Владимир Динец - America Latina, или повесть о первой любви

• Название: America Latina, или повесть о первой любви
• Автор: Владимир Динец
• Жанр: Путешествия и география

---

Педро II оказался самым прогрессивным императором в истории: уже в 15 лет он отменил рабство, а потом подготовил и провел республиканскую революцию, после чего умер в изгнании в Париже.

Говорят, что где-то в Рио есть памятник Остапу Бендеру, установленный на деньги одного нашего миллионера, но я не проверял.

Еще дальше на юг расположен большой национальный парк Cerra da Bocaina. В этом месте интересный рельеф: прямо от океана берег круто поднимается до 2000 метров, а дальше лежит Бразильское плато. Исток Сан-Франсиску, второй по длине реки континента, находится всего в 20 километрах от Атлантики. До 1800 метров растут дождевые леса, выше — хвойные из Araucaria и Podocarpus, которые на плато переходят в злаковые саванны. Вершины гор покрыты альпийскими лугами.

Как ни странно, после расчистки леса на склонах мало что удается выращивать.

Почва сельвы почти не содержит питательных веществ: все, что есть в опавших листьях и ветках, по грибнице симбиотических грибов немедленно поступает в корни деревьев и снова вовлекается в круговорот. Может быть, именно поэтому лес и сохранился до наших дней. Уцелело даже драгоценное дерево пау бразил (Caesalpinia echinatum), по которому когда-то была названа вся страна. Кое-где встречаются целые рощи кешью (Anacardium occidentale), чудесные орехи которого болтаются на ярких, как китайские фонарики, и очень сладких околоплодниках.

Здесь водится уже другой подвид львиной игрунки, черный с подпалинами, а также очень редкая паукообразная обезъяна (Brachyteles arachnoides). Я был так счастлив, когда встретил ее в лесу — а потом оказалось, что они стаями живут в ботаническом саду Сан-Паулу. Самая же обычная обезьяна парка — масковая тити (Callicebus moloch), которую легко найти по громкому щебету «чи-ви-чууу!».

В дуплах араукарий гнездится серо-голубой ара (Cyanopsitta spixii), очень красивый и редкий. Более трети его выводков уничтожает грозный хищник, трехметровая синяя с желтыми полосками змея Spilotes pallatus, которую местные жители называют «куроедом» — она встречается на каждом шагу и нередко ворует домашнюю птицу. Что касается самого верхнего пояса гор, то там мало интересного — разве что бесчисленные моко (Kerodon), родственники морских свинок.

И вот я в Сан-Паулу. 20-миллионный город многие описывают как урбанистический кошмар и величайший «шанхай» мира, но на самом деле — город как город. Множество небоскребов торчит из моря одноэтажной застройки, повсюду скверы и парки, на улицах неожиданно много японцев, климат довольно мягкий. Хотя Saх Paolo лежит почти на тропике, зимой сюда нередко прорываются холодные фронты из Патагонии, принося мокрый снег и поголовную простуду. Даже сейчас, в начале лета, было довольно прохладно и шел мелкий дождик.

Я нашел агенство Аэрофлота (почему-то в телефонных справочниках его не оказалось) и попросил, чтобы мне поменяли билет Гавана-Москва на Сан-Паулу-Москва. В тот момент я был уверен, что через пару дней окажусь дома, и не подозревал, что мне предстоит самое серьезное приключение за полгода, проведенных в Южной Америке.

Когда я брал билет в Москве, то трижды спросил, можно ли его будет поменять, и трижды мне клялись, что проблем не возникнет. Теперь оказалось, что он куплен в каком-то «левом» агенстве, а не непосредственно в Аэрофлоте, и сдать его можно только в Москве. А пока нужно было купить новый билет, денег на который у меня, естественно, не было.

Пришлось звонить домой матушке и просить, чтобы она заняла деньги и выслала мне билет по факсу из центральной конторы Аэрофлота.

— Идиот несчастный, — закричала матушка, — вечно я должна тебя откуда-то вытаскивать! (по-моему, это был первый раз). А как ты будешь эти деньги отдавать?

— Сдам свой билет и отдам.

— А если того агенства уже след простыл?

— Заработаю.

— Где?

— В издательстве.

— Да твое издательство почти обанкротилось! И книжка твоя не вышла! И Юлька твоя без работы сидит!

Ну, и так далее. В конце концов матушка обещала прислать билет завтра и бросила трубку, оставив меня в растроенных чувствах.

Паоло оставил мне только свой домашний телефон, поэтому деваться до вечера было некуда. Я поехал в Бутантан — знаменитый серпентарий. Там я обнаружил большую площадку, окруженную бетонной загородкой, где содержались всевозможные змеи.

Дождавшись паузы между туристскими группами, я влез на площадку, чтобы сфотографировать некоторых из них. Но не успел я сделать и нескольких снимков, как подъехала полиция. Посмотрев, как я хожу в сандалетках среди разомлевших на солнце змей (естественно, держась от них на безопасном расстоянии), копы поманили меня пальцем, усадили в машину и куда-то повезли.

