Жюльетта Бенцони - Узник в маске

• Название: Узник в маске
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

На этих страницах вы вновь встретите героев, знакомых вам по романам «Спальня королевы» и «Король нищих»…

После смерти мужа, убитого на дуэли Франсуа де Бофором, Сильви, герцогиня де Фонсом, удаляется вместе с детьми в родовое имение, но вскоре молодой Людовик XIV назначает ее в свиту своей жены, испанской инфанты. Перед смертью Анна Австрийская открывает Людовику XIV, что он — незаконнорожденный. Людовик решает устранить всех, кому это известно. Его отцу, имя которого знает Сильви, предстоит остаток дней гнить в тюрьме, скрывая лицо под маской. Груз государственной тайны тяжел, но в ней — залог счастья Сильви.

---

— Желаю, чтобы госпожа де Фонсом сопровождала меня завтра в Фуэнтерабиа, где я собираюсь наблюдать инкогнито за первой стадией бракосочетания инфанты.

— Инкогнито? Но ведь это бессмыслица! Не будучи узнанной, вы не будете допущены в церковь.

— Мы предстанем просто двумя французскими дамами, пришедшими засвидетельствовать почтение своей будущей королеве. По-моему, мысль недурна.

— Более чем недурна! Однако к вам присоединится Мотвиль. Она — мои глаза и уши, к тому же обладает непревзойденной способностью пересказывать увиденное.

— Значит, нас будет трое? Не возражаю. Появление Мазарини заставило Мадемуазель умолкнуть. Возобновился безмолвный балет реверансов. Кардинал даже не позаботился о том, чтобы о его появлении было заблаговременно объявлено, и вошел к королеве попросту, совсем по-соседски, даже в домашних туфлях. Тем не менее Сильви, не видевшую его уже больше двух лет, больше интересовала не эта подробность, как будто подтверждавшая настойчивые слухи о тайном браке между кардиналом и Анной, а его облик, отмеченный тяжелой болезнью.

Впервые за долгие годы герцогиня не смогла не отдать должное храбрости этого человека, мучимого камнями в почках и жестоким ревматизмом. Ведь уже долгие месяцы он, находясь вдали от дворцовых удобств, вел трудные переговоры с испанскими дипломатами, призванные положить конец бесконечной войне и заключить мир, скрепленный брачным союзом на троне. Неизменно элегантный, ухоженный, источающий аромат благовоний, призванный заглушить зловоние болезни, он тем не менее не был в состоянии сохранить прежнюю осанку и властное выражение лица, страдания давали о себе знать. Только руки, предмет его гордости, сохраняли былую красоту и белизну, да и манеры не пострадали, по оказанному ей приему Сильви, знай она Мазарини похуже, могла бы вообразить, что ее отсутствие при дворе причиняло бедному кардиналу мучительную боль, конец которой положило ее возвращение.

— Итальянец всегда остается итальянцем, — шепнула ей на ухо Мадемуазель. — Этот в особенности: совершенно неисправим!

Тем временем просторное помещение, в котором совсем недавно царил покой, постепенно заполнялось людьми. Подоспели участвовавшие в морских игрищах принцессы де Конде и де Конти в сопровождении фрейлин. Звуки флейт, барабанный бой и возгласы «виват!» предвещали скорое появление короля.

Скоро в высоких дверях возник и он сам — совершенное сочетание золота и синевы, резко выделяющееся на фоне разноцветных нарядов королевской свиты. Сильви сказала себе, что инфанте повезло, даже не будучи королем Франции, Людовик прослыл бы очень интересным молодым человеком, которого не портил даже небольшой рост. Привычка повелевать проявлялась во всем его облике, сквозила в горделивом взгляде голубых глаз, в царственной посадке головы, в снисходительной уверенности жестов, во всей повадке. Людовик XIV обладал грацией танцора, лишенной даже слабого подобия слащавости. А до чего притягательна была его улыбка! Вряд ли нашлась бы женщина, способная перед ним устоять.

Месье, брат короля, шествовавший с ним почти что бок о бок, разве что самую малость позади, являл разительную противоположность монарху. Даже огромные каблуки не могли исправить главный его недостаток — малый рост; в остальном же и он был хорош собой. Густые темные волосы в завитках и тонкие черты лица выдавали немалую примесь итальянской крови. Нарумяненный, надушенный, увитый лентами, разодетый в пух и прах, он изо всех сил старался соответствовать своей репутации «первого красавца королевства», хотя силой духа мало уступал самому королю. Мазарини сделал Филиппа таким, каким хотел, привил ему чрезмерный интерес к туалетам, страсть к искусству, радостям жизни, всему красивому и изящному. Главная цель кардинала состояла в том, чтобы новый король не столкнулся в лице брата с опасностью, какую представлял для его отца неуемный Гастон Орлеанский. Судя по всему, цель

была достигнута.

