Николас Обрегон - Голубые огни Йокогамы

• Название: Голубые огни Йокогамы
• Автор: Николас Обрегон
• Жанр: Детектив
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-00131-095-2

В тихом районе Токио среди бела дня убита в собственном доме семья из четырех человек. Убийца скрылся с места преступления, оставив за собой странный запах, чем-то похожий на запах ладана, и нарисованное сажей на потолке жуткое черное солнце. Детектив, начинавший расследование, бросился в реку с Радужного моста. Инспектор Косуке Ивата и его немного странная напарница Норико Сакаи понимают, что им противостоит хладнокровный и расчетливый убийца. У них есть все основания предполагать, что он не намерен останавливаться и список жертв вскоре пополнится. Ближайшие события покажут, что интуиция их не обманула…

---

– Думаю, вы знаете ответ на свой вопрос, господин Онага. Мне просто любопытно… что у вас за организация. А то много чего болтают.

Он наклонился вперед; его физиономия сияла от восторга.

– А можно спросить, что именно?

– Что вы стремитесь оправдать участие Японии во Второй мировой. И отрицаете ее военные преступления.

– Что я отрицаю, так это ненависть к себе. Я отрицаю самобичевание, которым грузят в школе наших детей. Я отрицаю Конституцию, навязанную нам Америкой. Мягкотелость и отсутствие патриотизма у нашей молодежи. И я не единственный, кто ставит под вопрос «общепринятые» представления о нашей истории.

– Понятно.

– Кажется, вы мне не верите, инспектор.

– Профессиональная болезнь.

Онага рассмеялся, но в его глазах мелькнула обида на ее колкость.

– Зайдите в любой книжный – вы найдете в свободном доступе литературу всякого сорта о роли Японии в войне и так называемых «преступлениях». На Западе это вызвало бы шок, возможно, даже запрет. Но мы невидимы для Запада. Так чего притворяться? Почему другие должны диктовать, что нам делать? Простите, но у меня есть право определять характер собственной нации по своему усмотрению.

Сакаи наклонилась вперед, взяла одну из фотографий в рамке и стала ее рассматривать. Большая компания кумиайцев улыбалась, стоя на фоне бейсбольного поля. Очевидно, на мероприятии в рамках тимбилдинга.

– Как интересно, господин Онага. Конституция, которую вы так легко отвергли, защищает как раз вашу идеологию.

Онага издал неприятный смешок, словно встряхнул мешочек со стеклянными шариками.

– Мы живем в марионеточном государстве, инспектор Сакаи. И моя группировка добивается независимости от него. Ошибки послевоенной демократии непростительны!

– Если вы верите в победу, вы просто глупец.

Онага фыркнул.

– Но от вас требуется простая вещь. – Она развернула групповой снимок лицом к Онаге и указала на вытянутую физиономию Кодаи Кийоты. – Сказать мне, где сейчас этот человек.

При этих словах улыбка сползла с лица толстяка.

– Почему он вас интересует?

– Вы думаете, я буду отвечать на ваши вопросы? Я спросила, где Кодаи Кийота. Вот и все.

Онага помрачнел:

– Я не знаю. И вообще, он больше не член организации.

– Почему?

– Он из нее вышел.

– Почему?

Онага молчал. Сакаи давно привыкла к подобным паузам, когда человек пытается подыскать правильные слова, нужный ответ.

– Кийота был многообещающим новобранцем. Я был уверен, что он добьется многого. У него был талант… заставлять людей слушать. Но в результате все обернулось иначе.

Сакаи прекратила записывать и подняла на него глаза. Онага вздохнул и откинулся на стуле.

– Вы пришли из-за убийства корейской семьи, верно? Их тупое упрямство против планов строительства стало для округи шилом в заднице. Проект «Вивус» должен был создать рабочие места, дать району Сэтагая новую инфраструктуру и благосостояние. И только одна семейка упорно демонстрировала свой эгоизм.

Сакаи махнула рукой:

– Ближе к сути. В какой момент к вам присоединился Кийота?

– Совсем недавно он вступил в нашу организацию и успел неплохо себя проявить. Он интересовался, может ли лично пообщаться с семьей. Разумеется, я четко дал понять, что разговор должен проходить мирно и в рамках закона.

– Но Канесиро не поддались на уговоры.

– Они начали судебный процесс, который обошелся бы нам в чудовищную сумму. Тогда я объяснил Кийоте, что надо знать, когда и как отказываться от борьбы. Но он упрямился. А вскоре доверенные члены коллектива донесли мне… о его сомнительных привычках.

– Не тушуйтесь, продолжайте.

– У него была алкогольная зависимость, да и криминальное прошлое начинало раздражать. У левых появлялось все больше поводов швырять в нас грязью.

– Стоп. Мне нужен только Кийота. Итак, алкоголик с криминальным прошлым. Что еще? Вы упомянули сомнительные привычки.

Онага посмотрел ей в глаза:

– У него еще была подружка. Совсем девочка.

– Имя.

– Она тоже вступила в организацию. Я попрошу подготовить информацию о ней к вашему уходу.

– Я хочу получить ее прямо сейчас.

Какое-то время Онага сидел молча, потом поднял трубку и приказал принести ему дело.

– Пара минут, инспектор.

