Дэвид Митчелл - Костяные часы

• Название: Костяные часы
• Автор: Дэвид Митчелл
• Жанр: Социальная фантастика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-389-17809-0

В новом переводе и с дополнительными материалами – великолепный роман современного классика Дэвида Митчелла, дважды финалиста Букеровской премии, автора таких интеллектуальных бестселлеров, как «Сон № 9», «Облачный атлас» (недавно экранизированный Томом Тыквером и братьями Вачовски), «Голодный дом» и другие. В «Костяных часах» Митчелл продолжает и развивает темы, затронутые в «Облачном атласе» и углубленные в «Голодном доме». «Прекрасная история, прекрасный язык, все прекрасно, – писал о „Костяных часах“ Стивен Кинг. – Один из лучших романов года, ничуть не уступающий долгожданному „Щеглу“ Донны Тартт по литературной глубине». «Триумфальное, ошеломительное, головокружительное путешествие по всему миру, – вторила ему в своей рецензии маститая Урсула Ле Гуин. – Пугающие темные глубины „Костяных часов“ дерзко скрыты за остроумными фокусами и словесными кружевами, которые сплетает неподражаемый рассказчик Дэвид Митчелл». Итак, познакомьтесь с главной героиней: «Холли Сайкс, простая английская девушка, ничем не уступает Холдену Колфилду» . Однажды жарким летним днем она сбегает из дому: своенравный подросток, бунтарка с разбитым сердцем, невольная пешка в тайном глобальном конфликте. Когда-то она слышала голоса «радиолюдей» – теперь же тайна одного потерянного уик-энда аукнется в различные ключевые моменты ее жизни. И год за годом она ломает голову, что же имел в виду семилетний братишка Джеко, вручив ей картонку с «инфернальным лабиринтом» и велев заучить его наизусть: «Когда идешь по этому лабиринту, Мрак неотступно следует за тобой…» «„Костяные часы“ – превосходная работа мастера, которую с удовольствием можно читать и как литературную загадку, и как необыкновенную историю жизни обычной женщины на протяжении шести бурных десятилетий» .

---

– Все прочие британские газеты – пропагандистское дерьмо, – отвечает Иэн. – Даже «Гардиан». Ты бери, не стесняйся.

Отказываться невежливо. Я благодарю и изучаю первую страницу: крупный заголовок «Рабочие, объединяйтесь!» и фотография бастующих шахтеров.

– А вы что, вроде как… заодно с Россией?

– Вовсе нет, – говорит Иэн. – Сталин зарезал русский коммунизм еще в колыбели, Хрущев был бесстыдным ревизионистом, а при Брежневе партийные лизоблюды отоваривались в роскошных магазинах, а рабочие стояли в очереди за черствым хлебом. Советский империализм столь же плох, как и американский капитализм.

Дома проносятся мимо, точно задник в дешевом мультфильме.

– А чем твои родители зарабатывают на жизнь, Трейси?

– У них свой паб, «Голова короля». Совсем рядом с Кэмденом.

– Владельцы пабов практически обескровлены крупными пивоваренными заводами, – заявляет Иэн. – Все как обычно: рабочий создает прибавочную стоимость, а хозяева ее присваивают. Так, а это что еще за дела?

На полпути к вершине холма создается пробка, все движение замирает.

– Невидимая война, – говорит Хайди, и до меня не сразу доходит, что она не имеет в виду движение на дороге, – во все исторические периоды носит классовый характер. Хозяева против рабов, аристократы против простонародья, жирующие дельцы против рабочих, имущие слои населения против неимущих. Рабочий класс подавляют силой и ложью.

– Какой ложью? – спрашиваю я.

– Например, бери кредит и на деньги, которых у тебя нет, покупай вещи, которые тебе не нужны, и будет тебе счастье, – говорит Иэн. – Так же лживо и утверждение, что мы живем в демократическом государстве. Но самая подлая ложь – это то, что классовой борьбы не существует. Именно поэтому истеблишмент железной хваткой вцепился в школьную программу, особенно в преподавание истории. Ведь как только рабочие поумнеют, начнется революция и правителям придется убираться с насиженного места. Но, как верно заметил Гил Скотт-Херон, революцию по телевизору не покажут.

Какой еще скот с хером? Я не очень-то понимаю, о чем он, и не могу себе представить, что наш учитель истории мистер Симмс – тоже винтик в глобальном заговоре, направленном на подавление рабочих. Интересно, а мой отец тоже «жирующий делец», потому что использует «наемную силу» в лице Гленды?

– Но ведь революции часто приводят к тому, что все становится хуже, – говорю я.

– Справедливое замечание, – кивает Хайди. – Ты права: революции и впрямь часто привлекают всяких Наполеонов, Мао и Пол Потов. Поэтому-то и необходима твердая рука партии. Когда разразится британская революция, мы обеспечим государству заранее подготовленную, упорядоченную структуру и защитим его от происков фашистов и всевозможных бандитов.

Пробка потихоньку рассасывается, и автомобиль Иэна со скрежетом трогается с места.

– Значит, у нас скоро разразится революция? – спрашиваю я.

– Нынешняя забастовка шахтеров могла бы стать спичкой, брошенной в бензобак, – говорит Иэн. – Когда рабочие увидят, как уничтожают профсоюзы – сперва с помощью новых законов, а затем и пулями, – они поймут, что революция на классовой основе – это отнюдь не воплощение мечты о манне небесной, а вопрос элементарного выживания.

