Алекс Д - Босиком по пеплу. Книга 2

• Название: Босиком по пеплу. Книга 2
• Автор: Алекс Д
• Жанр: Эротическая литература

Дочь арабского шейха не имеет права на ошибку, но я ее совершила – влюбилась в лучшего друга и отдала ему свою невинность. Я верила – нам с Нейтоном суждено быть вместе, наивно полагая, что отец позволит мне самостоятельно выбрать будущего мужа. «– Ты выйдешь замуж после окончания университета, Алисия. За Амирана аль-Мактума – наследника Анмара». Амиран: – Клятвы верности, первая брачная ночь, твоя невинность и наши будущие дети – все это уже принадлежит мне, Алиса. – Нет, я не хочу. Тогда я еще не знала, что для Амирана аль-Мактума не существует иной воли, кроме его собственной. Ответив «нет» я подписала смертный приговор себе, своей семье и Нейтану.

---

А значит, лучше остыть и замолчать, пока не стало поздно.

– Амиран. Я наговорила лишнего, – резко оробев, я бросаю на него растерянный взгляд. – Я пойду спать, – развернувшись, я покидаю балкон, умоляя небеса об одном – лишь бы Ран не пошел за мной.

И он этого не сделал.

Уже засыпая, я слышу его тяжелые шаги. Амиран не задерживается у моей постели, не ложится рядом, а просто, молча, покидает спальню, но оставляет осадок в моей душе, свой запах в постели и голос в голове.

Глава 3

Сутки назадНейтан

Яркая вспышка света бьет по глазам. Следом раздается резкий высокочастотный звук, давящий на барабанные перепонки. Я слышу его довольно часто. Сначала пытался понять систему, чтобы морально подготовиться, но потом понял, что зря трачу время. Звук повторяется, на это раз еще интенсивнее. Я жмурюсь от боли, интуитивно пытаясь подняться с ледяного пола, в очередной раз ударяюсь затылком о потолок, хриплю горлом, потому что голос давно пропал. Не могу сказать, когда именно, в кромешной темноте ощущение времени стирается.

Не удержав равновесие, я падаю на колени и до скрипа сжимаю зубы, чтобы не завыть. Ноги не слушаются, онемев от длительного нахождения в скрюченном состоянии, в легких подозрительно хлюпает. Спасибо трёхразовому ледяному душу, льющемуся из отверстий в потолке в те моменты, когда я отключаюсь.

До состояния моего здоровья никому нет дела. Врач вероятному смертнику не положен. Меня держат в камере в три четверти моего роста в высоту и столько же в длину. Стоять невозможно, лежать – тоже. У меня отобрали всю одежду, мне не дают спать, кормят один раз в день. Я лишен возможности молиться. Здесь нет туалета только, сливное отверстие. Мое тело промерзло до костей, мышечная боль стала почти привычной.

Свет разгорается ярче, резко гаснет и снова вспыхивает. После многочасового нахождения в кромешной темноте маленькой бетонной клетки – это равносильно пытке. Возможно, я недалек от истины, и дознаватели придумали новый способ воздействия, потому как остальные не подействовали.

Не потому, что я стойкий или сильнее других заключенных. Нет. Абсолютно. Я полностью дезориентирован и физически истощен. Но я не виновен. Мне нечего сказать, а признаться в том, что не совершал – прямой путь к смертной казни.

Я не испытываю иллюзий, что связи отца помогут выбраться отсюда или как-то облегчат мое положение. Но, признаться, сначала подобные малодушные мысли посещали. Особенно в первые сутки, когда я еще не понимал, где оказался, и что мне предъявляют.

Осознание пришло на первом из последующей череды допросов. Я в тюрьме для террористов по самому серьезному обвинению в системе правосудия Анмара. Ни одного вопроса, касательно Алисии и нашей связи. Словно и не было никакого побега, словно она не висела над горящей пропастью, держась за мою руку. И нет ни малейшей возможности узнать, где моя Ли сейчас, что с ней произошло после того, как военные вырвали ее у меня.

Все мои мысли занимает только она – Алисия, а не собственное плачевное состояние и дальнейшая судьба, которую я всецело передаю в руки Аллаха. Я мысленно молюсь о том, чтобы Ли повезло больше и ее миновали карательные меры Амирана аль-Мактума. Она его законная жена, он не сможет с ней поступить так, как со мной. Я видел, как наследник смотрел на нее, пока она стояла перед ним на коленях. В его взгляде не было триумфа или жесткости, его гнев распространялся исключительно в мою сторону, и я цепляюсь за это воспоминание, каким бы ужасным оно не было для меня, как утопающий за соломинку. Может быть, я обманываюсь, слабовольно теша себя надеждой, что аль-Мактум не причинит Алисии боли. Потому что если она сейчас страдает, то это только моя вина. Моя, и никого больше.

Если бы я знал, чем закончится наша отчаянная смелая попытка убраться из Анмара, никогда бы не втянул Ли в это безумие. Слишком поздно я понял степень одержимости эмира, катастрофически поздно. Почему я был так слеп? Ведь если я был готов бросить все, перевернуть мир, лишь бы сделать Ли своей, то почему Амиран аль-Мактум не может чувствовать что-то подобное? И если это так, то с его возможностями он практически непобедим.

