Комбат Найтов - Ретроград-3

• Название: Ретроград-3
• Автор: Комбат Найтов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-17-137061-9

Прошло почти два года после окончания двух войн, коротких и победоносных. На первый план вышли совершенно другие проблемы, связанные с былой отсталостью страны, настроениями в обществе и возросшей активностью левого крыла III и IV Интернационалов. Амбиций и всехпобедизма хватало и в самом послевоенном обществе. А предстояла серьезнейшая схватка с двумя мощнейшими экономиками мира, которые без борьбы ничего не отдадут.

---

Мы встретились с ним на аэродроме Гросс Делльн в полковом казино. Сам Удет жил в имении Геринга, расположенном неподалеку. Бывший владелец находился в СССР под арестом. Я прилетел сам на двухместном «долгоносике» с турбовинтовым климовским движком. Он у меня давно, и я с ним не расстаюсь, особенно когда требуется срочно куда-нибудь попасть. Чуть больше двух часов назад я еще был в Москве. На аэродроме хозяйничают наши, но генерал Удет прибыл в форме люфтваффе. С ним еще один гауптман, с тремя «птичками» на петлицах.

– Генерал-полковник Никифоров.

– Генерал-полковник Удет. Прошу! – он махнул рукой в сторону небольшого двухэтажного строения справа от СКП. – К себе не приглашаю, там все прослушивается неизвестно кем, раньше это было гестапо, а кто сейчас этим занимается – я не в курсе. Это – полковое казино, там можно поговорить. Мне сказали, что прилетит первый зам Сталина.

Я раскрыл свои документы. Удет ухмыльнулся и подал руку.

– Эрнст. Я думал, что придется куда-нибудь лететь, чтобы с ним поговорить.

– Святослав. Лететь, наверное, придется, если обо всем договоримся.

– Зачем я вам понадобился? НСДАП, как политическая сила, низложена. Это пока не принесло свободы немецкому народу, но небольшие шаги в этом направлении все же предпринимаются.

– У нас возникла дискуссия по поводу того: как и кто выиграл эту войну. Причем не на уровне Верховного Главнокомандования, а расхождения именно в политической оценке поражения Германии и Японии. Вопрос будет рассматриваться на XIX съезде ВКП(б) в конце марта текущего года.

– А какой мне смысл принимать в этом участие?

– Вы пошли на переговоры с нашим командованием, и вы отдали приказ о капитуляции. Вы единственный наш «свидетель» с этой стороны конфликта. Все остальные находились ниже вас в этой теперь уже истории. И депутатам съезда будет интересно узнать: почему вы приняли это решение. Нас упорно хотят столкнуть влево на путь мировой революции. Некоторые отчаянные головы продолжают считать ее возможной, тем более что мы сейчас обладаем абсолютным превосходством в сухопутных вооружениях. А нам новая война не нужна, тем более что основной противник пока тихо сидит за океаном и судорожно пытается хоть что-нибудь сделать, чтобы мы совершили эту ошибку. Задействовал даже ваших коллег по IV Интернационалу.

– Я из него вышел, когда они начали давить на то, чтобы я капитулировал и перед Британией. Вы воевали в эту войну?

– Я больше конструктор, чем летчик, но именно я готовил удары по 8-му авиакорпусу в Греции, по Берлину и Варшаве. Как с точки зрения подготовки техники и вооружения, так и по подготовке личного состава. Сам боевых вылетов не имею.

– Это и есть ваш «тропфен»?

– Не совсем, это истребитель сопровождения, с дальностью 2800 километров, точнее его учебно-боевой вариант. Они не принимали участия в войне против Германии, использовались чуть позже против Японии. То, что вы называете «тропфен», имело другой двигатель: М-62ИР или М-63, наддутые по оборотам до 1560 и 1800 сил.

– Вот, можете передать вашим депутатам, что это был серьезнейший прокол нашей разведки. По нашим данным, у вас не должен был появиться истребитель, равный нашему «фридриху», еще три-четыре года. При самом благополучном для вас раскладе. Разведка была уверена, что самолет И-180 в серию не пойдет, вместо него будет выпускаться Як-1, уступающий по всем параметрам нашим «мессершмиттам». Вы применили «стовосьмидесятые» в Греции, но адмирал Канарис убедил Гитлера, что 7 ноября 1940 года был подписан документ о снятии его с производства и с вооружения. И показывал этот документ. В воинских частях на границе этот самолет не появился, там по-прежнему стояли И-16 и И-153. Несколько полков перешли на новые МиГ-3. Но самолет еще не был освоен вашими летчиками, поэтому его в расчет можно было не принимать.

– Видите ли, генерал, если это скажу я – мне не поверят.

– Почему?

– Потому что я получил две Сталинские премии за создание самолетов И-16Н и И-16НМ.

– Это же самолеты Поликарпова.

– Да, я только модернизировал их винтомоторную группу.

– И провели две бомбежки, которые решили исход войны… Хорошо, я согласен выступить на вашем съезде. Но мне требуется встреча с самим Сталиным. Мне кажется, что вы в Германии совершаете большую ошибку, усиленно продвигая вперед только партию Тельмана. Но об этом я хотел бы поговорить лично с ним.

– Я задам ему этот вопрос, сейчас я ответить за него не могу, генерал.

– Я понимаю. Это не будет связано с выступлением на вашем съезде, но я не хотел бы упускать возможность привлечь гораздо большее количество людей для строительства новой Германии.

– Я пришлю за вами самолет. До свидания!

– До встречи! Теперь я по меньшей мере знаю, кто это сделал. Рад был познакомиться.

