Эми Липтрот - Выгон

• Название: Выгон
• Автор: Эми Липтрот
• Жанр: Зарубежная публицистика
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-91103-569-3

Литературный дебют, принесший автору, журналистке Эми Липтрот (род. 1984), премию Уэйнрайта за лучшую книгу о природе за 2016 год и премию британского Пен-клуба за лучшую автобиографию (PEN Ackerley Prize) за 2017-й, – это история о побеге из шумного Лондона на заливные луга Оркнейских островов. Изложенная в форме откровенного дневника, она документирует обретение героиней-повествовательницей себя через борьбу с ложными привязанностями (сигареты – кока-кола – отношения – интернет), которые пришли на смену городским опытам с алкоголем и наркотиками. Когда-то юная Эми покинула удаленный остров архипелага на северо-востоке Шотландии, чтобы завоевать столицу королевства, пополнив легион фриланс-работников креативных индустрий. Теперь она совершает путешествие назад, попутно открывая дикую мощь Атлантического океана и примиряя прошлое с настоящим. То, что началось как вынужденная самоизоляция, обернулось рождением новой жизни. Книга стала заметным событием в современной британской прозе, породив моду на полузабытый уголок шотландского побережья.

---

Выгон Эми Липтрот

This edition is published by arrangement with Canongate Books Ltd, 14 High Street, Edinburgh EH1 1TE and The Van Lear Agency LLC.

В качестве иллюстраций использованы снимки сервиса Google Maps

© Amy Liptrot, 2016

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2021

⁂

Глоссарий[1]

Белтейн

кельтский праздник костров, символизирующий плодородие и обновление жизненных сил; отмечается 1 мая, между весенним равноденствием и летним солнцестоянием

бонкси

большой поморник

Веселые Танцоры

северное сияние

гримлины, летняя полутьма

время между закатом и рассветом

дунди

треска

йоль

парусная лодка

каирн

насыпь в виде груды камней, обычно имеющая погребальный или мемориальный характер

кирка

церковь

клубки

морские водоросли

Ламмас

праздник первого урожая, символизирующий начало осени; отмечается 1 августа

ок

кайра

селки

тюлени

струйки

моллюски

трау

злые духи; выбираются из своих жилищ только по вечерам и проникают в дома, когда их обитатели спят

тэтти

картошка

Ужин Бёрнса

национальный шотландский праздник в честь дня рождения поэта Роберта Бёрнса; отмечается 25 января торжественным ужином

хаггис

национальное шотландское блюдо: бараньи потроха с луком, салом и приправами, сваренные в бараньем желудке

Хогманай

праздник последнего дня в году, отмечается 31 декабря, включает в себя традиционные факельные шествия и посещение друзей и родственников

хоум

островок

Пролог

Островной аэропорт; шум вертолетных двигателей. Молодую женщину, прижимающую к себе новорожденного ребенка, везут в коляске навстречу мужчине в смирительной рубашке – тоже в коляске.

Обоим по двадцать восемь, и оба побывали сегодня в маленькой местной больнице: там женщине помогли родить первенца, а мужчину, вопящего и потерявшего контроль над собой, накачали успокоительными.

На Оркнейских островах, расположенных на севере Шотландии, между Северным морем и Атлантическим океаном, подтачиваемых морем и шлифуемых ветром, есть и больница, и аэропорт, и кинотеатр, и две средние школы, и супермаркет. Одного там нет – изолятора для психически больных людей, представляющих опасность для самих себя и окружающих. Если случай подпадает под закон о психическом здоровье, пациента отправят на юг, в Абердин.

Когда смотришь сверху, например из окна самолета, в котором везут нефтяников на буровую установку или посылки с континента, взлетно-посадочная полоса сильно выделяется на фоне равнинного пейзажа, лишенного деревьев. Аэропорт часто закрывают на целые дни из-за сильного ветра или туманов с моря. Здесь, под надзором диспетчерских служб, среди низколежащих островов и под бескрайним небом, разыгрываются повседневные драмы прощаний и встреч.

В тот майский вечер, когда маргаритки закрывали на ночь свои бутоны, кайры и моевки с полными клювами песчанок для своих птенцов возвращались на утесы, а овцы укрывались за стенами из камней, началась моя история. Я пришла в этот островной мир, а отца оттуда будто выдернуло. Я родилась на три недели раньше срока – и это стало триггером для очередного его маниакального эпизода.

Мама знакомит мужчину, моего отца, с его крошечной дочкой, совсем ненадолго кладет меня к нему на колени, а затем его сажают в самолет, и он улетает. Что она говорит ему, неизвестно. Слова заглушает шум мотора или уносит ветер.

Глава 1 Выгон

В первый день после возвращения домой я сижу за старым морозильным ларем, среди жгучей крапивы, и смотрю на надвигающиеся тучи. Шум волн не так уж сильно отличается от шума лондонского транспорта.

