Александр Усовский - Парашюты над Вислой

• Название: Парашюты над Вислой
• Автор: Александр Усовский
• Жанр: Исторические приключения

Группа советских разведчиков выброшена на западной окраине Варшавы, в Кампиносской пуще, с целью изучения ситуации на правом берегу Вислы; в частности, разведчикам необходимо узнать, будут ли немцы оборонять столицу Польши или решат отойти на старую границу на правом берегу Одера и в Восточной Пруссии. Приземлившись в тылу врага, разведчики узнают, что Армия Крайова готовит восстание в Варшаве, с целью перехвата политической власти. Алексей Савушкин и его люди выясняют ситуацию, докладывают в Центр, присоединяются к отряду Армии Людовой на Жолибоже, затем попадают в Старе място польской столицы. Затем группа Савушкина, выполняя приказ командования, направляется к Магнушевскому плацдарму, выясняет силы немцев, противостоящих Красной Армии и Войску Польскому, после чего, вернувшись в Варшаву – получает приказ срочно отбыть в Словакию.

---

– Научились работать! – не без некоторого налёта самодовольства бросил Дементьев. И уже серьезней добавил: – Этот батальон вместе со всей четвертой авиаполевой дивизией полёг под Витебском. Человек сорок уцелело, сложили оружие, и как по заказу – вместе с писарем батальона! Ловкий малый, тут же предъявил при опросе печати и штампы, предложил сотрудничество… Грех было не воспользоваться! Эти документы ты любой местной власти можешь смело показывать, да и немецкие комендатуры в них не усомнятся. На командировочных предписаниях, правда, нет отметок контрольных пунктов по пути следования – ну да это объяснимо, чай, целая группа армий ляснулась. Так что прятаться вам на месте нет нужды – можете, при необходимости, смело легализоваться. Ненадолго, конечно – но, думаю, вы успеете всё провернуть, пока немцы будут на ваш счет чесаться.

– А куда командировали наших крестников?

Дементьев улыбнулся.

– В Алленштайн. На базу снабжения группы армии «Центр».

– Постой, постой… Алленштайн – это Восточная Пруссия?

Майор кивнул.

– Она. Так что ежели что – вам даже придумывать ничего не придется, предъявляйте документы смело. Проверять вас будет некому – ваши лже-однополчане либо в плену, либо прикопаны вдоль дороги Витебск-Бешенковичи…

– Годится! – Чуть помолчав, Савушкин спросил: – Товарищ майор, вы прям нам отец родной. Что так? В прошлый раз, помнится, вы нам лишнюю банку тушёнки жалели, плащ-палатки рваные выдали, рацию на батареях, Строганов вас добрым словом повседни напролёт поминал… А тут – мало что не золотом осыпали. В чем причина такой метаморфозы? Фотоаппарат?

Дементьев вздохнул.

– Аппарат – это так, баловство. Старею, Лёша. Сентиментален стал, отчего-то захотелось, чтобы вы живыми вернулись…Мало нас, тех, что с сорок первого воюет, в нашем управлении осталось. Ты да я, да Баранов, да из рядового и сержантского состава – человек десять… Из сорока трех по штату. У Галимзянова Шумейко убили на прошлой неделе, а он в Слуцке войну встретил… Твой Костенко и Некрасов тоже с первых дней воюют?

– Так точно. Остальные – с сорок третьего. Котёночкин после училища попал в самое пекло у Обояни, но показал себя достойно, переведен был в войсковую разведку, а в декабре – к нам. Строганов… Ну вы в курсе.

Дементьев кивнул.

– Помню. Служил на приёмо-передающем центре узла связи Генштаба, в июне сорок третьего в Горьком, на заводе имени Молотова, под немецкую бомбёжку попала его мать, прямое попадание в цех… Он написал рапорт о переводе в Разведупр, ну а радист он от Бога – решили не мурыжить… Да, кстати. Тебе тут краткую справку по твоей бывшей дивизии ребята набросали, ну, до чего дотянуться смогли. Изучи, мало ли что… – и с этими словами майор Дементьев, достав из папки очередной документ, протянул его Савушкину.

Капитан спрятал документ в планшет.

– Перед вылетом почитаю. Или уже на месте, не горит. Мои уже должны подойти, разрешите идти?

Майор кивнул.

– Валяй. Старшина Метельский вас ждёт.

* * *

Выйдя из кабинета начштаба, Савушкин наткнулся на своих бойцов – тревожно ожидающих его в коридоре.

Сержант Костенко, по праву самого старого бойца группы, спросил осторожно:

– Товарищ капитан, куда?

Савушкин усмехнулся.

– Сейчас – на склад, будем получать амуницию, снаряжение и сухпайки. Потом – на аэродром, до вылета ещё поспать успеем. Ну а в восемь часов приедет Баранов, проверит готовность, подымет боевой дух командирским словом – и на запад! Всё, отставить разговоры, шагом марш во двор! Костенко, проследи, чтобы не забыли ранцы, сухарные сумки, футляры для противогазов, подсумки к автоматам и Некрасову, плащ-палатки, прочую мелочь… ну да ты в курсе. Мы должны быть схожи с немцами в любой мелочи!

Костенко кивнул.

– Все будет в лучшем виде! Будэмо липш за нимцев!

