Никита Мельников - Танковая промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны

• Название: Танковая промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны
• Автор: Никита Мельников
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-00155-029-7

Закрытие архивных документов для свободного научного анализа и мифологизация исторической памяти создали в СССР ситуацию, когда обобщение и изучение негативного опыта итогов советского промышленного развития оказалось невозможным. Это в свою очередь привело к появлению иллюзии успеха «сталинской» индустриализации и завышению ее значимости для итогов войны. В данной работе автор на основе широкого круга источников анализирует работу отечественной танковой промышленности накануне и в годы Великой Отечественной войны. В исследовании подробно раскрываются результаты развития танковой промышленности к середине военного периода, когда регулярный срыв производственных программ заставил танкостроителей искать пути выхода из сложившегося положения. Отказ руководства страны сокращать завышенные планы выпуска бронетехники в условиях усиления дефицита производственных ресурсов вынудил танкостроителей идти по пути модернизации производства, опираясь преимущественно на собственные возможности.

---

На данном этапе развития современных исследований пока трудно сказать, какое влияние оказали выводы комиссии Академии наук на принятие решения советского правительства об эвакуации всех основных западных танковых заводов на Урал. И все же автору кажется очевидным, что сталинское окружение либо их использовало, либо исходило из подобных данных. Как мы увидим в дальнейшем, материалы комиссии и логика руководства страны совпадали в одном: завышенные ожидания от реальных возможностей восточных промышленных регионов. Особенно в течение конца 1941–1942 гг.

Восстановление мощностей, перемещенных летом 1941 г

С конца июля 1941 г. шел процесс восстановления перемещенных мощностей западных металлургических и танковых заводов. Если перевозка грузов в целом была завершена в конце лета, то промышленное строительство и ввод новых производственных площадок продолжались еще длительное время. Практически сразу восточная индустрия оказалась не в состоянии уложиться в отведенное для восстановления время. Основная причина срыва сроков развертывания производства крылась в абсолютной непродуманности управленческих решений, которые были приняты, в том числе, без учета реальных возможностей строительной промышленности, транспорта и производства строительных материалов.

Трест «Свердловскпромстрой», который осуществлял промышленное строительство в Свердловске, находился в состоянии катастрофического дефицита транспорта, рабочих рук и материалов. Именно на его долю пришлась практически вся работа по строительству новых производств на Уралмаше и Уралтурбозаводе. Одним из важнейших трудовых ресурсов для строительных работ стали заключенные ГУЛага. Это была специфическая особенность всей советской индустриализации. Еще в октябре 1940 г. специально для нужд треста «Свердловскпромстрой» была создана особая исправительно-трудовая колония (ОИТК) с учетом ежедневного выхода на работу примерно 1 тыс. заключенных[264]. Но и этого ресурса оказалось недостаточно. Из 2890 рабочих, необходимых для завершения строительства на УЗТМ, в начале августа в работе было задействовано только 991 заключенный и вольнонаемный (в целом около 34 % от необходимого количества), а на площадке Уралтурбозавода из необходимых 2 016 рабочих имелось только 897 человек (около 43 %)[265].

Областной комитет ВКП(б), Наркомат строительства и профильные наркоматы пытались решить эту проблему. На промышленные площадки перебрасывались строительные рабочие с других объектов (две роты стройбатальона с Уралхиммаша), на строительных работах активно использовались переведенные из Ленинграда рабочие Кировского завода (поскольку их рабочие места еще предстояло создать), в состав «Свердловскпромстроя» были введены дополнительные мощности из западных регионов страны[266]. Но масштабы реконструкции были таковы, что радикально этими мерами решить проблему было невозможно.

Ситуация продолжала развиваться ровно по тому же сценарию и в конце августа. Большинство площадок танкового производства в Свердловске продолжали находиться в стадии строительства. Острый дефицит стройматериалов и строительных рабочих привел к тому, что и на этом этапе все планируемые сроки были сорваны. В кузнечнопрессовом цехе № 37 Уралмаша к концу августа был сдан фундамент под трехтонный пресс и шел монтаж 10 печей для термической обработки броневых деталей (монтаж термопечей и прессового оборудования цеха был закончен только к середине ноября 1941 г.[267]). В цехе № 28 только начинался монтаж станков и оборудования, а в цехе

№ 70 переделывались ранее неправильно установленные фундаменты под термопечи. УЗТМ даже не приступал к строительным работам прессового цеха № 71, который технологически был связан с цехом № 70. Основная причина срыва сроков – острая нехватка рабочих рук. На строительстве объектов находилось, как правило, менее половины необходимых по плану людей[268].

