Салия Кахаватте - Свидание с жизнью вслепую

• Название: Свидание с жизнью вслепую
• Автор: Салия Кахаватте
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-098272-1

Жизнь приготовила обычному парню немало сложностей: в 15 лет он почти полностью лишился зрения, а в 23 у него диагностировали рак. Кажется, что остается лишь одно: сдаться. Но Салия поступил иначе… Дерзкая, сильная и мотивирующая история о мужчине, который бросил вызов судьбе и добился всего, о чем мечтал. Заменив зрение слухом, осязанием и интуицией, он стал первоклассным барменом, а потом и администратором фешенебельного ресторана. В течение 15 лет никто и не догадывался, что этот успешный и оптимистичный мужчина почти ничего не видит.

---

Самые глубокие и важные переживания детства связаны у меня со Шри-Ланкой, особенно с нашими паломничествами. В общей сложности четыре раза мы отправлялись к самым значимым буддийским святым местам в стране. Нас всегда сопровождал кто-нибудь из клана Кахаватте. Разместившись в нескольких автобусах, мы порядка десяти дней медленно передвигались по ухабистым дорогам в джунглях. Посещали исторические храмы, сады, пещеры, святилища и руины, разглядывали гигантские статуи Будды, в городе Канди заходили в храм, где хранится зуб Будды. В восьмидесятых годах многие из этих мест ЮНЕСКО внесло в список Всемирного культурного наследия.

И мы чувствовали, что происходит нечто особенное. Нечто правильное, хорошее, великое.

Всякий раз, когда мы прибывали к священному месту, бабушка выходила вперед, восклицала: «Саду, саду, саду!», что переводится как «аллилуйя», и все семейство следовало ее примеру. Мы зажигали благовония, подносили Будде цветы лотоса, припадали к земле – все происходило в соответствии с установленным ритуалом. И никто никогда ничего никому не объяснял, даже нам, детям. Мы просто повторяли то, что делала бабушка. Пройти по кругу справа налево, остановиться, сесть, молча медитировать, встать, произнести: «Саду, саду, саду». Пройти по кругу слева направо, встать перед Буддой, прочитать молитву, опустив глаза долу, ни в коем случае не обращая их вверх… И мы чувствовали, что происходит нечто особенное. Нечто правильное, хорошее, великое.

Буддист никогда не болтает о буддизме, он им живет.

Я благодарен бабушке и остальным моим родственникам за то, что они потихоньку, в непринужденной манере, естественным путем взрастили во мне буддизм. Существуют определенные ритуалы, но нет предписаний. Каждый вправе медитировать столько, сколько ему вздумается, и тогда, когда его душа потребует.

Все эти мелочи, из которых складывались наши паломнические поездки, были неким волшебством для нас, детей. У святых мест зачастую полно народу. Там настоящее столпотворение. Часто случалось, что мы, как и другие паломники, спали на матрасах, набитых сеном, прямо под открытым небом. Мужчины приносили из леса хворост, на общем костре готовился рис или маниок. Мы ели с банановых листьев, которые предварительно прогревались над огнем, очищались и укладывались на плетеные тарелки. После трапезы листья с остатками пищи просто выбрасывались в джунглях. Женщины собирали тарелки в большой короб. Нам не приходилось мыть посуду, как это делают в Германии. Никогда в жизни я больше не видел настолько экологичной культуры питания.

Конечно же, на своем пути мы всюду встречали следы легендарного короля Дуттха-Гамани и его сына Салии. Бабушка, мои дяди и тети рассказывали многочисленные истории о знаменитом принце. Они уверяли, что, став взрослым, я также совершу много мужественных поступков. Я слушал их с недоверием.

И вот опять радикальная смена обстановки – маленький городишко Лотте под Оснабрюком. И все же я чувствовал себя комфортно в Германии. В десять лет я пошел в реальную школу. Учеба для меня была вторична. Занятиями я не интересовался. Примерно в то же время в моей жизни произошло поворотное событие: отец мамы переехал из ГДР в ФРГ и поселился у нас. Наконец-то в доме появился мужчина, который не вселял в меня один лишь страх и не взращивал во мне раболепие, а прививал нечто, наполненное более глубоким смыслом, чем слепое послушание. Правда, тогда я еще не понимал этого.

Дедушка был парикмахером, блистательным оратором и отличным собеседником. Он был сердечным человеком. Пережил две мировые войны, рассказывал нам о прошлом. Научил меня играть в шахматы и карты, позаботился о том, чтобы я брал уроки игры на фортепиано. И что гораздо важней, он всегда готов был выслушать меня, помочь советом, поделиться собственным опытом и мудростью. Многое о жизни я узнал именно от деда. Что важно иметь возможность положиться на человека и ответить ему тем же. Что нельзя воспринимать вещи однобоко. Что испытания нужно принимать. И еще много чего. Я во всем равнялся на него – как другие мальчики на своих отцов.