Мы пожали друг другу руки и прошли к самолету. Одним «союзником» стало больше. Мой охранник доложил, что самолет заправлен и получен позывной на обратный рейс. Я запустился от аэродромной сети, помахал рукой последнему руководителю Третьего рейха и вырулил на старт. В Москве казалось, что его будет не уговорить прилететь в Москву. Так, по крайней мере, докладывал Серов.

Еще до начала рабочего дня в Кремле был на месте и секретариат успел подготовить докладную записку Сталину. Но вызвал он меня по этому вопросу гораздо позже. Заодно сделал втык за использование «капельки» для перелета. Пришлось напоминать ему, что он лично разрешил мне летать еще в сороковом. Сдал ему черновик своего выступления. Его вернули через день с кучей исправлений и пометок. К концу марта я уже вошел в курс дела почти полностью, даже умудрился выделить два часа времени на работу чисто по проблемам НИИ. Я встаю раньше на три часа, чем «он». Здоровье пока позволяет, а ответственность за работу НИИ ВВС с меня никто не снимал. Там я этим занимался круглые сутки, здесь могу выделить только два часа и воскресенье.

Но чем ближе подходил срок начала съезда, тем отчетливее я понимал шаткость наших позиций. С ходу преодолеть инерцию партноменклатуры, скорее всего, не удастся. Для этого нужны совершенно другие действия. Мы пока могли только защищаться. Атаковать было нечем. Система не предусматривала революционных скачков. Депутатами становились практически одни и те же люди, занимавшие кресла в «комах» различного уровня. Плюс мне была непонятна отсрочка проведения пленума ЦК, о котором ранее говорил сам Сталин. Но я в целом мало интересовался партийными делами, для меня бесконечно далекими. Своих забот хватало выше головы, одна работа с Госпланом чего стоила. Кстати, отмена карточек произошла в ночь на 1 января 1944 года, так что к моей рекомендации прислушались. Не знаю, как в других местах, времени проехаться по городам и весям не было, а в Москве продуктов хватало, и очередей за ними особо не было, только вечером, когда все возвращались с работы и забегали что-нибудь купить в ближайшие магазины. Гораздо более остро стоял вопрос об общественном транспорте. Трамваев и троллейбусов явно не хватало. Автобусы практически не выпускались. По Москве бегали длинномордые ЗиСы с единственной дверью, втиснуться в которые было весьма проблематично. Для решения проблемы было запланировано строительство трех крупных заводов под Москвой, во Львове и в Кургане, это пока только планы, не утвержденные к тому же. Но время не остановить, 24 марта начальник Управления кадров ЦК и секретарь ЦК Маленков объявил об открытии съезда Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Он же, а не Сталин, выступил с отчетным докладом о проведенной работе за период между съездами. Почему сам Сталин не выступил, было для меня загадкой. Похоже, что ему не удалось добиться своего. Народ в зале недоумевал. Я сидел в гостевой «ложе» вместе с приглашенными на съезд. Официальное приглашение с правом совещательного голоса у меня было. Последние три недели мы со Сталиным не контактировали. Лишь вчера он коротко спросил: все ли у меня готово и прибыл ли Удет. Я ответил, что к выступлению готов, Удет прилетел вчера и находится среди немецкой делегации.

– Передайте ему, что ему заказан пропуск на завтра в 01.30. – О чем я, естественно, сообщил адресату.

Маленков закончил доклад и открыл прения. Тут и началось! Дело заключалось в том, что Маленков отчитался о ходе выполнения планов III пятилетки, который был не выполнен по очень многим показателям, кроме тяжелой и оборонной промышленности, где план был перевыполнен чуть ли не втрое по отношению к заданию. Сорок третий год страна вообще жила без принятого и утвержденного плана. Руководил страной Государственный Комитет Обороны. Маленков входил в него, причем с самого начала и до сегодняшнего дня. Первый же человек, выступивший в прениях, а это был подполковник, бывший бригадный комиссар, Абрасимов из 13-го мехкорпуса, секретарь Брестского обкома, указал на то, что коммунистам на съезде хотелось бы услышать совершенно другого человека, который руководил страной в это тяжелое время. Зал зааплодировал и вынудил Сталина взять микрофон в руки. То, что произнес Сталин, заставило «взорваться» весь зал. Он заявил о своем уходе со всех постов. Я, честно говоря, такой вариант развития событий рассматривал, но отмел его как маловероятный. Я же помнил, как он до последнего дня верил в то, что Климову удастся скопировать ТВРД. Инерция мышления и у самого Сталина была высокой. Поэтому я готовился уйти в отставку и ожидал серии громких процессов, в ходе которых он сведет счеты со всеми, кто стоит на его пути. К этой мысли нас давно приучила наша пресса, дерьмократическая, имеется в виду. Но ИВС решил сразу свалить всех, потому что вместо обсуждения доклада, о котором все сразу забыли, делегаты начали требовать объяснений: кто обидел вождя народов? Я присматривался к народу, сидевшему в зале, и понемногу до меня стало доходить, что произошло. В зале было много людей возрастом 30–40 лет. Маленков, только что проваливший доклад, вместо того чтобы волноваться, довольно смотрел на поднявшийся шум. Скорбно выглядели только члены старого ЦК, да часть людей в зале, которым было к шестидесяти. Скорее всего, пленум не собирали, так как голосов, чтобы пробить решение, не хватало. В общем, депутатов полностью и целиком не устроило короткое выступление «вождя», и его криками «Сталин, Сталин» выпихнули на трибуну, и зал затих.