из Second City, – давал желающим более глубокие знания об искусстве. «Мы работали над импровизацией как – как же это объяснить? – как над очень серьезным исследованием», – рассказывал Джо Спано, обучавшийся здесь актер. Клоуз в конечном итоге ушел из Комитета, а отколовшаяся группа продолжала свое существование как Комитетская мастерская, затем как Экспериментальное крыло Комитета, а в итоге просто Крыло.

Именно в это время здесь появился Робин, но он не задержался надолго. «Сразу было очевидно, что используемый нами формат слишком ограниченный для воображения Робина, – говорил Спано. – Он не мог работать в нашем формате, который был для него очень медленным. Никто из нас не соображал так быстро. Мы не занимались такими комедиями. Мы старались работать как команда, но я не хочу сказать, что он не командный игрок. Его скорость, ум и сообразительность были совершенно иными. Не думаю, что он так добровольно действовал, такая у него натура. Его талант – быть Робином».

В итоге Робин не смог работать в Крыле.

В марте 1976 года Робин профессионально дебютировал в театре в Сан-Франциско в пьесе «Любовник» Гарольда Пинтера о ролевых играх мужа и жены, поставленной в Gumption – экспериментальном театре в районе Хейт-Эшбери. Когда директор театра Синтия «Кики» Уоллис в первый раз встретила Робина, то решила, что он нуждается в деньгах, поэтому дала ему 100 долларов, чтобы он мог обновить свой гардероб. Как актера, его больше интересовало, чтобы роль была ему интересна, а не просто повторять одно и то же для зрителей каждый вечер. «Робину было трудно быть серьезным, чтобы что-то запомнить, ему приходилось повторять это по несколько раз, – говорила Уоллис. – Каждое его выступление было красивым, разным, каждый раз свежим». Иногда выступления бывали не очень удачными: «Он привык вызывать смех, но однажды вечером это не получилось, – рассказывала Синтия. – После чего Робин спародировал голос Тарзана, люди рассмеялись, а я сказала ему: ”Ты рассмешил народ, но нарушил правила шоу“».

В своих поисках направления и наставника Робин стал заниматься у Френка Киддера, основателя творческой мастерской для будущих стенд-ап-комиков в Норт-Бич. Киддер был еще одним бывшим военным из ВВС, проводивший свое обучение в подвале Intersection – кафе и площадке для выступлений, организованной коалицией трех церквей. Intersection придерживалось свободных взглядов на программу обучения и предлагало кабаре, водевиль, старинные фильмы и монологи, а иногда и все вместе одновременно. На площадке постепенно появилась своя фанатская группировка, которая приходила посмотреть выступления «Фрики Ральфа» Эно, местного завсегдатая, специализирующегося на внутренних психологических монологах и на попурри из панковских и серф-рокерских произведений. Дон Новелло, недавно переехавший из Чикаго, устав рекламировать свой бизнес по копирайтингу, решил попробовать себя в стендапе, и его затянула реакция публики и возможность получить хоть и скромное, но вознаграждение.

«Вход стоил доллар, доход от этого мы делили, – рассказывал Новелло, позже известный как комедийный священник отец Гвидо Сардучи. – Обычно выходило два доллара. Бридж стоил в то время семьдесят пять центов. Поэтому заработать можно было центов пятьдесят. Это, конечно, не деньги, но мы все были хиппи и все казалось легко. Я много говорил о Уотергейте и Никсоне, все были на моей стороне. Я вторил хору».

Робин участвовал в характерных пьесах, причудливых и рассчитанных на молодежь. Например, юмористическая пародия на Лоуренса Уэлка состояла из известных перлов солиста группы с немецким акцентом: «Спасиба. Спасиба. А теперь дафайте повеселимся. Ребята сейчас вам сыграют ошень милую мелодию Chumping Chack Flash. Давайте играйте, белые парни. Народ, я хочу, чтобы вы все знали, что каждый из этих парней – настояший профи своего дела».

Еще была сценка о сидящем на ЛСД квотербеке, который вместо того, чтобы призывать своих товарищей по команде к игре, говорил им на калифорнийском диалекте: «Мы пойдем, когда восполним энергию».