Это было фантастическое время. Еще и потому, что тогда у меня появилось много друзей. На своих ВМХ[2] мы устраивали гонки по лесу, катались на скейтбордах, а карманные деньги тратили на пластинки с хитами «Новой немецкой волны».

Дедушка умер, когда мне было четырнадцать. Очень неожиданно. От инфаркта. Чуть больше трех лет мы провели вместе. Короткий, но яркий период. Конечно же, это не было случайностью, что после его кончины моя жизнь потекла в новом направлении. Я решил не относиться больше к учебе как к неизбежному злу, а стал внимательным на уроках, как следует выполнял домашние задания и контрольные работы, что, как оказалось, не представляло для меня особого труда. За короткий срок я улучшил свой средний балл с 4,0 до 2,2[3], кроме того, стал еще больше читать. Я проглатывал книги по географии и истории одну за другой: про мореходов, первооткрывателей и захватчиков, про майя и инков, про эллинов, египтян… Все это я крепко сохранил в памяти и по сей день могу пересказать.

К тому же я ударился в спорт. Летом 1984 года в Лос-Анджелесе состоялись Олимпийские игры. Я поднимался среди ночи, чтобы посмотреть прямую трансляцию игр. Особенно восхищали и подстегивали меня успехи бегунов на длинные дистанции. Поскольку мама тоже увлекалась бегом, она поощряла мои интересы. Подарила мне пару кроссовок для бега, часто звала с собой на стадион и давала ценные советы. Велосипед и скейтборд пылились теперь в гараже. И друзья потеряли прежнюю значимость.

Отношения с отцом тоже изменились: страх уступил место холодности. Дедушка научил меня разбираться, чему стоит верить, а что – фальшивка. Теперь все это манерничанье отца, его королевские замашки и важничанье – он ведь доктор наук – представали передо мной в совершенно ином свете. Что стоит ум, если человек эмоционально туп? Отец был таким. Кроме того, вскоре я перерос его на целую голову – отец был невысоким, всего лишь 1,61 м, – так что он больше не решался прибегать к телесным наказаниям.

Только одно доброе переживание связано у меня с отцом. В 1983-м мы вдвоем отправились в паломничество к самой высокой на Шри-Ланке священной горе Адамов Пик. Согласно традиции, восходили мы ночью, чтобы к рассвету успеть добраться до вершины, где оставил след своей стопы Сиддхартха Гаутама Будда. Там наверху небольшой монастырь. Воспоминание о том, как ранним утром мы вместе с монахами и другими паломниками отправляли ритуалы в честь Будды, до сих пор волнует мне душу.

После возвращения в Европу я продолжил посещать конфирмационные занятия. И это не вызывало во мне противоречий. Меня крестили. И я представлял себе, что однажды буду венчаться в церкви. Моя мама была протестанткой, поэтому я ходил в евангелистскую церковь, а не в католическую, которые преобладают в Мюнстерланде. Отца моя конфирмация нисколечко не интересовала, но он радовался тому, что появился повод для оглушительного праздника. В этот день на лужайке перед нашим домом собрались члены семьи и гости. На подъездной дорожке выстроилась целая колонна шикарных автомобилей. Мы гуляли и катались на велосипедах. Веселье продолжалось до глубокой ночи. Танцы, песни. Для жителей деревни такие многолюдные и многоязычные сборища были, должно быть, чем-то экзотическим. С одной стороны, семья Кахаватте уже стала частью сообщества Лотте. Но, с другой стороны, мы сами были большим сообществом. Так, на мою конфирмацию были приглашены сингальские родственники и друзья со всего света. По телефону отец сообщал им: «У нашего сына причастие, это что-то связанное с церковью. Ну да неважно. Давайте приезжайте, попразднуем!» Народу была тьма.

Когда немногим позднее меня накрыла болезнь, отец списал меня со счетов. Какой там из меня наследный принц!

Когда немногим позднее меня накрыла болезнь, отец списал меня со счетов. Какой там из меня наследный принц! Он не хотел иметь дело с сыном-инвалидом. Я был ему безразличен.

1986–1989. Я хочу большего!

Приемная в госучреждении. Нас с мамой вызвали на консультацию к «специалисту по обучению слепых».

– Ты хотел бы получить аттестат о полном школьном образовании? – спрашивает меня женщина-специалист.

– Да, я буду продолжать учиться. В самой обычной гимназии.

– Хм. Так, так. Ты уверен, что справишься?

– Да!

– Несмотря на то, что не видишь?

Молчание. Я все сказал.

– Но, Салия, будь реалистом. Ты не можешь учиться и сдавать выпускные экзамены в «самой обычной гимназии», как ты выразился.

Ага! «Ты не можешь». Как я ненавижу эту фразу! Но я беру себя в руки и упорно продолжаю молчать.