Сергей Смирнов-Кислород - В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную

• Название: В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную
• Автор: Сергей Смирнов-Кислород
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-907342-14-9

Повесть о подростках с ограниченными возможностями здоровья, оказавшихся в эпицентре невероятных событий вселенского масштаба, которые разыгрались в детском лечебном санатории на берегу Чёрного моря… Авторы повести живут с диагнозом ДЦП и многого добились в жизни. Они не первые, кто пишет на эту тему. Замечательный австралийский писатель Алан Маршалл, перенёсший в детстве полиомиелит, написал автобиографическую книгу «Я умею прыгать через лужи». Поистине пронзительной книгой-молнией «Белое на чёрном» поразил читателей ровесник авторов и их «коллега» по диагнозу Рубен Давид Гонсалес Гальего. А эта история – о вселенской, именно вселенской роли тех детей, которых ныне в нашей земной реальности именуют «детьми с ОВЗ». Это может показаться фантастикой. Но мы верим, что так оно и есть на самом деле!

---

Я невольно повернул голову к Серёге… Ох, артистом бы ему быть! Надо было видеть, с каким театральным размахом его недовольный и даже гневный вид, достойный Отелло, растворялся в кислоте саркастической ухмылки, достойной злодея Яго.

– Ну, я опять продул, Андрюха! – небрежно ткнул он тростью в шашку. – Невооружённым глазом видно. Нехорошо заставлять девушку ждать. Покажи ей класс.

Начал я игру с полной уверенностью в себе, но уже через несколько минут почувствовал… Не стану описывать своё состояние. Оно и так понятно… Я продул Павлинке! Даже не поняв, как это случилось. У Серёги был вид, будто его любимая футбольная команда проиграла финал чемпионата страны… Я развёл руками: ужасно стыдно… но извини, друг.

Я понимал, что виноват: приношу друга в жертву Афине Палладе! Хотя мне было неясно, почему Серёга, как ёж, топорщит иглы на такую красавицу… Серёга! Уникальный ценитель женской красоты!

Единственное, что я мог сделать для друга, – это расставить шашки. Павлинка не дала мне это сделать за себя – она очень изящно присела, не нагибаясь, и легко расставила свою шашечную позицию, передвигаясь на корточках…

Серёга посмотрел грустно на своих «чёрных», потом мужественно – на девушку.

– Алин, ты же знаешь, что я не Капабланка, – вздохнул он.

– А ты соберись, Серёжа, – так начальственно ответила Алина, что я счёл за лучшее отойти в сторонку и сделать вид, что не подсматриваю.

– … Кончай поддаваться! – услышал я через пару минут сердитый, но в то же время слегка надтреснутый голос Серёги.

… И понял, что его дела в этом заезде совсем плохи… а наши общие – ещё более туманны и запутанны.

Алина покинула нас так же, как и появилась. Внезапно и величественно… как и полагается богиням. Правда, странным образом проиграв Серёге и после этого не менее странно улыбаясь… Смысл этого явления открылся мне позже.

Серёга, хоть и выиграл, но приходил в себя будто после позорного поражения или прямо-таки натурального нокдауна… Даже на скамеечку запросился. Всё головой качал.

Я спросил его, откуда пошло это прозвище, совсем не идущее богине Афине. Ничего себе «павлинка»!

– Она же как лебедь… – вправляю другу мозги. – Чёрный… Красивый и редкий.

Серёга посмотрел на меня искоса, приподнял бровь:

– А я тебя недооценивал, кореш… Короче, был у неё тут один ухажёр. Додик в этом деле. Так он павлинье перо чуть не из хвоста как-то выдернул из этого индюка и ей принёс… А Алинка взяла и в шутку себе это перо сзади под корсет вставила… как антенну. Ну, на минуту так. А девчонки увидели – на смех её подняли. Завидуют они ей! Понятно почему. Вот и пошло – Алинка-Павлинка. Не отмажется.

– Но ты-то за что её так… Ты ж не они, – укорил я друга.

– Да понимаешь… – поёжился он… и рукой махнул. – Да понимаешь ты всё, ё-моё! Похоже, она на меня глаз положила… И чуть ли не следит. Хотя с головой девчонка.

– С красивой головой, – издевательски уточнил я.

– А ты зол, кореш! – проговорил Серёга. – Недооценивал я тебя. Кстати, знаю я её ещё с позапрошлого года. Она вообще не ходила! Слышал, что её относили к спинальницам и практически безнадёжным. Но другие говорили, что там есть шанс! Очень маленький, но есть. Какая-то важная часть ткани осталась неповреждённой – и это очень важно. Так она и выкарабкалась. Хоть и корсет носит. Как это произошло – загадка даже для врачей. Говорят, дома очень много занималась!.. А когда она с почти безнадёжными спинальницами лежала, мы им иногда цветы с клумб таскали по вечерам… Прикинь, взрослые сквозь пальцы на наши грабежи смотрели… Но как вспомню, так вздрогну – там же многим всю жизнь без движения лежать… Да я перед ними спортсмен-олимпиец просто! Андрюх, у них такие глаза были, когда мы с ними сидели… Вроде у всех разного цвета, а как будто во всех – бездонное синее небо…

Серёга замолк, у него в ту минуту как будто скулы свело.

– Ладно, извини, – ткнул я его кулаком в бок. – Просто немного обидно за неё стало… Она ж не робот… Что там дальше-то было?

