Джон Джейкс - Любовь и война. Великая сага. Книга 2

• Название: Любовь и война. Великая сага. Книга 2
• Автор: Джон Джейкс
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-389-16367-6

Соединенные Штаты Америки. 1860-е годы. На фоне Гражданской войны Джейкс продолжает рассказ о двух семьях: Хазардах и Мэйнах. С момента первых выстрелов у форта Самтер семьи оказываются на противоположных сторонах. Кому-то приходится испытать все ужасы войны на фронте, во время самых кровавых сражений… Кто-то отдаст жизнь за свои убеждения… Но все будут вовлечены в триумф и трагедию конфликта, уничтожившего наивность американцев и выковавшего новую нацию… Как и ставший классикой роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», сага Джейкса о войне между Севером и Югом имела грандиозный успех и до сих пор числится в списке мировых бестселлеров. В 1985 году Эй-би-си сняла по трилогии сериал, который имел огромный успех и до сих пор остается очень популярным. Главные роли исполнили Патрик Суэйзи («Грязные танцы», «Дом у дороги») и Джеймс Рид («Блондинка в законе», «Звездный путь: Вояджер», «Коломбо»). В сериале также снимались такие звезды, как Кирсти Элли, Дэвид Кэррадайн, Джин Келли, Роберт Митчем, Джин Симмонс, Оливия де Хэвилэнд, Джеймс Стюарт и Элизабет Тейлор. Впервые на русском языке!

---

– Орангутанг был избран королем, и это событие произвело большой переполох и настоящую революцию в Южных штатах, потому что звери в этой части страны привезли из Африки много черных обезьян и сделали их рабами. И тогда орангутанг Старина Эйб заявил, что это неуважение к его семье…

– Ах, простите! – вдруг вскрикнула Августа и тут же, сделав вид, что споткнулась, вылила пунш прямо на бежевую шелковую юбку девушки.

Исполнительница и ее подружки громко завизжали и начали суетливо оттирать расплывавшееся пятно. Августа, еле сдерживая гнев, увела Чарльза прочь.

– Безмозглые дурочки… Клянусь, я люблю Юг, но уж точно не всех южан. В моем доме она никогда бы не посмела выступать с такой чушью. Я бы ее отхлестала конским кнутом. Мои негры – хорошие люди.

Чарльз понес тарелки на маленький балкон, выходивший на шумную улицу.

– Я действительно чувствую себя чужой на этом балу, – вздохнула Августа. – Ехать пришлось долго, а большинство гостей здесь просто невыносимы.

Она взяла с тарелки маленький треугольный бутерброд с икрой.

– Да, большинство, – повторила она, посмотрев на Чарльза снизу вверх – по-другому из-за его роста не получалось.

– Тогда зачем вы приехали? – спросил он.

– Мне сказали, что будет слишком мало женщин. И я решила… – она немного помолчала, – что присутствовать здесь – мой патриотический долг. Со мной поехал один из моих бывших рабов. Конечно, я могла бы добраться и одна… Почему вы улыбаетесь?

– Потому что вы чертовски… э-э… потрясающе…

– Ничего, я уже слышала слово «чертовски».

– Вы так уверенны. И смелости в вас побольше, чем в Джебе Стюарте.

– А разве это плохо для женщины?

– Я этого не говорил.

– Тогда зачем так подчеркивать это?

– Просто это… удивительно.

– Это лучшее, что вы можете сделать, – удивиться? А как вы на самом деле к этому относитесь, капитан?

– Вот только не думайте, будто поддели меня. Если вы действительно хотите знать, мне это нравится.

К его изумлению, она покраснела. А потом изумила его еще раз, сказав:

– Простите, я вовсе не хотела вас поддевать. Это просто дурная привычка. Я ведь уже, кажется, говорила вам при первой встрече, что никогда не считала себя красоткой, поэтому и веду себя не так, как им полагается.

– А я все равно считаю вас красивой. Очень.

– Спасибо, вы чрезвычайно добры.

Барьер между ними возник снова. Неужели он так пугал ее своим вниманием? Хотя, по правде говоря, его и самого пугал собственный интерес к этой хорошенькой, но уж очень необычной вдове.

И все же он не хотел бы уехать ни с чем. Они стояли в неловком молчании, наблюдая за экипажами и прохожими внизу. В Ричмонд в эти дни хлынуло много приезжих, и Чарльз слышал, что город буквально захлестнула волна уличной преступности. Грабежи, убийства, изнасилования…

Оркестр заиграл снова.

– Вы потанцуете со мной, Августа?

Он выпалил это так неожиданно, чуть охрипшим голосом, что она даже вздрогнула. «Что ж, – подумал он, – у нас обоих есть причины осторожничать. Да и это место подходит больше для пустой болтовни и обмена ни к чему не обязывающими любезностями, чем для чего-то более серьезного».

В руках Чарльза Августа чувствовала себя легко и свободно. А он так давно не был близок с женщиной, что в танце старался держаться на приличном расстоянии от нее, чтобы его тело ненароком не откликнулось на столь длительное воздержание. Они провальсировали мимо группы офицеров, и Фиц изобразил ему беззвучные аплодисменты. Потом мимо Хантуна, который вытаращил глаза от изумления, на что Чарльз лишь небрежно кивнул. И наконец, мимо майора из Первого Виргинского.

– А, майор Гадок! – радостно окликнул его Чарльз.