Людовик XIV пребывал в прекрасном настроении, игры развеяли его, заставив забыть — надолго ли? — грусть, владевшую им со времени разрыва с Марией Манчини. Благодаря этому счастливому стечению обстоятельств Сильви была встречена почти что с распростертыми объятиями. Зоркий глаз короля немедленно разглядел ее среди дам, окружавших его мать, и он немедленно направился к ней.

— Какая радость — снова вас видеть, герцогиня! Вы обольстительны, как прежде.

Он подал ей руку, заставив выпрямиться после глубокого реверанса, и прикоснулся к ее пальцам губами, над которыми топорщились тонкие усики. Придворные были удивлены вниманием к герцогине де Фонсом со стороны короля и уже завидовали ей.

— Вы слишком добры ко мне, государь, — ответила Сильви. — Как мне благодарить вас за заботу обо мне?

— Никак, ибо нет ничего естественнее, мадам. Я поставил целью окружить ту, которой суждено стать моей супругой, дамами, к которым я отношусь лучше, чем ко всем остальным, а вы, смею верить, — самый давний мой друг. Подойди-ка, Пеглен!

При звуке этого имени Сильви вздрогнула, перед ней предстал человек, о котором грезили две глупышки Немур. Трудно было понять с первого взгляда, что они в нем нашли. Это был невысокий, довольно-таки блеклый блондин, недурно сложенный, но не слишком красивый. Впрочем, в его облике угадывались незаурядное чувство юмора и дерзость. Последнее подтвердилось незамедлительно.

— Государь, мое имя — Пигильгем. Неужели это так трудно произнести?

— На мой вкус, «Пеглен» звучит не так варварски. К тому же ваши мучения временны, после того, как граф де Лозен, ваш батюшка, отправится на тот свет, вы унаследуете его имя и титул. А пока позвольте представить вам дорогую мне госпожу герцогиню де Фонсом. Вы очень меня обяжете, если завоюете ее дружеское расположение.

— С радостью сделаю это, государь, — ответил молодой человек, приветствуя Сильви с непревзойденным изяществом и галантностью. — Достаточно взглянуть на герцогиню всего разок, чтобы зажечься желанием ей понравиться.

Произнося эту тираду, он смотрел ей прямо в глаза и так простодушно улыбался, что полностью ее обезоружил.

— Только не сгорите дотла, сударь. Излишнее пламя вредно для дружбы, без которой жизнь теряет почти всю свою прелесть, — предостерегла его Сильви, смеясь. — Впрочем, лично я буду стараться, чтобы мы подружились.

Король проследовал дальше. Сильви и Пеглен обменялись еще несколькими любезными фразами, после чего молодой человек бросился, не скрывая рвения, к весьма красивой даме, беседовавшей с госпожой де Конти. Дама шагнула ему навстречу, и они о чем-то заговорили.

— Кто это? — спросила Сильви у госпожи де Мотвиль, незаметно указывая на пару веером. — Меня интересует женщина.

— Дочь маршала Грамона, Катрин-Шарлотт. Они с господином де Пигильгемом кузены, провели вместе детские годы.

— Они любят друг друга?

— У меня это не вызывает сомнений. К сожалению, Катрин стала несколько недель назад принцессой Монако. Бедняга Пигильгем обладает только звонким именем, он недостаточно богат, чтобы просить ее руки. Но это не мешает ему претендовать на остальные части ее тела…

Представив себе распухшие от слез личики девочек Немур, Сильви со вздохом подумала, что они не выдерживают сравнения с мадемуазель де Грамон и что их несчастной матери предстоит с ними еще немало горя. Правда, в этом возрасте можно запросто влюбиться в кого-нибудь еще. Во всяком случае, для большинства девушек это не составляет труда…

Испытывая сильную усталость после путешествия и не стремясь проводить ночь в развлечениях — на площади намечались народные танцы, в одном из домов играли комедию, а королева устраивала бал, — Сильви без труда получила разрешение удалиться для отдыха, тем более что на следующее утро был намечен ранний выезд в Фуэнтерабиа. Однако, вернувшись к дому Эшевери, она с изумлением встретила там все того же мушкетера де Сен-Мара, проявившего редкую настойчивость. Казалось, он уже пустил корни, стоял, сложив на груди руки, под балконом дома напротив и не сводил глаз с одного из окон, словно надеялся, что, не выдержав его взгляда, оттуда кто-то высунется.

При появлении носилок Сильви он подпрыгнул и попытался скрыться в тени между двумя домами.

— Определенно, здесь замешана любовь, — пробормотала госпожа де Фонсом.

Загадка разрешилась без промедления. Сильви, вынужденная принять предложение хозяина дома отужинать, познакомилась с хорошенькой девушкой лет семнадцати.

— Моя дочь Маитена, — коротко представил ее Эшевери.

Девушка присела в изящном реверансе, приветствуя герцогиню. То был прекрасный цветок Страны Басков, смуглая кожа, иссиня-черные волосы, пылающий взор. Она обладала всем необходимым, чтобы вскружить голову любому знатному кавалеру, не говоря уж о скромном мушкетере.