Примерно те же проблемы испытывал Уралтурбозавод: острая нехватка строительных рабочих, дефицит строительных материалов и т. д. Но здесь добавилась своя, специфическая проблема «новостроящегося» завода. Общая проектная площадь цехов основного производства составляла почти 28 тыс. кв. м, вспомогательных цехов – 7,5 тыс. кв. м. Но из обозначенного количества площадей по состоянию на 1 июля 1941 г. было возведено только 7,1 тыс. и 3,2 тыс. кв. м соответственно[269]. Следовательно, необходимо было увеличить (построить) реальные производственные площади основных цехов в 4 раза, а вспомогательных – в 2 раза.

В рукописи «История турбомоторного завода Свердловского Совнархоза…» содержатся несколько иные данные по проектным и построенным площадям: 35,4 тыс. и 10,3 тыс. кв. м соответственно. Но противоречий между данными двух рукописей нет. Поскольку в первом случае показаны площади будущего дизельного завода (№ 76), а во втором добавлены площади собственно турбинного завода, который впоследствии был выделен в самостоятельное предприятие и не входил в систему танковой промышленности[270].

Вместе с возведением новых промышленных зданий крайне медленно шел процесс строительства систем водоснабжения, канализации и отопления для новых производств, расширения сети заводских дорог. Практически не началось создание новой жилищной инфраструктуры: из планируемых двадцати многоквартирных деревянных домов, которые должны были быть закончены к середине сентября, не было начато строительство ни одного[271]. Этот момент был принципиально важен, поскольку прибытие ленинградцев увеличило коллектив турбинного завода более чем в 3 раза. Следовательно, неизбежно возникала проблема обеспечения жилой площадью новых работников. Забегая вперед, скажем, что приемлемо решить эту проблему не удалось вплоть до конца войны.

Турбинный завод еще в довоенное время испытывал большие трудности с собственным жильем. Из примерно полутора тысяч своих сотрудников предприятие смогло предоставить жилплощадь только для 354 семей. Остальные или жили на площадях, принадлежащих другим предприятиям и ведомствам, или искали квартиры самостоятельно. По этой причине в течение первой половины 1941 г. с завода ушло около 100 человек. «Свердловск-промстрой» должен был построить для Уралтурбозавода 52-квартирный каменный дом еще в I квартале 1941 г. и закончить строительство 16-квартирного деревянного дома[272]. Их строительство затянулось, и окончание пришлось уже на осень 1941 года.

По планам советского руководства, составленным в конце июня 1941 г., турбинный завод должен был построить для новых работников 20 упрощенных домов (бараков) к 15 сентября и 30 – к 15 ноября 1941 г.[273]. Но ресурсов на это жилищное строительство уже не осталось. В том виде, в каком изначально планировалось создать жилье, оно так и не появилось.

В начале войны на Урале действовали, как мы уже видели, 3 цементных завода, которые снабжали цементом не только промышленные стройки региона, но и поставляли свою продукцию на восток страны. Готовилась к пуску установка для производства глиноземистого цемента в Молотовской области (была запущена в середине октября 1941 г.). Но уже к августу 1941 г. возможности цементных предприятий не могли удовлетворить потребности растущей промышленности региона. Цементные заводы Свердловской области (где была сосредоточена большая часть этого производства) получили задание на 2500 вагонов цемента, а смогли произвести только 2 090[274]. Следовательно, все уральские стройки постоянно испытывали недостаток строительных материалов, который усугублял и без того тяжелую проблему ввода в строй новых объектов.

«Свердловскпромстрой» в августе должен был получить для строящихся свердловских объектов (а кроме УЗТМ и турбинного завода, это строящийся «Станкозавод» и жилищное строительство всех этих трех промплощадок) 1955 вагонов основных строительных материалов. Но в течение месяца было отгружено только 583 вагона. Менее 30 %! Дальше – хуже. Планы на сентябрь свердловская железная дорога фактически отказалась выполнять: стройматериалы до места назначения невозможно было довезти в силу отсутствия свободных вагонов[275]. Интересен в этом отношении комментарий секретаря Свердловского обкома ВКП(б) по строительству и стройматериалам М. Ф. Надточего: «Указания были даны, но фактически результаты не достигнуты»[276]. Другими словами, «Свер-дловскпромстрой» остался без плановых поставок строительных материалов. К дефициту рабочей силы добавилась острая нехватка цемента, кирпича, досок и прочего.

Здесь нужно сделать серьезное уточнение относительно состояния автомобильного транспорта в Свердловской области. На 1 января 1941 г. на балансе различных ведомств и организаций находилось 10993 автомобиля и автобуса всех типов. Из них только 54,3 % (т. е. 5969) были полностью технически исправными, остальные требовали серьезного ремонта[277]. Ситуация резко ухудшилась после мобилизации в первые недели войны. На нужды фронта были отобраны, естественно, прежде всего исправные автомобили. Этот факт не только сократил общее количество транспортных средств, но и изменил техническое состояние автопарка области. По состоянию на начало августа 1941 г. оставалось уже 8221 автомобилей и автобусов. Из этого числа только 3361 (41,2 %) были полностью исправными[278]. Таким образом, реально автопарк области был сокращен почти в два раза.