Фрэнсис Фицджеральд - Великий Гэтсби. Ночь нежна

• Название: Великий Гэтсби. Ночь нежна
• Автор: Фрэнсис Фицджеральд
• Жанр: Литература 20 века
• ISBN: 978-5-17-145414-2

«Великий Гэтсби» (1925) – «бурные» двадцатые годы прошлого столетия… Время шикарных вечеринок, «сухого закона» и «легких» денег… Эти «новые американцы» уверены, что расцвет будет вечным, что достигнув вершин власти и богатства, они обретут и личное счастье… Таким был и Джей Гэтсби, ставший жертвой бессмысленной погони за пленительной мечтой об истинной и вечной любви, которой не суждено было сбыться… «Ночь нежна» (1934) – во многом автобиографичный роман, который сам Фицджеральд называл своим любимым произведением. Этот роман – история непростых взаимоотношений юной американской актрисы Розмари, молодого талантливого врача-психиатра Дика Дайвера и его жены Николь, чья болезнь – драма самого Фицджеральда (его жена Зельда страдала шизофренией). Это роман о любви, страсти, желании сохранить брак, отчаянии и самообмане, в котором за судьбой отдельных героев просматривается облик целой эпохи.

---

Они имели в виду турнир по гольфу. На прошлой неделе она проиграла финальный поединок.

– Вы, наверное, нас не помните, – сказала одна из девиц в желтом. – А мы ведь познакомились здесь примерно месяц назад.

– С тех пор вы успели перекрасить волосы, – заметила Джордан.

Я вздрогнул от удивления, но девицы уже удалялись с самым непринужденным видом. Получилось так, что эта ее ремарка адресовалась нарождавшейся, еще не созревшей луне, которая могла появиться тут вместе с привезенным из города угощением. Придерживая руку Джордан, покрытую золотистым загаром, я помог ей спуститься по ступеням, и мы принялись фланировать по саду. Из сумерек прямо на нас выплыл поднос с коктейлями, и мы подсели к столу, где уже сидели те две девицы в желтом и трое мужчин, каждого из которых нам представили как мистера Бр-Мр.

– Вы часто бываете здесь на вечеринках? – поинтересовалась Джордан у сидевшей рядом с ней девицы.

– В последний раз именно тогда, когда мы с вами познакомились, – прощебетала та. Она повернулась к подружке: – Ты ведь тоже тогда была здесь, Люсиль?

Люсиль кивнула, подтверждая, что и она тоже.

– Мне нравятся здешние вечеринки, – продолжала она. – Я тут делаю, что хочу, и всегда веселюсь от души. В последний раз я порвала платье, когда вставала со стула. Так он спросил, как меня зовут, и потребовал назвать мой адрес. А потом где-то на неделе мне привезли коробку от Круарье с новым вечерним платьем.

– Вы оставили его себе? – спросила Джордан.

– Конечно, оставила. Я собиралась надеть его нынче вечером, но оно мне великовато в груди, так что надо его чуть переделать. Шикарное платье: светло-синее, с отливом, отделанное бледно-лиловым бисером. Двести шестьдесят пять долларов.

– Все-таки он чудак, раз делает подобные вещи, – с какой-то горячностью в голосе выпалила другая девица. – Он не хочет ни с кем иметь никаких неприятностей.

– Кто не хочет? – поинтересовался я.

– Гэтсби. Кто-то мне рассказывал…

Обе девицы и Джордан заговорщически подались вперед.

– Кто-то мне рассказывал, что он вроде бы когда-то убил человека.

Всех нас охватили неподдельное возбуждение и любопытство. Три мистера Бр-Мр тоже подались вперед и жадно прислушивались к нашему разговору.

– Да нет, быть того не может, – скептически возразила Люсиль. – Куда вероятнее, что во время войны он был немецким шпионом.

Один из мужчин утвердительно кивнул.

– Я слышал это от человека, который знает о нем абсолютно все, потому что они вместе выросли в Германии, – заверил он нас с важным видом.

– Да нет же! – вскричала первая девица. – Как так могло быть, если в войну он служил в американской армии? – Вновь завоевав наше доверие, она с торжествующим видом изрекла: – Вы присмотритесь к нему, когда ему кажется, что его никто не видит. Он как пить дать кого-то убил.

Она прищурилась и вздрогнула. Люсиль поежилась. Мы все повернулись и начали высматривать Гэтсби. Наше поведение свидетельствовало о том, что этот человек действительно был окружен романтическом ореолом, коль скоро о нем шептались даже те, кто понятия не имел, что есть в мире вещи, о которых принято говорить только шепотом.

Начали подавать первую перемену блюд – вторая перемена планировалась после полуночи, – и Джордан пригласила меня присоединиться к ее компании, сидевшей за столиком в дальнем углу сада. Компания состояла из трех семейных пар и кавалера Джордан, довольно настырного студента-старшекурсника, питавшего слабость к двусмысленным намекам и явно уверенного в том, что рано или поздно Джордан частично или полностью капитулирует перед его неослабным натиском. Вместо того чтобы хаотично вращаться в обществе, они держались особняком, всей своей чопорной величавостью давая понять, что представляют здесь местную элиту, аристократию: Ист-Эгг, снизошедший до Уэст-Эгга и стойко противостоящий феерическому веселью последнего.