И я впервые готов умолять Аллаха, чтобы так оно и было, чтобы эмир потерял голову от любви. Влюбленный мужчина не тронет объект своего обожания, уничтожит всех вокруг, но сохранит то, что ему дорого. Видит Бог, я бы на его месте поступил точно так же.

Если бы я мог что-то исправить, изменить… Мне так больно, что я готов сожрать собственное сердце, лишь бы избавиться от разрывающей агонии.

Ты поверила мне, Ли. А я подвел тебя.

Мы больше не прорвемся и ничего не придумаем.

Я бы так хотел сделать тебя счастливой, я бы жизнь отдал за одну твою улыбку. Но ничего больше не будет. И хотя мы все еще живы, Амиран аль-Мактум убил нас, отравил, уничтожил.

Это конец.

Однажды моя принцесса станет его королевой, а мне останутся только воспоминания о наших ночах на озере, выгоревшем дотла, о наших мечтах, детских клятвах и взрослых обещаний.

Я знаю, Ли, – ты тоже никогда не забудешь. Вкус пепла, разбитые мечты, сожжённые надежды.

Прости, что я не смог нас спасти. Я пытался и проиграл.

И если мне суждено умереть здесь, то возможно, я все это заслужил.

Надежды выбраться – практически нет. Если Амиран аль-Мактум решит, что я виновен, то так и будет. Чуда не произойдет.

Отца отстранили до конца расследования. Он ровным счётом ничего не сможет сделать. Единственный, кто может повлиять на наследника – это король, но я не склонен возлагать надежды на заступничество монарха. Если против моего отца тоже заведено дело, то ему самому понадобится протекция Арьяны аль-Мактума.

Скрежет замка и скрип открываемой металлической двери сигнализирует, что пришло время допроса. Который по счету? Я давно сбился. Мне задают одни и те же вопросы. Раз за разом, не меняя формулировку.

В камеру падает свет из коридора. Он не такой яркий, как тот, которым меня пытали несколько минут назад. Его мои зрительные нервы способны выдержать. Прищурившись, в проеме вижу очертания массивной фигуры тюремного надзирателя в камуфляже. Он демонстративно кладет руку на кобуру пистолета, показывая кто тут главный. Словно я способен сейчас оказывать сопротивление. Да, я ноги едва волочу, имя свое выговорить не способен.

– На выход, Каттан, – я внутренне собираюсь, услышав хамоватое требование. Кое-как встав на ноги, начинаю продвигаться к открытой двери. Это непосильная задача. Каждый шаг в полусогнутом состоянии дается через боль. Мышцы атрофировались, меня мотает от слабости и головокружения, а цепь между наручниками слишком коротка, чтобы придерживаться за стены.

Как только удается выбраться в коридор, надзиратель грубо толкает меня в спину и приказывает идти вперед, держа руки за спиной. Я автоматически выполняю. Стараюсь передвигаться быстрее, чтобы избежать болезненных тычков в позвоночник. Не могу привыкнуть к унизительной наготе, и не привыкну, даже если придется провести здесь годы. Когда-то я изучал различные методы влияния на психику преступников, используемые спецслужбами для получения показаний. Не думал, что доведётся прочувствовать их на себе лично. Но, по крайней мере, я понимаю смысл всего происходящего и это позволяет мне морально держаться.

– Стоять, – командует сопровождающий. – Лицом к стене, – раздается звук открываемой двери. – Пошел, – меня заталкивают в комнату для допросов, запирая ее снаружи. Надзиратель остается ждать в коридоре.

Слеповато щурясь, я смотрю на незнакомого следователя, сидящего за столом в центре квадратного помещения без окон. Сложно определить размеры камеры. Я не вижу стен. Свисающая над ним лампа создает круг света, за которым сгущается темнота. Только стол и два металлических стула, вмонтированных в пол.

– Проходи, Хамдан. Садись, – указывает мне незнакомец на место напротив. Я проглатываю острое чувство тревоги. Слишком доброжелательно обращается ко мне этот человек. Прежний следователь был гораздо жестче во время ведения допросов.

Я нерешительно прохожу вперед и занимаю свой стул. Непроизвольно сжимаюсь, ощущая голым задом и яйцами ледяную железную поверхность. О том, чтобы откинуться на спинку и речи быть не может. Подняв голову, я выжидающе смотрю на мужчину, невозмутимо наблюдающего за мной. Не могу скрыть удивления. Следователь молод, немногим старше меня. Одет в безупречный деловой костюм и больше похож на бизнесмена, чем на представителя закона. Худощавый шатен с пристальным цепким взглядом. Серо-зеленые глаза, светлая кожа. Руки уточненные, как у офисного сотрудника, заметный американский акцент. Он не анмарец, не спецагент и точно не военный. Выправка и телосложение не соответствуют. Я подмечаю все детали, чтобы понимать, что за зверь этот новичок, и какого Шайтана мне поменяли следователя.