Ангелос Ханиотис - Эпоха завоеваний

• Название: Эпоха завоеваний
• Автор: Ангелос Ханиотис
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-0013-9231-6

В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками – от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г. н. э.). Автор показывает, как политическая и социальная система «классического» эллинизма успешно адаптировалась к условиям римского господства и из-за отсутствия внутренних конфликтов, прежде раздиравших греческий мир, обрела новые качества, придавшие ей бо́льшую устойчивость. Книга адресована всем, кто интересуется античной историей.

---

Как и люди, боги бессильны перед роком, и Александр не был исключением. Осенью 324 года до н. э. скончался Гефестион. Для Александра он был другом детства, ближайшим товарищем и партнером в гомоэротических отношениях, характерных для архаического греческого общества. Александр скорбел по Гефестиону не меньше, чем Ахилл – по Патроклу. Он приказал построить ему монументальную гробницу, а в Македонии Гефестиону стали поклоняться как герою.

Смерть Гефестиона отложила приготовления к следующей цели неутомимого царя – исследованию и завоеванию Аравийского полуострова. Первоначально этот план был продиктован желанием Александра завершить завоевание мира, но он имел также и стратегический смысл. Аравия нужна была Александру как звено между двумя краями его империи – Египтом и Индией. Он приказал построить флот, расширить вавилонскую пристань и расчистить каналы в Месопотамии. Новый поход должен был вот-вот начаться, когда у Александра проявились симптомы болезни, сперва не воспринятые им всерьез. Александр, ослабленный ранами, лишениями, усталостью и утратой Гефестиона, умер 10 июня 323 года до н. э., не дожив до 33-летия. Маловероятно, чтобы спор о причине его смерти – малярия, другое заболевание или яд – когда-либо разрешился. Александр наконец достиг единственного бессмертия, к которому причастны смертные: kleos aphthiton.

Наследие Александра

Со времени Иоганна Густава Дройзена, в 1837 году написавшего первую современную историю Александра, наследие македонского завоевателя привычно рассматривается в плоскости культуры. По мнению Дройзена, Александр сознательно и систематически преследовал цель преодолеть разделение между Западом и Востоком:

«Как в первый день творения Бог отделил свет от тьмы, и из ночи и рассвета был создан первый день, так и первый день истории разделил народы Востока и Запада, настроив их на непрерывную вражду и вечное стремление к примирению… Войско Александра начало сживаться с азиатским бытом и примиряться и сливаться с теми, которых ненавидел, презирал и называл варварами многовековой предрассудок; Восток и Запад были охвачены общим процессом брожения, и начала подготовляться будущность, в которой должны были потеряться они оба»[8].

Поколения историков тем или иным образом скорректировали эту позицию. Хотя утверждение, будто Александр планировал ассимилировать Восток и Запад, легко оспорить, его завоевания, несомненно, стали первым толчком в процессе ассимиляции, который растянулся на столетия после его смерти. Империя, которую он создал, не имела прочного фундамента и распалась как административное целое; но завоеванные народы были вовлечены в сеть политических отношений, экономического обмена и культурного влияния. Хотя Александр не оставил прямого наследника, его личность и достижения вдохновили амбициозных людей из его ближайшего окружения – диадохов, боровшихся за контроль над империей, и позднее эллинистических царей и римских военачальников и императоров. Но осязаемым последствием деяний Александра и его прямым наследием стали его решения и модели отношений, на которых строился греческий Восток в течение последующих трех столетий.

Если Александром-воином двигали страсть и порой иррациональные желания, то в роли управленца он руководствовался практическими соображениями. Македонский опыт познакомил его со сложностями управления разнородными сочетаниями подданных и союзников. На родине его отцу были подчинены македоняне, чьим царем он являлся; граждане греческих городов, покоренных или основанных им и имевших некоторую степень автономии; граждане городов Фессалийского союза, которым Филипп руководил как главное должностное лицо. Члены Эллинского союза не подчинялись политической власти царя, но тем не менее повиновались его военному руководству. Эта конструкция создавалась постепенно в течение 20 лет правления Филиппа. После завоеваний Александра возникла куда более сложная ситуация. Он освободил греческие города Малой Азии, которые, вероятно, присоединились к Эллинскому союзу. Какое-то число городов он основал, хотя количество, указанное Плутархом (более 70), справедливо оспаривается. Их граждане были преимущественно греческими наемниками, воспитанными в традициях свободных греческих городов, однако новые города стояли на земле, завоеванной царем. Александр занял положение фараона в Египте и наследовал великому царю в качестве правителя над множеством этнических групп и зависимых региональных династов. Управлять такой империей было куда труднее, чем Киру I (ок. 550–530 г. до н. э.) и Дарию I (522–486 гг. до н. э.), основателям державы Ахеменидов.

