Мишель Бюсси - Помнишь ли ты, Анаис? (сборник)

• Название: Помнишь ли ты, Анаис? (сборник)
• Автор: Мишель Бюсси
• Жанр: Зарубежные детективы
• ISBN: 978-5-86471-822-3

Ариана поселилась в этом домике у моря, чтобы вместе с трехлетней дочерью начать новую жизнь. Ее бегство из Парижа слишком напоминает другое – случившееся более ста лет назад, когда знаменитая парижская актриса укрылась в этом городке, чтобы оберегать свою тайну… Пожилые супруги решили устроить себе отпуск в старинном поместье. Владельцы – семейная пара, но гостей встречает только муж. Жены который день нигде не видно. В старом доме так и висит напряжение, а из красивого антикварного шкафа явно доносится странный запах… Железнодорожник Габриэль пописывает на досуге детективы. Он счастлив в браке, дети давно выросли и разлетелись. Однажды на блошином рынке Габриэль замечает нечто знакомое. Приглядевшись, он осознает, что это любимые игрушки его сына и дочери, давно уже взрослых. Но откуда и зачем они тут?.. Остров Реюньон собирается встречать Новый год. Костры на пляже, музыка, танцы. Однако веселье нарушено страшной находкой – неподалеку от берега один из купальщиков натыкается на тело с торчащим из него ножом. Вскоре выясняется, что пропали две девушки… Четыре детективные повести с легким готическим оттенком мэтра детективного жанра удивляют своими внезапными и совершенно неожиданными финалами. И в каждой ироничной, теплой, уютной истории Мишеля Бюсси собраны лучшие черты детективного жанра.

---

Какой-нибудь бродячий кот или пес перепрыгнул через ограду или открыл калитку, опрокинул банку и… раздавил панцирь? Смешно!

Анаис вырывается, всхлипывает.

Или какой-то мальчишка-садист воспользовался моим отсутствием и выместил злость на черепахе парижанки? Выполнил фант дурацкой игры?

Анаис бьет меня крошечными кулачками. Ей было так хорошо сегодня у бабушки с дедушкой. Рисунки, которые она гордо преподнесла мне, разбросаны по саду, и ветер уносит их, как грязные бумажки.

Безумие какое-то. Может, в сад и правда забрался бродячий пес, Адель сама убежала, а по дороге ехал мотоцикл? Может ли он раздавить панцирь? Разве бывает такое стечение обстоятельств?

Анаис обмякает в моих объятиях, как тряпичная кукла.

Из-за черепахи не заявляют в полицию. И траура по черепахе не носят.

Все, хватит!

Я тащу за собой Анаис, и мы входим в дом. Теперь она прижимает к груди Мёмё. Вот-вот задушит.

Ситуация вышла из-под контроля.

Я не управляю неотвязным чувством, необъяснимой уверенностью, что кто-то наблюдает, как мы плачем!

6

Вёль-ле-Роз, 14 января 2016

Анаис не сразу, но утешается.

Сегодня я с утра рисую черепашек на старых дубовых дощечках от ставен. Об этом попросила Анаис, когда я отводила ее к Элизе.

Я спросила Мартино насчет Адели – не заметил ли он чего, прежде чем ушел? Он ничего не знает. По правде говоря, ему плевать на мою черепаху. Поделилась я с ним и ощущением, что за мной постоянно следят. Он пожал плечами. Должно быть, считает меня чокнутой. Как минимум чудачкой. Спросил с ухмылкой, почему я рисую больших устриц.

Повезло этому придурку, что у него золотые руки!

* * *

Я иду по Вёлю. Местные решат, что столичная фифа ищет вдохновения. На самом же деле я решила сходить в библиотеку, перед тем как забирать Анаис.

Пройти из конца в конец деревни можно за несколько минут. Фолиант из кованого железа на каменной стене сообщает, что в этом великолепном строении размещается местная библиотека. Бывший дом ткачей, гласит табличка для туристов. Я медлю, в очередной раз завороженная красотой этих мест: виллы вокруг перекрестка дышат странным очарованием, строгим и дерзким, как будто сами не знают, выставить напоказ или спрятать от прохожих свои причудливые фантазии; чуть дальше угадывается двор мэрии; библиотека утопает в зелени старых деревьев большого парка.

Толкаю дверь и вхожу. За безупречно чистым столом сидит женщина с безупречной высокой прической. Она одаривает меня красноречивым взглядом: «А, вы та самая чудачка, которая расписывает всякую фигню, чтобы продавать ее парижанам…»

Новости здесь разносятся быстро.

На полке с табличкой «Местная жизнь» я без труда нахожу книжицу, которую видела в руках Анжело, «Прогулки в Вёле». У них здесь вся серия, десяток брошюр. Нетерпеливо открываю, смотрю оглавление. Вот – Гюго и его праздник, 24 сентября 1882-го. Страница 42.

Переворачиваю страницы.

38, 39, 40, 41…

О господи!

42-й страницы нет. Она вырвана.

Женщина с высокой прической смотрит удивленно. Не возмущается, но негодует ровно настолько, чтобы выглядеть искренней.

– Я… Я ничего не понимаю. Очень странно, эти старые брошюры берут редко, но за всем не уследишь. Люди совсем совесть потеряли. Вы все-таки хотите ее взять?

* * *

Я тороплюсь, обходя квадратную колокольню церкви Сен-Мартен, чтобы вернуться на улицу Меленга.

Меня ждет Анаис.