Ферма находится на западе главного и самого большого из Оркнейских островов, на той же широте, что Осло и Санкт-Петербург. От Канады меня отделяют только скалы и океан. Сельскохозяйственные технологии изменились, на ферме появились новые постройки и новое оборудование, однако старые сараи и инструменты никуда не делись: вот они, гниют и ржавеют на соленом воздухе. Сломанный ковш экскаватора служит лоханью для овец. Стойла, где раньше держали скот, теперь завалены вышедшим из строя оборудованием и старой мебелью, вынесенной из дома. В этом коровнике я когда-то сделала качели, привязав веревки к балкам, и висела вниз головой над воротами, которые теперь вросли в землю и проржавели.

На юг ферма тянется по побережью до полосы песчаной почвы, переходящей в берег залива Скейл – пляж в полтора километра длиной, где находится Скара-Брей – поселение эпохи неолита. На север же она уходит ввысь по утесам туда, где растет вереск. У каждого поля есть название, достаточно прозаичное: например, Переднее поле, которое видишь, подходя к дому, или Овечье поле, со всех сторон укрытое за каменными стенами. Самое большое поле, Выгон расположен на побережье, в верхней части нашей фермы, где трава всегда короткая, потому что круглый год ее бьют ветер и брызги морской воды. Именно на этом поле пасутся летом овцы и ягнята, сюда их приводят с «детских» полей. Именно здесь хайлендские коровы, рыжие и рогатые, проводят зиму, бегая под бескрайним небом.

В некоторых старых сельскохозяйственных отчетах выделяют два вида земель: внутренние, или пахотные, расположенные близко к самой ферме, и внешние, или выгоны, некультивируемые, простирающиеся на большие расстояния и часто расположенные на склоне. Раньше эти внешние поля часто использовались как общие пастбища для нескольких ферм. Выгон расположен на самом дальнем участке фермы и возделывается лишь частично; туда приходят домашние и дикие животные, а люди заглядывают нечасто, так что духам там полное раздолье. Согласно оркнейскому фольклору, на холмах и в ущельях группами живут духи трау. Есть еще сказки о холмовичках – маленьком народце, который выползает летом из каменистой почвы, чтобы попроказничать.

На фотографии, сделанной на Выгоне в начале восьмидесятых, я сижу у папы на плечах. Папа с мамой показывают друзьям из Англии этот пришедший в запустение участок земли, который они недавно приобрели. Родители хотели купить ферму и ездили всё дальше и дальше на север, пока не нашли ту, что могли себе позволить. Семья и друзья удивились покупке и сомневались, что дело выгорит, – впрочем, как и местные. Жители Оркнейских островов повидали немало южан-идеалистов, которые переезжали сюда, но уже пару зим спустя возвращались домой.

Именно здесь, наверху, у холмов, я и выросла. Я никогда не боялась высоты. В детстве папа водил нас гулять по холмам. Я выдергивала свою руку из маминой и смотрела с обрыва вниз, на бурлящую воду. Ферму окружают месторождения серого песчаника – обрывы и крупные плиты. Эта монументальная горная порода и неумолимые стихии определили границы острова и моего мира.

Однажды наша собака сорвалась с обрыва. Щенок колли в шторм бегал за кроликами, не заметил, что оказался на краю, – и больше мы его не видели.

На улице ветрено. Я выбираюсь из своего укрытия и иду на Выгон в первый раз за много лет, вдыхая воздух полной грудью. На ферме нет деревьев, открытый пейзаж – сплошной простор.

Скалы спускаются к морю. Я в резиновых сапогах бреду по трещинам в песчанике, чтобы не поскользнуться. Выбившиеся из хвостика прядки лезут мне в глаза и рот, прилипают к смоченному морскими брызгами лицу – совсем как в детстве, когда я лазила за собаками под воротами и карабкалась через ограды.

Нахожу свое любимое место – каменную плиту, торчащую на вершине холма под опасным углом. Я приходила сюда подростком, в наушниках, нарядная, и в отчаянии смотрела на горизонт, мечтая сбежать. Наблюдала за биением волн и за тем, как чайки и истребители летают над морем.

В ясные дни на юг от пролива Пентленд-Ферт можно разглядеть вершины континентальных гор: Бен Хоуп, Бен Лойал, мыс Рат. На горизонте, на запад от Выгона, лежит Сул-Скерри – остров, где когда-то находился самый удаленный в Великобритании обитаемый маяк. Можно рассмотреть, как инженеры тестируют в море волновые генераторы. Сейчас отлив, и внизу, у основания утеса, обнажаются скалы. Когда мне было одиннадцать, рыбацкая лодка села там на мель.

С моего местечка открывается вид на север, на мемориал лорда Китченера в Маруике. В 1916 году, когда броненосный крейсер «Хэмпшир» затонул в трех километрах к северо-западу отсюда, подорвавшись на немецкой морской мине, Китченер и шестьсот сорок три из шестисот пятидесяти шести членов экипажа погибли. Некоторые из двенадцати выживших нашли приют в доме, который затем станет нашим.