Даниил Грачев - Письма на краю тумана. Инстаграм-роман

• Название: Письма на краю тумана. Инстаграм-роман
• Автор: Даниил Грачев
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2020

Древний город, древние цвета, трещины, пестрые и яркие вкусы, кофе, морская соль и золотое солнце на верхушке Айя-Софии. Один день в Стамбуле и две истории: его, которую он перескажет в соцсетях, и ее – записанная в письмах ушедшему мужу. Посты, картинки, султаны, мечети, мечты и ваши мысли. Две судьбы двух незнакомцев, один город и один туман на двоих. Долгожданный первый инстаграм-роман Даниила Грачева перенесет вас на улицы, которые пережили Византию и Османскую империю, на берега пролива Босфор и Принцевы острова. Улицы, которые переживут все вопросы и все ответы. В этом путешествии герои вспомнят свою жизнь и прошлое, отправятся в плавание по своим туманам, возможно, для того, чтобы в финале встретиться. И Стамбул им в этом поможет. Придет время, когда все будет сказано и все туманы рассеются.

---

А это Энес-бей – знакомьтесь. Присматривайтесь к нему, оценивайте. Только без дежурных шпилек. О нем и пойдет речь далее. Не ждите от него поступков, особых свершений. Нет, он не получал Нобелевской премии, не записывал хитов, не кружил головы моделям. Не стоит полагать, что он чем-то известен на своей родине. Просто постарайтесь его узнать чуть лучше и, возможно, понять. Наверное, он и есть главный герой, человек, которого вы сами могли бы встретить в этих местах, если бы тут оказались. Герой, который живет среди нас. Отбросьте все то, что обычно вкладывают в понятие «герой» – так его воспринимать будет лишним. Никакой он не герой, как никакой не герой никто из нас. Разве кроме самых отчаянных и наглых. Проснулся Энес-бей, как всегда рано, в небольшой квартире с мебелью, которая досталась ему от отца, в старой части города, которому больше тысячи лет. Парень гораздо моложе, ему около тридцати – возраст, когда многое успел натворить, но еще больше предстоит впереди. Интересный возраст, которому можно только позавидовать. Не так ли? А с недавних пор каждый его день начинался так, как начинается новая жизнь. Когда стираешь всю накопившуюся копоть, чтобы разглядеть узор внутри. Но это было только его ощущением. И с этим предчувствием Энес-бей еще не понял, что делать, он привыкал. Пытался разносить как новые туфли, которые нравятся, но еще немного жмут и натирают пятки, а снять их не хочется. Уж больно они хороши. Думаю, вы понимаете.

Знаете, особых примет у этих жизненных обновлений не было, но ощущение витало и, казалось, наполняло все тело, вязло во рту, блестело на кончиках волос, покрывало янтарную кожу и дни. Оно разрасталось и увеличивалось, оно крепло, вызывая дискомфорт, как и все новое; к нему нужно было привыкнуть, пообтесать. Возможно, это будет тот самый день и тот самый рассвет. Ах, сколько мы их повидали, и сколько всего они принесли в своих сумках, в своих рюкзаках, в штопаных мешках. Мы не всегда их распаковывали. Были увлечены своими делами. Заботами. Возможно, настало время обратить внимание на этих путников и их багаж. Достать все эти сокровища и наконец-то рассмотреть. Да, просто пришло время. Пришел новый день. Во всех смыслах новый. Это глупо, наверное, так ощущать утро, но как избавиться от этого? Куда спрятать или спрятаться, да и с какой стати это игнорировать? Энес и не пытался, он и не совсем сразу распознал это ощущение. Он заметил его только тогда, когда плотность новинки было невозможно игнорировать или обойти стороной, она уже свисала с балкона и прижимала всю нехитрую мебель в комнатах к стенкам. Это ему было свойственно, в этом вы еще не раз убедитесь. Я не стану подробно описывать, как выглядел этот юноша, пусть каждый из вас представит его самостоятельно (фото в постах не нужно воспринимать за чистую монету). Уверен, у вас это выйдет лучше. Возможно, в нем вы узнаете кого-то из своих знакомых или соседа из соседнего дома. Но прошу вас, наделите его только приятными глазу чертами. Не присоединяйте к его лицу крючковатый нос с горбинкой, который дырявит все на своем пути, или античный профиль. И не нужно приделывать нос картошкой, будто вылепленный из пластилина. Он был, скорее, обычным. Ему не пойдут узкие губки, которые любое, самое доброе лицо, сделают более холодным и злобным. А его брови не стояли домиком, делая выражение хмурым. Он был, скорее, обычным. У него не было глаз с лукавым прищуром или широко раскрытых, будто на завязочках. Не было ямочки на подбородке или волевого подбородка, свидетельствующего о силе духа и прочих льстивых нюансах характера. Он не был субтильным, про него и не скажешь «богатырь». Он был, скорее, обычным. Никаких тебе бородавок, родинок, угрей, акне, залысин, плеши, вьющихся кудрей, даже татуировок или иных примет, которые выделяют такого человека из общей толпы. Ни горба, ни хромоты, ни специальной улыбки. Он был, скорее, обычным. Единственное, что о нем стоит сказать, так это то, что он бы мог походить на Сулеймана Великолепного в юности, если надеть на него объемный тюрбан с брошью в изумрудах и рубинах и расписной халат по моде тех далеких золотых времен Великой Порты. У него были большие карие глаза, и недавно он отпустил бороду, такую же черную, как и волосы, но не такую длинную, как у султанов Османской империи. Она ему шла. В таких случаях о юноше говорят возмужал – это дежурное определение как нельзя лучше подходило и его внешности, и его возрасту, и его состоянию.