– Карл Маркс убедительно показал, – добавляет Хайди, – как именно капитализм пожирает сам себя. Когда капиталистический строй не сможет прокормить миллионы отверженных, то ни ложь, ни насилие его не спасет. Конечно, американцы постараются нас придушить – им же захочется сохранить свой пятьдесят первый штат! – а Москва попытается перехватить вожжи, но если к революционерам присоединится армия, как в семнадцатом году в России, то нас никто не остановит. – В голосах Хайди и Иэна звучит убежденность «свидетелей Иеговы». Хайди высовывается в окно, проверяет, что творится впереди, а потом говорит: – Полиция.

Иэн бормочет что-то насчет Тэтчеровых свиней и сторожевых псов, и мы выезжаем на кольцевую развязку, где лежит на боку грузовик. Асфальт усыпан осколками разбитого ветрового стекла, женщина-полицейский направляет машины на единственную свободную полосу из трех. Она держится спокойно и уверенно, не похожа ни на свинью, ни на сторожевую собаку и явно не высматривает сбежавших из дома подростков.

– Даже если в этом году политика Тэтчер и не станет причиной революционного восстания, все равно революция неизбежна. – Хайди поворачивается ко мне, ветерок треплет длинные пряди малиновых волос. – Мы станем ее свидетелями. Не нужен синоптик, чтобы понять, куда ветер дует. К тому времени, как мы станем стариками, обществом будут управлять по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Конечно, богатеи, либералы и фашисты будут недовольны и начнут верещать, но, как говорится, нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Кстати, о яйцах… – Она выразительно смотрит на Иэна, тот утвердительно кивает. – Слушай, Трейси, а давай заедем к нам домой? Иэн отлично готовит настоящий английский завтрак.

Бунгало Хайди стоит среди полей и совсем не похоже на кентскую штаб-квартиру социалистической революции: тюлевые занавески на окнах, вышитые подушечки на диване, повсюду фарфоровые статуэтки и Цветочные феечки, а пол в ванной комнате покрыт ковролином. По словам Хайди, здесь раньше жила ее покойная бабушка, а мать с отчимом перебрались куда-то во Францию, вот они с Иэном и приезжают сюда почти каждый уик-энд, чтобы проверить, не забрались ли в дом сквоттеры, а заодно и распространить газету. Ванная комната запирается на защелку изнутри; Хайди с улыбкой говорит что-то насчет мотеля и какого-то Нормана Бейтса, а я делаю вид, что оценила шутку. Я никогда еще не принимала душ – в «Капитане Марло» есть только ванна, – и мне не сразу удается нормально отрегулировать воду: сперва я чуть не замерзаю, а потом чуть не обвариваюсь кипятком. Зато у Хайди целый шкафчик шампуней, средств по уходу за волосами и разного мыла, и на всем наклейки исключительно на иностранных языках, поэтому я пробую все понемножку и в итоге благоухаю, как первый этаж универмага. Выхожу из душа и вижу на запотевшем зеркале призрак слов: «А кто у нас такой хорошенький?» Неужели Хайди написала это для Иэна? Эх, зря я не назвалась настоящим именем! Хорошо бы по-настоящему подружиться с Хайди. Втираю в загоревшую кожу увлажняющий крем фирмы «Виндзорский лес», а сама думаю, что Хайди запросто могла бы родиться в каком-нибудь зачуханном грейвзендском пабе, а я, вся такая умная и уверенная в себе, изучала бы политику в Лондоне, пользовалась бы французскими шампунями, и у меня был бы такой вот добрый, смешной, заботливый и верный бойфренд, который к тому же готовит великолепные английские завтраки. Все-таки рождение – настоящая лотерея!

– А в Турции есть такой мост, который одним концом в Европе, а другим – в Азии… – Я накалываю на вилку сосиску, истекающую мясным соком. – Вот я куда непременно поеду! И в Пизу, к Падающей башне. И еще мне очень нравится Швейцария. Нет, если честно, мне очень хочется съездить в Швейцарию, хотя все, что я о ней знаю, – это шоколадные батончики «Тоблерон».

– Швейцария тебе понравится. – Хайди прожевывает кусок тоста, аккуратно промокает губы салфеткой. – Ла-Фонтен-Сент-Аньес – мое самое любимое место на свете. Это недалеко от Монблана. У второго мужа моей матери в тех местах есть шале, и мы почти каждое Рождество катаемся там на лыжах. Единственное «но»: Швейцария – очень дорогая страна.

– Ничего, я буду пить воду из растопленного снега и есть крекеры «Ритц». Еще раз спасибо вам, Иэн, за чудесный завтрак! Эти сосиски – просто что-то невероятное.

Иэн скромно пожимает плечами:

– У меня в роду три поколения линкольнширских мясников, должен же я знать фамильное ремесло. А ты, Трейси, в этот гранд-тур отправишься одна или возьмешь с собой спутника?

– Ее личная жизнь тебя совершенно не касается! – заявляет Хайди. – Тоже мне Капитан Проныра! Не обращай на него внимания, Трейси.

– Да ничего, все нормально, – говорю я, нервно сглотнув. – Вообще-то, сейчас у меня никакого бойфренда и нет. Хотя до недавнего времени он… он был, но… – У меня перехватывает дыхание.

– А братья или сестры у тебя есть? – меняет тему Хайди, стараясь незаметно пнуть под столом Иэна.

– У меня есть сестра Шерон и братишка Джеко. – Я отхлебываю чай, не собираясь упоминать о Брендане. – Но они оба еще маленькие, на несколько лет моложе меня. Так что да, я поеду одна. Ну а вы что-нибудь планируете на лето?

– Вот разберемся с партийной конференцией и организацией помощи шахтерам, – говорит Хайди, – и в августе попробуем вырваться в Бордо, погостим у моей мамы.

– То еще удовольствие, – добавляет Иэн, изображая, как на шее у него затягивается петля висельника. – Видишь ли, Трейси, я своими мерзкими уловками совратил Хайди и втянул ее в отвратительный левацкий культ.