– Спасибо.

– Должен признаться, я испытываю к вам глубочайшее уважение. Я говорю о полиции вообще. Благороднейший институт. Правда, сейчас вы теряете время, но в целом – великолепное учреждение.

– Вы не считаете, что убийство корейской семьи заслуживает внимания?

– Я этого не сказал. Просто вы зря пришли сюда. Но, возможно, вас привело ко мне Провидение и вы вернетесь снова, для продолжения разговора?

– Я занимаюсь убийствами. Вот и все. И, если начистоту, думаю, если кто и теряет время, так это вы.

Улыбка Онаги превратилась в оскал.

– Моя страна кишит этой мразью, инспектор. Говорите, вы имеете дело с убийствами? Тогда и я буду откровенен: «Ниппон Кумиай» имеет дело с ненавистью. Никто и пальцем не шевельнет ради справедливости. Но ради ненависти – еще как. У ненависти нет предела.

– Эффектная речь. Но я пришла, чтобы узнать о Кодаи Кийоте.

– Я не могу вам сказать, где он находится, а также что он совершил или не совершил. Если он причастен к этим убийствам, то я его осуждаю. Но позвольте сказать одно, инспектор. Кто бы это ни сделал, у него были на то основания.

Вошел клерк с папкой в руках. Сакаи взяла ее и сразу раскрыла. В ней содержалась единственная страница с досье на Асако Одзаки. Поперек листка шла красная печать:

ИСКЛЮЧЕНА

Он удрученно покачал головой:

– Ее отец покончил с собой, когда его выдавили из прачечного бизнеса. Угадайте, кто занял его место и переманил клиентов демпингом цен? Мать вышла за другого, и Асако оказалась предоставлена сама себе. Она так и не простила тех корейцев. К тому времени, когда она пришла к нам, по заряду злобы она могла потягаться с самыми преданными членами. Можно сказать – пиарщица мечты. Я огорчился, когда она ушла. Но что поделать? Любовь зла, влюбленные слепы.

– За что ее исключили, господин Онага?

– Она отказывалась следовать нашему кодексу поведения. У нее были постоянные стычки с законом, потом эта связь с Кийотой… Нам пришлось ее отпустить.

Сакая провела пальцем по странице.

Ага, девочка для Иваты?

– Инспектор, вы считаете нас обыкновенными расистами, так? Ладно, и так вижу. Но мы не согласны – такое определение нарушает наши интересы, отказывая нам в логике и цельности. Оно означает иррациональное отвращение или страх. Оно неверно. Напротив, мы с ясной логикой выбрали борьбу с этим могущественным меньшинством. И если это расизм – пусть. Если либеральная пресса нас проклинает – на здоровье. Мы ведем куда более серьезную и сложную битву.

Не удостоив его ответом, Сакаи вернулась к изучению файла из личного дела Асако. Та проживала в Син-Окубо, ей было четырнадцать лет.

– Господин Онага, надеюсь, мы еще встретимся. Серьезно.

Онага с улыбкой протянул ей руку:

– Конечно, инспектор, с удовольствием.

– О нет, думаю, вы меня не поняли.

И она вышла из кабинета.

Глава 7 Похвала тени

На закате Ивата бесцельно бродил по городу. На берегу океана под первыми звездами вечереющего калифорнийского неба прогуливались кутавшиеся в свои одежды люди. На легком ветру шелестели макушками стройные пальмы. Мрачные огненные волны лизали глянцевый песок, оставляя бурлящую пену на гальке. В отдалении поблескивал пирс Санта-Моники, медленно вращалось знаменитое колесо обозрения. Ивата услышал музыку, печальную, но в то же время дерзкую.

Го родские огни, как прекрасны они.

Он покинул пляж, влекомый звуками этой мелодии.

Я счастлива с тобой.

Из распахнутых настежь дверей углового магазинчика музыка волной окатывала прохожих.

Прошу тебя, скажи мне слова любви.

Ивата вошел внутрь и увидел ее.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил он.

Женщина улыбнулась.

Я иду, иду, качаясь, словно челн в твоих руках.

– Я знаю эту песню, – сказал он.

– Очень красивая песня. Знаешь, о чем она?

Ивата кивнул.

– О чем же?

– О печали.

С минуту они смотрели друг на друга.

– Я Клео, – сказала она.

У нее была загорелая кожа, а на запястье – потрепанные фенечки.

Я слышу звук твоих шагов. Молю, еще один лишь поцелуй.

Вскоре они очутились голышом на ее стареньком диване, среди свежесрезанных цветов и музыки. Она исправляла его ошибки в английском и почти каждое утро готовила яичницу. Спать она любила на боку. На рассвете он проводил рукой вдоль ее ребер – так легкий бриз ласкает песчаные дюны.

Как я нашла тебя?

Лишь в сладкой полудреме он мог прошептать: «Это чудо».

Так дни превращались в годы – они путешествовали на машине, ссорились, по выходным не вылезали из постели. Рядом с Клео всегда звучала музыка и подгорали тосты. Она ласково уговаривала тронуться с места свою старенькую машину и громко возмущалась, слушая вечерние новости. Лишь ей одной было позволено нарушать собственные правила. Ей одной удалось стать центром его жизни.