Это было самое настоящее осеннее утро в Стамбуле. Когда летнее тепло остается только в лучах еще кое-где зеленых листьев и в шерсти многочисленных уличных котов. Из окна дул ветер, а ткань на карнизах исполняла утренний грациозный танец возле балкона с ажурной оградой в цветах и вензелях. Вылезать целиком из-под одеяла совсем не хотелось, и Энес выставил только ногу, чтобы быстрее проснуться, но хоть на чуть-чуть продлить сон. Наивный утренний самообман, пожалуй, самый невинный самообман, который со всеми случается практически каждое утро. В освещенной части комнаты виднелись край ковра на полу с каким-то невнятным узором, деревянный подоконник с тонкими трещинами-путями и красным цветком в горшке. Угол занимало желтое кресло, которое стояло тут всегда, что подтверждали следы на подлокотниках и у изголовья. Возле него были скинуты вчерашние вещи, хотя в шкафу все было аккуратно разложено на полочках. В городе ритм иной и времени на «еще чуть-чуть поваляться» нет. Пора подниматься. Энес это тоже прекрасно понимал. Давай, мой друг, вставай.

Это только кажется, особенно если ты впервые в этом городе, что все размеренно идет своим чередом, что нет никакой ненужной суматохи, а все жители немного ватные и потерянные. Но в этой густоте, каждый из обитателей задает свой неповторимый и уникальный ритм, который потом объединится в биение сердца Стамбула. И этот ритм разный, так что выбирайте тот, который вам больше по нраву и следуйте ему. Как и многие люди его возраста и склада, Энес никогда не тратил много времени на сборы. Он просыпался за тридцать минут до начала работы, чтобы утреннего сна оставалось побольше. Хотя возможно ли извлечь двойную порцию сна из одной ночи, из одной постели? Снова самообман. После дежурной встречи с душем, зубной щеткой, пролившимся мылом и прочими утренними машинальными ритуалами, времени оставалось только на то, чтобы одеться и добежать до работы. Мало кто придает большое значение утру: ритм дня требует от нас иной скорости, нам всегда времени мало. Вот мы и воруем его у утра. Мы сами – те самые похитители рассветов. Украсть утро гораздо проще. А что оно может поделать? В небесную полицию заявление не подаст. Оно остается обворованным и редко когда сетует на свою долю. Когда мы говорим, что было бы неплохо, чтобы в дне было больше часов, это говорит утро. Ему нас всегда мало. В этот раз Энес тоже, быстро собравшись, проигнорировав завтрак, сбежал по винтовой лестнице в подъезде и выскочил на улицу любимого района, который открывал свои заспанные глаза. Осенний ветер встретился с его лицом и тут же растрепал челку. «Ветер трепал мне волосы, ты трепала мне нервы, – пронеслось у него в голове. – Нужно будет не забыть», – подумал Энес, свернул за угол, где стояли спящие велосипеды, и отправился на работу. Так было каждый день, так будет каждый день и это не может не радовать.