Александр, конечно, понимал: для того, чтобы обеспечить беспрепятственный переход к нему власти от Ахеменидов, бесперебойный сбор подати и работоспособность административной системы, он нуждался в опытном аппарате. Ему пришлось обратиться к местным традициям управления. Местное население также было заинтересовано в быстром и ненасильственном возврате к повседневной жизни. В 331 году до н. э. Вавилон встретил завоевателя восторженно – как нового монарха. Такой прием был ясным выражением этого желания, на которое Александр ответил благоразумно. Он почтил уважением традиционных богов и оставил сатрапов на их постах, хотя и направил в провинции для укрепления своей власти македонских военачальников. Он воссел на трон великого царя в Сузах в декабре 331 года и принял иноземные знаки власти, которые любой грек тут же счел бы варварскими, – например, персидское царское платье. Он посетил гробницу Кира в Пасаргадах и похоронил Дария в царской усыпальнице. Он пытался ввести персидский ритуал общения монарха с подданными, известный как проскинесис – поклон или коленопреклонение перед царем – и использовавшийся греками лишь в общении с богами; сопротивление двора заставило его оставить этот план. Его женитьба на Роксане, дочери локального правителя из Согдианы, установила прочную связь с местной иранской аристократией. Он признал Пора, одного из наиболее способных военачальников, когда-либо противостоявших ему, правителем наиболее отдаленных восточных земель. Он набрал в свою армию 30 000 иранцев, обученных на македонский манер, и принял в македонские кавалерийские части лучших иранских наездников. К концу своего правления Александр окружил себя персидскими телохранителями. Он признал связь 10 000 воинов с местными, главным образом иранскими, женщинами браком, а их детей – законными. На массовой свадьбе в Сузах 90 ближайших его товарищей женились на иранках по персидскому обычаю; на этой свадьбе Александр и его близкие друзья Гефестион и Кратер взяли в жены представительниц персидской царской семьи.

Для некоторых историков эти меры были знаком великой дальновидности, а другие считали их попыткой справиться с задачей управления огромной империей, для которой ограниченного количества македонской знати и немногочисленных греков попросту бы не хватило. Второе более правдоподобно. Принимая иранцев в свою армию и администрацию, Александр следовал, в более широком масштабе и более коренным образом, политике, которую испытал уже его отец, включавший в свой двор членов враждебных кланов македонской знати. Как представляется, Александра больше заботило увеличение рекрутской базы для его армии и управленческого аппарата, нежели устранение этнических различий в завоеванном им традиционно многокультурном мире.

Примечательно упорство, с которым Александр проводил эту политику несмотря на сильное сопротивление. За причастность к действительным или воображаемым заговорам или за открытую критику царя он уничтожил несколько человек из своего ближайшего окружения: в 330 году до н. э. были казнены командующий кавалерией Филота и его отец, старый полководец Парменион; один из высших военачальников, Клит, бранивший новое немакедонское поведение Александра, был убит им в 328 году до н. э.; историк Каллисфен, олицетворявший дух свободных греков, был доведен до смерти в 327 году до н. э. вместе с несколькими юными царскими служителями, которых он обучал. Борьба против подобной оппозиции не оставляет сомнений в том, что Александром двигал план, а не чутье и не прихоть.

Александр следовал единственной известной ему модели – самодержавной монархии, в которой все зависит от царя. Важнейшие военные и административные функции были возложены на его приближенных. На верхушке иерархии находились люди, занимавшие высшие военные посты. Среди них ближайшие друзья царя были известны как «телохранители» (somatophylakes). Высшей должностью был пост хилиарха («командира тысячи»), соответствующий сану ахеменидского визиря и, вероятно, заимствованный из иранской традиции. Некоторые члены иранской аристократии также входили в ближний круг «родственников» (syngeneis), которым было позволено целовать царя. Воины знатного происхождения служили гетайрами, то есть «товарищами», в агеме – элитном подразделении кавалерии – и в качестве солдат в элитных отрядах пехоты.