Около часа у группы ушло на выбор и подгонку обмундирования и снаряжения, упаковку оружия и боеприпасов, продуктов и рации в грузовые мешки, и ещё час – укладка парашютов. Успели бы и за полчаса, но инструктировала разведчиков сержант Тобольцева, в просторечии – Сонечка, специалист парашютной службы – так что торопится было ну никак невозможно! Не то, чтобы все откровенно пялились на её аппетитные формы – но нескромные взгляды нет-нет, да и бросали, тем более – было на что. Сонечка, конечно, всё понимала, как понимала и то, что ребятам вечером улетать за линию фронта – поэтому была решительно снисходительна к их молчаливому восхищению её фигурой, а лейтенанта Котёночкина, глядящего на неё с юношеским восторгом пополам со смущением – нет-нет, да и подбадривала кокетливой улыбкой. С грехом пополам всё же парашюты были уложены, группа загрузила имущество в полуторку управления – и к семи часам они уже были на аэродроме.

Быховский аэродром строили ещё при царе, до войны тут базировалась авиация Западного особого военного округа, потом его использовали немцы, а с начала июля с него летали на добивание отступающих дивизий группы армий «Центр» бомбардировщики пятого авиакорпуса. Три дня назад полки корпуса перелетели на аэродромы под Минском, и рулежные дорожки и взлётки аэродрома враз опустели – вместо непрерывно взлетающих, садящихся, рулящих и гудящих, как скопище огромных шмелей, «пешек» в капонирах одиноко скучала полудюжина транспортных «дугласов», да на стоянке скучилось звено По-2, исполняющих обязанности связных самолётов.

«Дуглас» управления укрылся в самом дальнем капонире, подальше от любопытных глаз – и на то была причина.

Группа выгрузилась у самолёта, и капитан Савушкин, критически оглядев своё войско – скомандовал:

– Переодеваемся!

Бойцы, не спеша, скинули с себя гимнастёрки, пилотки и галифе, и, оставшись в исподнем – развернули брезент с грудой серой униформы.

Савушкин достаточно придирчиво оглядел свой мундир гауптмана, выбрал фуражку – и тоже принялся переодеваться. Бриджи пришлись впору, а вот мундир оказался излишне просторным – и капитан, накинув его, почесал затылок.

– Костенко, глянь, вроде великоват? Когда мерял – был вроде как раз, а сейчас болтается, как на корове седло…

– Та ничого страшного, товарищ капитан, мы ж по легенде драпаем неделю, могли и схуднеть!

– Логично. Ладно, главное – чтобы сапоги пришлись впору.

По летнему времени Савушкин носил лёгкие брезентовые сапожки, выкроенные Сазоновым из трофейного танкового чехла – после такой обувки немецкие офицерские хромовые сапоги с жёстким голенищем попервоначалу показались ему более инструментом пытки, нежели обувью. «Ладно, привыкну.» – решил капитан, и, вправив в ремень кобуру с «парабеллумом», на немецкий манер, слева от пряжки – прошёлся в своей новой ипостаси вдоль самолёта. Несколько раз подпрыгнув, присев и проделав парочку простейших упражнений – пришёл к выводу, что форма вполне годная. Теперь главное – не высовываться из капонира…

Группа тоже переоделась. Кителя и бриджи у всех оказались ношеные, но целые и чистые, кепи и пилотки – достаточно выцветшие, чтобы не вызывать подозрений, но вполне годные для строя, сапоги у Костенко, Строганова и Некрасова – хоть и поношенные, но не прохудившиеся, из добротной юфти, Котёночку же достались шевровые ботинки с высокой шнуровкой – на его ногу тридцать девятого размера немецких сапог у Метельского не нашлось. Наверх кителя Котёночкин накинул «пантерку» – куртку камуфляжной окраски, в какой у немцев щеголяла мотопехота танковых и моторизованных дивизий вермахта и особенно СС, «панцер-гренадёры». Савушкин хмыкнул, но ничего на это не сказал – как-никак, они теперь бойцы авиаполевых частей Люфтваффе, а как говорил капитану один знакомый пилот в полку офицерского резерва – там, где начинается авиация, кончается порядок. Что у нас, что у немцев…

– Строганов, ты рацию освоил?

Радист, быстрее всех переодевшийся и теперь внимательно изучающий таблицу частот – поднял голову и кивнул.

– Так точно, товарищ капитан, майор всё объяснил и инструкцию на русском языке дал. Но там всё и так понятно, и удобнее, чем наш «Север». Хоть «Север» и хорош, ничего не скажу…

– Понял. Ладно, изучай свой талмуд, ты у нас завсегда – главный человек… Некрасов!

– Я, товарищ капитан! – Савушкин оторвал снайпера группы от увлекательной борьбы с ремнем его СВТ, решительно не желающим укорачиваться в предвидении грядущего прыжка с небес на землю.

– Патроны на твою «Свету» мы не получали. У тебя с прошлого выхода много осталось?

Некрасов скупо бросил:

– Сорок. Хватит…

– «Парабеллум» берешь или «вальтер»?

Некрасов пожал плечами.

– Да какая разница? Оба – пукалки никчемные, разве что для застрелиться… «Вальтер». Он полегче.

Савушкин кивнул. Сорок патронов – конечно, курам на смех, но специфика их работы в том, что, ежели придется Некрасову вести беглый огонь – то и четыреста патронов им не помогут. Если разведгруппа втянулась в огневой бой – значит, она раскрыта, а в тылу противника это с гарантией в девяносто девять процентов означает – всё, капут, спускай занавес и туши свечи… Оружие разведчика – глаза и уши, ну и рация, конечно. Всякое огнестрельное железо – это так, внешний антураж…