Квартира осталась пустой, и утренние лучи стали ее полноправными хозяевами. Они нагревали комнаты и селились в чашках, блюдцах, блестящих ложках. Они допивали вечерний кофе (Энес оставил кружку на столе у окна). Лежали на подушках и софе. Лучи валялись на покрывалах, сидели за столом и читали записи Энеса в открытом блокноте. Эти записки были разбросаны повсюду. Цветные стикеры, обрывки листов, мятые салфетки из разных кафе были исписаны. Лучи с разбега прыгали на металлическую поверхность электрочайника и моментально отскакивали в противоположную сторону, оставляя временные пятна – блики на стенах. Блики исчезали. Они играли в чехарду на обоях и в прятки в шкафу. Утро может обойтись без нас легко, а вот мы без него? Мы так ждем его, ложась в свои мягкие кровати, грезим о рассвете, предвкушаем новый день. Строим планы. Мечтаем. Побеждаем. Надеемся. Но стоит утру только наступить – противно морщимся, прячемся от него под одеялами, заслоняем руками глаза, браним его всеми словами и бежим со всех ног в новый день. Будто утро нам совсем не нужно. Будто мы можем и без него. Будто не мечтали еще перед сном. Будто утро – наш враг. Всегда кажется, что утро это что-то, что всегда повторится, всегда вернется, как к нему не относись. Будто утро не отличается злой памятью и обязательно снова зайдет в гости.

Затем лучи рассказывали почтенному господину – старому шкафу, – что успели увидеть за эти первые часы нового дня. Как седой Атамиш-бей открывал свою лавку старья и вывешивал пурпурный ковер-халы на бирюзовую стену у самого входа. Такую неидеальную и с отбитыми частями, которые открывали кладку. Что только украшало. Как Яхзы-бей катил тележку с завтраками, и первые покупатели уже ели оливки с сыром, выплевывая косточки на мостовую прямо себе под ноги. Голуби пытались их склевать, но косточки от оливок они не очень любят. Как Йылдыз-абла из соседнего подъезда вела своего кудрявого сынишку в школу. А у того новый рюкзак с портретом какого-то американского супергероя китайского происхождения. Какого именно, лучи не разглядели. Торопились, спешили. Им тоже надо поторапливаться. Да и не сильны они в этих героях. Лучи вертелись перед зеркалом в старой раме с золотым напылением. Золото сбереглось только на самых выступающих частях и те еще могли давать отблески по старой памяти. Лучи тараторили, говорили быстро, сбивчиво, перебивали друг друга, ведь они не могут гостить долго. Их час можно повторить, но нельзя растянуть. Во всем есть свои правила. Свой устав. Они планировали еще заскочить в другие окна и поболтать с соседскими обитателями. Их ждал одинокий торшер с кружевным абажуром, потертая шляпа на крючке у входа, чернильница с головой медведя, набор фигурок животных из фаянса с румяными щеками, пишущая машинка какого-то сценариста и ворохи листов с недописанными нотами и скрипичными ключами. Нужно было навестить милую старинную лиловую софу с бархатными кистями из 37-й квартиры, где жил какой-то одинокий мужчина, с которым они так никогда и не виделись. А вот софу знали неплохо, она всегда была рада их визитам и встречала их у наполовину раскрытого окна. Заскочить к коту с черными пятнами на спине и погонять его по комнатам. Затем пробиться сквозь деревянные жалюзи в 45-ю квартиру, где еще спала юная девушка с пушистым шпицем. К ней они заходили в последнюю очередь, перед своим исчезновением, чтобы ее сонных мгновений оставалось как можно больше. Ей торопиться некуда, а лучи – галантные визитеры – стараются уважать чужие правила. Но их все время подстегивает время, которого утром не так много – нужно все успеть. Из-за такого дефицита, некоторым из нас эти утренние минуты кажутся особенно ценными, если только присмотреться к ним. Постараться не игнорировать.