Марсель Монтечино - Убийца с крестом

• Название: Убийца с крестом
• Автор: Марсель Монтечино
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0206-4

Для Джека Голда, полицейского из Лос-Анджелеса, музыка перестала существовать в тот день, когда его возлюбленная, певица из джаза, покончила с собой.

Но не только музыка ушла из жизни Джека Голда. Он потерял любовь, лишился карьеры. Но одиночество его не сломило, Джек Голд нападает на след убийцы-маньяка, вообразившего себя «великим спасителем» Америки. Очистить страну от всех цветных и евреев-вот та «высокая миссия», которую взял на себя Убийца с крестом.

---

Голд снова приглушил звук. Налил еще. Пошли спортивные новости, и его стало клонить в сон. Эван играл «Эмили». Голд начал слегка похрапывать.

Его разбудил резкий телефонный звонок.

Пусть звонит, решил Голд. Ничего хорошего он все равно не услышит. Наверняка опять дурные известия. На пятый звонок он все же снял трубку.

— Папа! — Из трубки неслись рыдания его дочери Уэнди. — Папа, папочка, умоляю, спаси меня!

11.42 вечера

«Форд» Голда с визгом остановился у роскошного квартала Брентвуд. Он выскочил из машины и побежал по дорожке, выложенной каменной плиткой. Дверь была заперта. Он бешено заколотил в нее.

— Уэнди! Уэнди!

Изнутри донеслись какие-то звуки. Голд напряженно прислушался и забарабанил снова.

— Уэнди! Что с тобой?

Кто-то отпирал дверь. Голд отступил назад и осторожно нащупал курок револьвера 38-го калибра. Дверь рывком распахнулась, и Уэнди бросилась к нему. Она вцепилась в Голда и, рыдая, бессвязно забормотала:

— Папаопапочкапапочкапапа, — разобрал он. Голд обнял дочь.

— Все в порядке, моя родная. Папа с тобой. Он не даст тебя в обиду. Что стряслось, девочка моя?

Она отчаянно прижималась к нему. Он осторожно отодвинулся, чтобы рассмотреть дочь получше, но она прятала лицо. Голд тихонько взял ее за подбородок и повернул к свету. Под глазом темнел синяк, щеки были распухшие, со следами побоев. Из губы шла кровь.

— Я его прибью, — тихо пробормотал Голд и ринулся в дом.

— Папа! Не надо! — кричала Уэнди вслед, но он ее не слышал.

Хоуи сидел за обеденным столом, уронив голову на руки. Увидев Голда, приподнялся.

— Джек, я...

Голд с размаху влепил ему пощечину, и Хоуи повалился на стул. Стул с громким треском раскололся. Уэнди пронзительно закричала. В смежной детской проснулся ребенок и испуганно заплакал. Голд двинул Хоуи под ребра, тот охнул. Голд ударил его снова. Ребенок зашелся в крике. Хоуи извивался на синем ворсистом ковре, Голд продолжал его избивать. Между ними встала Уэнди и, повиснув у Голда на руке, запричитала:

— Папа! Прекрати! Что ты делаешь?

Хоуи уцепился за кресло, пытаясь встать. Голд, не обращая внимания на Уэнди, схватил Хоуи за рубашку и, протащив его по полу, швырнул в застекленную дверцу шкафа. Стекло с грохотом разбилось, сверху посыпалась посуда. Голд проволок Хоуи по комнате и снова с силой кинул в осколки. Тарелки, стаканы — все летело на пол. Уэнди, вцепившись в Голда, повисла у него на плечах:

— Хватит! Хватит! Хватитхватитхватит! Это не он, папа! Это не он!

Голд замер с занесенным кулаком. Хоуи прикрывал лицо. Из детской доносились всхлипывания Джошуа.

Уэнди снова зарыдала, прижимая Голда к себе. Она трясла головой, молотила кулаками по полу и без остановки кричала: «Я больше не могу! Папа, зачем ты так? Папочка, ну зачем? Зачем, зачем, зачем?» Она уже не могла себя сдерживать и билась в тяжелых судорогах.

— О Боже, — с трудом выдохнула она. — Какой кошмар! Какой кошмар!

Голд, опустившись на колени, обнял дочь. Она дернулась и затравленно посмотрела на него. Голд крепче прижал ее к себе. Она громко застонала, на лице застыла гримаса отчаяния и горя.

— Пап-а-а-а, пап-а-а-а, — выла она каким-то жутким, утробным голосом. — Папа!

Голд сел на пол, стараясь ее удержать.

— Девочка моя, что с тобой? — шептал он, утешая дочь. — Может быть, вызвать врача?

Она прижалась к Голду, не переставая плакать. Хоуи, левой рукой держась за ребра, попытался осторожно выбраться из осколков, дополз до дивана и рухнул на спину.

Ребенок все не утихал.

Уэнди вдруг очнулась. Казалось, за это время она впервые расслышала плач Джошуа. Высвободившись из объятий Голда, она бросилась в детскую и вышла оттуда уже с ребенком на руках. Уэнди опустилась в кресло и расстегнула рубашку. Мальчик немедленно принялся сосать. Уэнди нежно ворковала над ним, смахивая слезы. Она случайно задела синяк. Мальчик, увидев это, засмеялся. Уэнди вздрогнула и снова тихо заплакала.

В комнате висело молчание. Тишину нарушали всхлипы Уэнди и чмоканье Джошуа.