Шагаю стремительно и твержу себе: ничего необычного не происходит, все это мелочи. Вырванная из книги страница. Сбежавшая черепаха. Чувство, что за мной следят. На миг мне чудится угроза в тени вилл Вёля: деревня-призрак, деревня-ловушка. Я здесь чужая, меня заманили. Беззащитная одинокая жертва, которую будут мучить забавы ради. А потом… Что потом?

Бред чистой воды!

Надо взять себя в руки, я должна заботиться об Анаис и думать о моем магазине.

Я должна держаться.

7

Вёль-ле-Роз, 18 января 2016

Набережная Вёль-ле-Роз безобразна. Единственное безобразное место в Вёле – выход к пляжу! На открытках с видами деревни его прячут, как физический изъян. Ладно, согласна, «безобразная» – суждение субъективное. Следовало написать, что набережную Вёль-ле-Роз реконструировали после войны. Наспех.

Говорят, Вёль-ле-Роз мог войти в число самых красивых деревень Франции, но его кандидатура была отвергнута – из-за набережной. Только представьте, вся коммуна пережила фиаско по вине трех уродливых домов, глядящих на Ламанш, и старого казино. Три дома из… скольких? Трехсот? Пятисот? Похоже, обитатели трех коттеджей, стоящих на первой линии и портящих вид, испытывают мстительное удовольствие. В парижских агентствах недвижимости их жилища выставляют на продажу за несколько миллионов евро. Забавный парадокс: лучший вид на деревню, где панораму не уродуют эти бородавки, открывается, если в них жить.

А в остальном я обожаю Вёль!

Все сильнее и сильнее.

Мне не приедаются долгие прогулки вдвоем с Анаис по пляжу в час отлива, когда солнце садится за скалы, и утром, в тумане, среди грядок кресс-салата. Анаис больше всего любит гулять вдоль леса, по Елисейским Полям[10]. Я узнала, что эту тропу так называют, потому что два столетия назад там жил некий папаша Элизе[11]. Парижане нашли это забавным. По дороге Анаис останавливает меня у каждой мельницы, при виде каждой плещущейся в Вёли утки, каждой взлетающей птицы. Моя любопытная малышка любит заглядывать за ограды садов. Я терпеливо жду. Не спорю, когда она говорит, что мы должны посидеть пять минут на каждой скамейке. Как в песенке.

Местные жители начинают меня узнавать, кто-то уже здоровается. Я почти подружилась с Клер из блинной «Марина» на улице Виктора Гюго, в двух шагах от моего магазина. Я трижды заходила туда выпить кофе. Мы с Клер ровесницы, и она уже заказала мне десяток натюрмортов для своего ресторана.

«Женская солидарность», – рассмеялась она, скрестив пальцы. Еще я часто встречаю парализованного старика – прикрытый клетчатым пледом, он сидит в инвалидном кресле, которое катит сиделка. Старик живет на вилле «Маржолен». Клер рассказала, что его семья разбогатела в начале двадцатого века на торговле страусовыми перьями. Анжело подтвердил. Любопытные персонажи встречаются в Вёле. Таких немного, но все заслуживают внимания.

Анаис часто играет на деревянной плотине. Целая игровая площадка в ее единоличном распоряжении, с огромной горкой, веревочными мостиками и песочницей. Она прыгает по лужам в лягушатнике, пустом и грязном, словно простуженном в ожидании тепла.

Да, я обожаю эту деревню зимой. Этот лабиринт в спячке. Этот диковинный микрокосм.

Все знакомы, никто друг с другом не общается.

8

Вёль-ле-Роз, 19 января 2016

Сегодня, во второй половине дня, у меня случилась удивительная встреча.

Я стою на большой деревянной террасе на сваях, построенной над пляжем и Вёлью. Здесь ее называют эстакадой. Начинается прилив, но песок между камнями еще виден. Вдали возвращается на стоянку трактор устричного хозяйства. Я провожу здесь много времени – ищу вдохновения в белых и охряных скалах, похожих на огромный каменный водопад, бесконечно стекающий в море. Солнце щекочет лицо, и мне хочется выпустить из-под кепки мои белокурые волосы, которые тут же растреплет сильный западный ветер. Если повернуться к нему лицом, нетрудно понять, почему самые красивые виллы построены на западном склоне. Под защитой.

Позже, там, где оставалось место, возвели новые. Хлопают под ветром четыре флага на высоких шестах, качели на пустой игровой площадке раскачиваются, как будто невидимое дитя-призрак играет там в одиночестве.

Из моря выходит мужчина в черном гидрокостюме с красными и зелеными флуоресцентными вставками. С него течет вода.

Его зовут Александр.

Не юноша, я бы дала ему лет сорок с хвостиком. Но когда он высвободился из второй неопреновой кожи и подставил торс ледяному ветру, я невольно задержала на нем взгляд. Молния расстегнулась до середины живота, под ней угадывался пучок седой поросли – ровно столько, сколько надо. Эффект был умело рассчитан, но это я поняла позже.

Александр идет босиком по гальке с легкостью, которая, поверьте мне, требует долгих лет тренировки. Нет, не так. Для этого надо просто родиться здесь. У жителей Вёля, вследствие эволюции по Дарвину, наверняка затвердела кожа на подошвах. Александр, наплевав на волну, бросает на берегу свой виндсерф с красным парусом, украшенным золотым шлемом викинга, взъерошивает волосы и ослепительно улыбается.

– Вы Ариана? Художница? Невестка Элизы и Анжело?

Я изумленно таращусь на него из-под козырька бархатной кепки, тру окоченевшие руки в перчатках, а этот почти голый чудик, вышедший из ледяной воды, продолжает:

– Удивляетесь моей осведомленности? Все просто – в деревне только о вас и говорят. А как же иначе? Красотка-парижанка, та, что сумела заарканить Рюи.