Робину еще было рано думать о проработке голоса или оттачивании стиля, он просто пробовал на себе роль стендап-комика и понимал, что ему это нравится. «Сначала была напряженная тишина, веселье начиналось, когда я в этой тишине выходил на сцену. Выступление было твоим».

Со своими друзьями из Сан-Франциско Робин основали новый стиль в комедийных выступлениях под названием «стиль быстрой болтовни»: в отличие от спланированных выступлений со стендапом, содержащим в себе логические последовательности, в этом стиле можно было говорить все, что приходило на ум, не нужны были подводки или логические связи – как только появлялась новая мысль, старую можно было отбросить и переключиться на новую. Вдохновение он получал от местных опытных комиков, например от Джереми Крамера, который, с его слов, «просто выходил, и у него получались великолепные персонажи. Народ любил его, а он любил людей».

Благодаря обучению сценической речи у Робина сформировался такой громкий голос, что ему не нужен был микрофон, чем он активно пользовался. «Если народ начинал перебивать, то нужно просто протиснуться сквозь толпу к нужному столику, – рассказывал он. – Или же отойти от них в противоположную сторону зала и отыметь этих громкоголосых пьяных в баре». Иногда он блуждал между зрителями и делал свои коронные движения, отличавшие его от его коллег. «Когда ты с микрофоном, то периодически народ теряет нить повествования, я же был без микрофона, меня слушали сразу же».

Комедия была для Робина определенной разрядкой, выпускным клапаном, помогающим ему преодолеть деморализующее разложение. Здесь достаточно платили, Робину хватало на существование, если он поднапрягался, то за ночь мог заработать 25 долларов. «Я был независимым, – объяснял он. – Мог сказать: нет, мне не нужен чек, спасибо». Он так и не мог разгадать, как пристрастился к этому странному виду искусства. Лоренцо Матаваран, другой комедиант, учившийся с Киддер и ставший другом Робина, вспоминает: «Робин сметал всех на своем ходу, но был очень кротким. В одно мгновение он был монстром, а в другое подсаживался к нам и тихим голосом спрашивал: ”Я справился?“»

Робин занялся комедией в благоприятное время. Стендап креп, он рос безумными темпами и совершенно не заботился, чтобы быть вежливым. Пластинки с записями непристойной исповеди Джорджа Карлина «Class Clown», воспитанной и ностальгической записью «A Child of the Fifties» Роберта Клейна, и пронзительным и беспощадным прорывом Ричарда Прайора, в те годы были в числе бестселлеров. Каждый из этих артистов имел своих поклонников через чувства, которые были очень личными, и безразличие к традиционным представлениям о приличиях.

Сан-Франциско раньше был городом комедий, и сейчас он снова обретал этот статус. В 1950-1960-х годах он был знаменит своими ночными клубами, такими как «Hungry I», где Морт Саль и Билл Косби встречались со своими поклонниками, «Ann’s 440 Club», где беспечный Ленни Брюс превратился в совершенно непредсказуемого человека, и «Jazz Workshop», где Брюса арестовали за оскорбление, которое местная газета могла только назвать как «слово из десяти букв». Теперь, когда по городу прокатилась волна обновления, он был готов принимать свежие лица и новые тусовки. Всего за шесть месяцев один исполнитель, кажется, точно нашел свое место.

Робин стал появляться в Savoy-Tivoli и Old Spaghetti Factory – кабаре в Норт-Бич, ставших магнитом для битников 50-х, а теперь предлагающих свои площади для выступления разных импровизационных трупп, например Spaghetti Jam. Деби Дерст, молодая артистка, выступавшая вместе с группой, однажды увидев Робина, ушла с выступления под впечатлением, полная зависти и мотивации на развитие. «От него захватывает дыхание, – говорила она. – Я понимала, что этот парень не просто импровизирует, это результат долгой работы. У него был голос. И дикция. Он мог изобразить любого персонажа, просто на пустом месте. Это выглядело так: ”Ерунда! А, сейчас я выйду и покажу им всем“. Но выступать вместе с ним – это нечто».