Голд вышел в ванную, потом проследовал в кухню, вытащил из холодильника несколько кубиков льда и, завернув их в полотенце, протянул Уэнди. Она непонимающе глядела на него. Голд приложил лед к распухшему глазу. Уэнди вдруг порывисто поцеловала его руку. Внезапно смутившись, отвела взгляд.

Голд присел на краешек журнального столика и долгое время с интересом изучал собственные ботинки. Наконец, взглянув на Хоуи, произнес:

— Что же здесь произошло?

— Это не Хоуи, — быстро вставила Уэнди. — Хоуи меня не бил.

— Неужели? — Голд в упор посмотрел на Хоуи.

— Нас ограбили, папа. Нас ограбили. — Уэнди снова заплакала, по разбитым щекам потекли слезы. — Мы смотрели телевизор, и вдруг они вошли через кухню. Два жутких, жутких... самца. — Последнее слово прозвучало как выстрел. — Они угрожали пистолетами и... и... они ограбили нас, и... — она уже не могла остановиться, — они приставили дуло к виску Джошуа и спросили: «Куда вы все попрятали?» — а иначе они бы убили моего мальчика, моего сладкого мальчика! — Ее снова душили слезы. — А потом они затащили меня в спальню, и, Господи, я не могу, и, папочка, папа-папа, они меня изнасиловали! — Она зарыдала в голос. — Понимаешь, изнасиловали! А потом один из них заставил меня — ну, сделать ему, ну, понимаешь, — эту мерзость, эту пакость, я не хотела — и, папа, они начали меня бить! Папочка, они меня избили, смотри, что со мной стало — и за что, за что, за что?!

Джошуа опять расплакался, испугавшись ее криков.

— Папа! Папа! Меня изнасиловали, я вымылась, но чувствую себя такой грязной, и — папочка, за что? За что они меня так, эти скоты! — Она яростно отшвырнула полотенце, кубики льда разлетелись по битому стеклу. — За что? За что? Что им было надо? Хоуи, что им было надо?

Уэнди, крепко прижав к себе плачущего ребенка, зашлась от слез. Потом направилась с Джошуа в спальню, но внезапно замерла на пороге. У нее перехватило горло, во взгляде читалась брезгливая ненависть.

— Я не войду туда, — закричала она, — я никогда больше туда не войду!

Она бросилась в ванную и захлопнула дверь. Из гостиной было слышно, что она плачет.

Голд пристально изучал Хоуи, который все так же лежал поперек дивана, закрыв лицо руками.

Голд с такой силой вцепился с край стола, что у него побелели костяшки пальцев.

— Хоуи, что им было нужно? — тихо начал он.

Хоуи молчал.

— За чем они приходили?

Хоуи медленно приподнял голову, встретившись с Голдом взглядом. Глаза его были подернуты, какой-то тусклой пеленой. Он тоже плакал.

— Боже мой, Джек, — прохрипел он, — Боже мой...

— А ну заткнись, — рубанул он. — За-мол-чи!

Голд вскочил и почти выбежал на улицу. Он стоял на пустынной дорожке, вглядываясь в ночное небо. Ярость клокотала в нем, как в хорошем котле, растекалась по жилам, как героин.

Ему вспоминалась наркотическая эйфория Анжелики за утренним кофе.

Он думал об Уилли Дэвисе, полицейском, с которым когда-то был знаком. Тихий наркоман, пробавлявшийся героином. Во что он превратился, Голду было слишком хорошо известно. Он думал о том, как сам всю жизнь боялся прикоснуться к героину, ибо знал, что героин способен лишить его главного — ярости. А это означало конец ему, Голду.

Он снова глянул вверх. Луна висела совсем близко. Казалось, до нее можно дотронуться или, по меньшей мере, поразить из спецполицейского револьвера 38-го калибра.

Голд присел на обочину и провел рукой по глянцевитой ухоженной траве.

Человек средних лет, в шлепанцах и купальном халате, выключил поливальный фонтанчик на соседнем газоне. Помедлив, он направился к Голду.

— Послушайте, что здесь происходит? И что означают все эти рыдания, вопли, грохот, шум? Я уже хотел вызывать полицию.

— Я полицейский, — тихо проговорил Голд. — Идите отсюда.

Человек хотел еще что-то добавить, но выражение лица Голда заставило его ретироваться. Он отправился восвояси, бормоча под нос: «Это не Уаттс. И не Комптон».

Голд сорвал несколько травинок, растер их между ладонями. Попробовал стебельки на вкус. Они горчили. Горькие травы. Голд вспомнил драку на борту корабля, когда он служил во флоте. Тридцать лет назад. Какой-то дурень с Миссисипи обозвал его «жидом пархатым», и они сцепились в одном из цейхгаузов. Кроме них, там никого не было. Они долго молотили друг друга, сопя и обливаясь потом, покуда Голд не въехал парню локтем в дыхательное горло; тот, хрипя, рухнул на пол. Голд его, почти бездыханного, продолжал добивать обломком ящика. Парню пришел бы конец, если бы в цейхгауз не занесло кого-то из команды. Голда оттаскивали вчетвером; он угодил на «губу», а потом и вовсе был списан с флота.

Ярость.

Голд встал, отряхнул штаны и направился к дому.

Хоуи сидел на диване в той же позе — наклонившись вперед, с низко опущенной головой. Уэнди пустила воду в ванной. Голд смахнул осколки со стула и уселся напротив Хоуи. Под ногами скрипело стекло.