– «Не робот», – усмехнулся Серёга. – Как и я… может быть… железа у нас с ней хватит и на трёх роботов…

Он посмотрел на часы:

– Скоро погонят нас отсюда…

И продолжил:

– Короче, подружиться с ней мне не удалось… С Анькой, как ты понял. Попытки были, но безрезультатно. Не подпускает она меня к себе! Такого у меня ни с кем никогда не было. Если я чего-то хочу – я этого добиваюсь! А тут – полный облом. Ну, ладно, память у меня не выключила – и на том спасибо!

В общем, переводят Аньку в хирургию. А Енот мне и говорит:

«Э, нет… что-то тут снова не так. Она ж всего две недели как оттуда. Из хирургии. Как раз перед твоим поступлением вышла. Почему опять-то?… И знаешь что заметь: через три дня после возвращения из хирургии она уже ходила в общем строю в центральную столовую! И это при операции на ноге!»

Но даже не это самое интересное. Переводят её в хирургию, уже при мне, это была суббота… И вот у нас традиция такая… правда, в основном у девчонок: «провожать на операцию» – выглядывать и смотреть, как подружку завозят в лифт, чтобы поднять на третий этаж в операционную. Выглядывают, правда, с опаской – ведь иногда за это ругают… но не всегда… Часто всё же позволяют посмотреть. Да и занимает всё это минуты две, не больше – девчонку вывозят на каталке из хирургии на втором этаже на лестничную площадку к лифту хирургического отделения, а в это время из двери выглядывают девчонки и смотрят, пока подружку в лифт не завезут. Часто сначала даже «разведку» посылают – одна девчонка выглядывает, чтобы посмотреть, не везут ли ещё. А уж потом все вместе смотрят.

В общем, смотрю на это столпотворение, а Енот сбоку опять:

«Э, нет. Очередной военный эксперимент сейчас будут проводить…»

У меня, Андрюх, от этих слов аж мурашки по спине побежали.

После этого её где-то через неделю выписали из хирургии и – бах, не просто выписали, а дня через два она уже в центральную столовую ходит – всё, как, по словам Енота, в первый раз было.

И тут уже я сам, без Енота, в смысле без Димки, вдруг увидел однажды такую картину: Анька выходит из сестринской, наверняка после перевязки, осматривается вокруг и как шмыгнёт к дверям Северной палаты! А я как раз из кабинета ЛФК к себе в палату шёл. Она скрылась в Северной. Я кидаюсь, значит, к дверям той палаты. Пытаюсь подсмотреть…

Тут мимо воспиталка мелких проходила и меня застукала, я бдительность потерял.

«Чего, – говорит, – туда смотришь? Вам там делать нечего, в той палате!»

Я ей:

«Так там… Туда зашла…»

Воспиталка мне:

«Кто там ещё? Кто туда зашёл?»

И, прикинь, открывает дверь Северной, я вижу там Аньку, а воспиталка, глядя на неё в упор, говорит мне:

«Никого здесь нет! Тебе показалось!»

В этот момент Анька как раз держала в руках ту пластину. Так она спокойно – будто не видела никого – сунула её себе в колено, как мне Енот и рассказывал… Я аж вздрогнул – жуткое зрелище! Хотя без капли крови! А потом поднялась с сетки кроватной и пошла нам навстречу… И, прикинь, вижу, как воспиталка отходит в сторонку, словно пропускает её, не глядя… Телепатическая команда! Анька, значит, гордо между нами идёт… сама – молчок, нас будто не видит… и к себе в палату – шмыг, значит! Андрюха, я бы подумал, что воспиталка с ней заодно, но глаза воспиталки… Точно не видела она никакой Аньки. Зуб даю! Это был день и момент, когда я окончательно поверил Димычу!

– Ну, смотри, – вдруг осенило меня, – предположим, это и вправду какой-то секретный эксперимент. Предположим, даже военный. Предположим и то, что никто об этом эксперименте ничего не должен знать и даже подозревать. Поэтому Анька-робот, как ты её называешь, стирает у всех память в части того, что с ней происходит. Но по какой-то причине стереть твою память ей не удаётся. Но и рассказать тебе всю правду она почему-то не может. Вот она и предупреждает тебя, мол, «не лезь и не мешай». При этом она явно демонстрирует тебе вытянутые пластины, мол, «да, это всё правда; ты не сумасшедший, тебе не показалось; но не нужно никаких расследований!» Короче, это должно остаться тайной, иначе, допустим, эксперимент провалится.

– Андрюха, ты гений! – Сергей обнял меня за плечи и так навалился на меня сбоку, что мы оба чуть со скамейки не сковырнулись.

Признаться честно, я сам не вполне верил в то, что наговорил, но мне было приятно, что друг оценил мою логику.

– И это всё? – спросил я.

– Да какое там «всё»! Короче, менее чем через две недели после того, как Крылову выписали из хирургии и она непонятным образом сразу же стала ходить в центральную столовую, бах – её снова переводят в хирургию! Но за несколько дней до этого, в самом начале мая, выписали Димку-Енота. Если в прошлый раз мы с Димой прожили в Двойке вместе более полугода, то в этот раз были вместе меньше заезда. Всего месяц, можно сказать. Я приехал в начале апреля, а он 6 мая уже уехал.