– Давайте уйдем отсюда, – прошептала Джордан через полчаса, прошедших в пустой светской болтовне. – Я по горло сыта всей этой чопорной учтивостью.

Мы встали из-за стола, и она объяснила, что нам нужно разыскать хозяина дома: ведь меня ему так и не представили, и оттого я чувствую некоторую неловкость. Студент меланхолично кивнул, на его лице вспыхнула и тут же погасла циничная усмешка.

Для начала мы заглянули в бар, где толпилось множество гостей, но Гэтсби там не нашли. Мисс Бейкер не смогла высмотреть его с верхней ступени лестницы, и на веранде его тоже не было. Мы решили попытать счастья и открыли первую попавшуюся массивного вида дверь и тут же оказались в библиотеке с высоким сводчатым потолком в готическом стиле и стенами, отделанными резными панелями из черешчатого дуба. Все убранство, очевидно, целиком вывезли из какого-нибудь полуразвалившегося замка в Европе.

Дородный мужчина лет сорока в огромных очках с толстенными круглыми линзами сидел, пьяненько покачиваясь из стороны в сторону, на краю необъятного стола и пытался сфокусировать нетвердый взгляд на книжных полках. Когда мы вошли, он резко повернулся и оценивающе осмотрел Джордан с головы до ног.

– И что вы думаете? – отрывисто спросил он.

– О чем?

Он махнул рукой в сторону книжных полок.

– Вот об этом. Собственно говоря, вам не стоит утруждать себя, если захотите их проверить. Я уже проверял. Они настоящие.

– Книги?

Он кивнул.

– Абсолютно настоящие… там страницы… все как положено. Я сначала подумал, что это добротные картонные муляжи. На самом деле это действительно книги. Страницы… Да вот! Я вам сейчас покажу…

Принимая наш скепсис как должное, он рванулся к полкам и вернулся с первым томом «Лекций» Джона Л. Стоддарда.

– Смотрите! – торжествующе воскликнул он, передавая книгу мне в руки. – Настоящее печатное издание, все сделано как надо. На это-то я и купился. Этот парень – прямо второй Дэвид Беласко. Это просто триумф. Какая тщательность! Какой реализм! Однако он знал, когда остановиться – страницы-то не разрезаны. А что вы хотели? Чего ожидали?

Он выхватил у меня книгу и торопливо поставил ее обратно на полку, бормоча себе под нос, что стоит вытащить один кирпичик, как вся библиотека тотчас рухнет.

– Кто вас привел? – спросил он. – Или вы сами взяли и пришли? Меня вот привели. Сюда почти всех приводят.

Джордан внимательно на него посмотрела, благосклонно улыбнулась, но не ответила.

– Меня лично привела некая дама по фамилии Рузвельт, – продолжил он. – Миссис Клод Рузвельт. Вы ее знаете? Вчера вечером мы с ней где-то познакомились. Я пью уже почти неделю, вот и подумал, что если посижу немного в библиотеке – может, слегка протрезвею.

– И как успехи?

– Да вроде немного помогает. Хотя наверняка не скажу. Я тут только час просидел. О книгах я вам рассказывал? Они настоящие, они…

– Вы нам все рассказали.

Мы торжественно пожали ему по очереди руку и вышли.

Тем временем в саду на натянутом поверх лужайки парусиновом настиле начались танцы. Старики толкали молодых девиц, выписывая неуклюжие круговые па; более изящные пары танцевали с краю, изгибаясь согласно последним велениям моды. Многие девицы танцевали сами по себе, каждая на свой манер. Иногда давали чуть-чуть передохнуть банджисту или ударнику. К полуночи веселье достигло апогея. Знаменитый тенор спел арию из итальянской оперы, а прославленная обладательница контральто попробовала себя в джазовом репертуаре. В перерывах между номерами публика дурачилась и веселилась на свой лад, и к небу то и дело взлетали взрывы счастливого и беззаботного смеха. Дуэт «близнецов», которыми оказались те самые девицы в желтом, сыграл костюмированную детскую сценку. Шампанское подавали в бокалах, своими размерами превосходивших чаши для омовения рук на протокольных обедах. Луна поднялась еще выше, и на волнах пролива покачивался серебристый чешуйчатый треугольник, слегка пританцовывая под звонкие переливы банджо.

Я по-прежнему находился в обществе Джордан Бейкер. Мы сидели за одним столом с мужчиной примерно моих лет и веселой девицей небольшого роста, готовой расхохотаться по малейшему поводу, а то и вовсе без него. Я пребывал в превосходном настроении. После двух чаш шампанского все происходящее вокруг виделось мне преисполненным значительности и некой особой философской глубины.

Когда веселье ненадолго поутихло, мужчина посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ваше лицо кажется мне знакомым, – вежливо произнес он. – Вам не доводилось во время войны служить в Третьей дивизии?

– Да, было дело. Я воевал в Девятом пулеметном батальоне.

– А я – в Седьмом пехотном батальоне до июня семнадцатого года. Я так и знал, что где-то вас раньше видел.

Мы вспомнили войну и серые, утопавшие в жидкой грязи французские деревушки. Очевидно, мой собеседник жил где-то по соседству, поскольку он сказал мне, что недавно купил гидроплан и собирается опробовать его утром.