«Вот здорово, — подумал я. — Привезут в КПЗ, покормят на халяву, а потом отпустят.»

Но меня почему-то привезли в психушку. Тут у меня нервы не выдержали, я предъявил Индульгенцию и смылся без обеда. Вечером я приехал к Паоло, который мне очень обрадовался и повозил на машине по городу, показав две основных достопримечательности: новый тоннель имени Айртона Сенны и панель. Панель Сан-Паулу — это улица на окраине, где всю ночь напролет стоят по углам девушки в нижнем белье или просто голые, одна другой страшнее.

Наутро я потащился в Аэрофлот. Билета не было.

— В центральной конторе нет связи. Перерубили кабель, — сообщила матушка по телефону.

Этот день я провел в ботаническом саду и прекрасном городском зоопарке, где есть даже голубой ара (Andorhynchus leari), которых в мире осталось всего около десятка. Назавтра матушке все же удалось прислать мне билет, но до единственного в неделю рейса оставалось два дня.

— Хватит тебе слоняться по городу, — сказал Паоло. Сейчас праздники, поехали к моему деду на фазенду.

— А у твоего деда есть фазенда?

— Есть. Маленькая, но зато на море.

И вот мы взяли несколько друзей Паоло и поехали на фазенду, которая оказалась размером с хороший подмосковный колхоз. Деду Паоло хватало дохода от небольшой банановой плантации, а кормился он фруктами из сада и овощами с поля, которое обрабатывали трое рабочих. Вся остальная территория заросла и превратилась в настоящие джунгли.

В этом фруктовом раю между солнцем и морем я и провел последние дни. Наиболее интересной личностью на фазенде был управляющий. Когда-то он был самым молодым ротмистром в России и адьютантом Деникина (сменив на этом посту агента большевиков, который стал прототипом героя фильма «Адьютант его превосходительства» — этот фильм старик достал на видео и теперь смотрит через день). Потом он преподавал математику в Кембридже, где и подружился с одним из студентов — дедом Паоло. Сейчас Владимир Олегович почти не говорит по-русски, но английский еще не забыл. Правда, мне не удалось вытянуть из него никаких воспоминаний о гражданской войне.

Наконец-то я очутился в условиях, в которых работали Даррелл и другие нормальные натуралисты. Я прохлаждался на пляже или играл в бадминтон, а местные жители несли мне разных интересных животных, найденных в поле или в лесу. Сначала притащили с огорода амфисбену (Amphisbaena alba) — желтую подземную рептилию, похожую на дождевого червя, но увеличенного раз в десять. Потом — подземного хомячка Blarinomus, полосатого сцинка Diploglossus и паука Eupelma сантиметров 20 длиной.

Только змей и птиц мне приходилось искать самому, потому что первых крестьяне боятся, а вторых не так просто поймать. Сухие листья в лесу кишели всевозможными ботропсами, на опушках водился редкий удавчик Xenoboa croponii, а под бревнами — коралловая сверташка Anilius, самая яркая из змей. Считается, что ее черные и алые кольца — маскировка под ядовитого аспида, но и аспид рядом с ней кажется тусклым.

Птиц-то, собственно, искать не приходилось. Под потолком веранды висела поилка, которую целый день осаждали черно-белые колибри и стаи желтых цветочниц-бананаквитов (Coereba flaveola). Ночью вокруг усадьбы болтались рыжие совки Otys, а днем — похожие на потерявшегося кукушонка ленивки (Bucco). Ленивка может часами неподвижно сидеть на ветке, уставившись в одну точку, но стоит появиться неподалеку бабочке или мухе — и она мгновенно ловит насекомое на лету.

По берегам заросшего синими и желтыми кувшинками пруда мелькала большая, как ворон, странного вида застенчивая птица — красногрудая котинга (Porphyrolaema).

Все полгода я не пропускал ни одного свернутого листа банана или геликонии, чтобы не заглянуть внутрь в поисках летучих мышей. Но только здесь мне удалось добиться успеха. Для этого пришлось прочесать всю плантацию. Посадки бананов в Южной Америке выглядят странно — все грозди задолго до созревания заворачиваются в полиэтилен, чтобы их не обгрызли летучие мыши. Здесь заниматься этим было некому. Каждый вечер вереницы плодоядных листоносов Artibeus, Pygoderma и Sturnira вылетали с чердака фазенды и летели на завтрак.

Подкрепляясь уцелевшими плодами, я просмотрел все подозрительные листья и нашел два вида летучек. Листонос-строитель (Uroderma) строит из листьев зонтик, перегрызая их поперек, а трехцветный присосконог (Thyroptera tricolor) просто забирается в лист, свернутый трубкой. В Центральной Америке и Венесуэле есть еще очень красивые белые листоносы (Ectophylla), которые складывают лист пополам, перекусывая среднюю жилку, но их я не находил ни разу.