Августа рассмеялась и даже на мгновение приникла к нему. Он почувствовал ее тело, а ее полнота сделала прикосновение еще более сексуальным.

С горячего согласия Августы Чарльз остался ее партнером на весь вечер, а потом проводил ее до пансиона, где она сняла комнату. Ее вольный негр ждал перед «Спотсвудом» с каретой, но она отправила его спать. Чарльз радовался, что смог провести с ней еще немного времени. Его поезд уходил в три часа, и у него оставался еще почти час.

Парадная сабля слегка била его по ноге, пока они шли. Улицы были тихи и пустынны, лишь изредка проскальзывали в тени чьи-то фигуры или проезжали экипажи с возвращавшимися с бала гостями. Они прошли мимо нескольких шумных баров, где до сих пор бражничали солдаты и штатские. Однако их никто не побеспокоил – внушительный рост Чарльза и его очевидная сила служили надежной защитой. И Августе как будто нравилось держать его под руку. Наконец они дошли до темного крыльца пансиона.

– Я должна вам кое в чем признаться, Чарльз. – Она шагнула на нижнюю ступеньку, и теперь ее глаза были вровень с его глазами. – Мы сегодня говорили о чем угодно: от моих урожаев до характера генерала Ли, но одну тему не затронули, хотя и следовало.

– И какая же это тема?

– Истинная причина того, что я отправилась в такую далекую поездку. Да, я патриотка, но не настолько, благодарю покорно. – Августа глубоко вздохнула, как будто собираясь прыгнуть в воду. – Я надеялась, что там будете вы.

– А я… – «Не позволяй поймать себя в ловушку…» — твердил внутренний голос, но Чарльз не слушал его, – я тоже надеялся увидеть вас.

– Я слишком откровенна, да?

– И замечательно. Я не смог бы сказать это первым.

– Вы не производите впечатления застенчивого человека, капитан.

– С людьми вроде Гадока я действительно не застенчив. Но с вами…

На каком-то далеком шпиле колокол отбил четверть часа. Ночь была теплой, но Чарльзу она казалась удушающе жаркой. Она крепко пожала его руку:

– Вы навестите меня на ферме, когда сможете?

– Даже если забудусь и назову вас Гус?

Августа посмотрела ему прямо в глаза, а потом наклонилась, и ее светлые локоны коснулись его лица.

– Даже тогда. – Она поцеловала его в щеку и убежала в дом.

Быстро шагая в сторону вокзала, Чарльз весело насвистывал. Внутренний голос продолжал настаивать: «Будь осторожнее! Кавалерист всегда должен быть налегке!» И хотя он понимал, что должен прислушаться, он чувствовал себя таким окрыленным, что не хотел обращать внимания ни на какие предупреждения.

Глава 36

Вернувшись в министерство финансов со срочного совещания, созванного министром, чтобы обсудить проблему фальшивых денег, Джеймс Хантун сел за свой стол, залитый светом осеннего солнца, и положил перед собой десятидолларовую купюру, которая выглядела совсем как настоящая, хотя ею не являлась. Ему было поручено показать ее Полларду, редактору «Икзэминера», чтобы газета предупредила читателей о появлении фальшивых денег – увы, напечатанных даже лучше, чем те, что делала правительственная типография Хойера и Людвига. Полларду наверняка понравится такая история, и Хантун уже предвкушал появление язвительной статьи – ему, как и редактору, не нравился их президент, его политика и все его правительство. В настоящее время мишенью газеты был полковник Нортроп, начальник военно-торгового управления армии, быстро ставший самым ненавистным человеком в Конфедерации из-за его неспособности справиться с закупкой и распределением продовольствия. В своих антинортроповских статьях Поллард никогда не забывал упомянуть и о том, что Дэвис всегда стоит на стороне своего дружка по Вест-Пойнту. Единственным выпускником Академии, которого поддерживал «Икзэминер», был Джо Джонстон, да и то только потому, что президент постоянно нападал на него, считая, что тот не по праву занимает свое место.

В частных разговорах Поллард высказывался даже более злобно. Он называл Дэвиса миссисипским выскочкой; обвинял в том, что президент будто бы делает все, что велит ему жена, – «да он просто воск в ее руках»; не забывал напомнить своим слушателям о том, что Дэвис протестовал против решения конгресса о переносе столицы в Ричмонд, – «разве это не говорит о его отношении к нашему любимому городу?» – и о том, что, получив известие о своем избрании, сообщил об этом своей жене таким тоном, словно получил смертный приговор.

Поллард был не одинок в своей неприязни к президенту. На Юге поднялась уже целая волна недовольства, и люди зачастую не стеснялись выражать его весьма резко и нелицеприятно. Вице-президент Стивенс открыто называл Дэвиса тираном и деспотом. Многие требовали немедленного смещения президента, а церемония его избрания на полный шестилетний срок должна была состояться в ноябре.

Разочарование в новом правительстве было одной из причин подавленного настроения Хантуна. Другой причиной была Эштон. Все свое время она тратила на то, чтобы любыми путями подняться как можно выше по социальной лестнице. Дважды она заставляла Хантуна принимать приглашение на ужин у Бенджамина, этого хитрого маленького еврея, с которым у нее было много общего. Оба выбирали осторожную тактику, всем угождали, никого не оскорбляли – ведь нельзя предсказать заранее, откуда может нагрянуть буря на следующей неделе.