Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюльетта

• Название: Жюльетта
• Автор: Донасьен Альфонс Франсуа де Сад
• Издательство: НИК
• Жанр: Эротика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8398-0010-4

«Жюльетта» – самый скандальный роман Маркиза де Сада. Сцены, описанные в романе, достойны кисти И. Босха и С. Дали. На русском языке издается впервые.

Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но я не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель.

Маркиз де Сад

Маркиз де Сад, самый свободный из живших когда-либо умов.

Гийом Аполлинер

Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души и тела наизнанку – грациозно, словно переворачивая лепесток розы, – подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка.

Юкио Мисима

---

– Что ты церемонишься с этой шлюхой? – недовольно сказала она. – Она не заслуживает даже такой чести, что ты к ней прикасаешься. Приказывай, и она будет повиноваться.

Я сразу переменила тон и тут же почувствовала слепое повиновение. Мы прошли в другие комнаты и всюду встречали одно и то же: очарование, красоту и слепое подчинение.

– Знаете, – сказала я своей подруге, – мне кажется, мы должны оставить о себе память.

Эта мысль пришла мне в тот момент, когда мы находились в комнате, где тринадцатилетняя девочка, прекрасная, как сама Любовь, в продолжение четверти часа своим трепетным язычком старательно обрабатывала мне вагину и анус. Её я и выбрала в жертву; мы позвали кнутобоя, дуэнья отвела девочку в специальную комнату для пыток, где её крепко привязали, и кнутобой со знанием дела принялся истязать изящное тело, а мы с Клервиль ласкали друг друга и любовались, как с него ручьями стекала кровь. Скоро моя подруга заметила, что орган нашего помощника достаточно отвердел, вставила его в свой раскрывшийся бутон и велела мне пороть самого кнутобоя до крови; он возбуждался все сильнее с каждым моим ударом, потом оставил Клервиль, чтобы овладеть мною. После короткого отдыха мы вновь, теперь все вместе, продолжили экзекуцию и превратили всю заднюю часть нашей потерявшей сознание жертвы в нечто невероятное, так что на следующий же день её отправили в госпиталь. Затем мы перешли в мужской сераль.

– А что ты здесь собираешься делать? – поинтересовалась моя подруга.

– Буду развлекаться до изнеможения. – отвечала я, – Больше всего мне нравится сжимать в руке мужской орган и сдаивать сперму, собирать её в ладонь… Особенно люблю смотреть, как она вырывается из крохотного отверстия, люблю ощущать её на своем теле, купаться в ней…

– Ну что ж, – сказала Клервиль, – поступай как хочешь; что до меня, я предпочитаю более острые блюда. Давай сделаем так: ты знаешь, что я терпеть не могу, когда член извергается у меня внутри, но тем не менее могу допустить его в свою куночку погреться, поэтому, когда он хорошенько распалится, я передам его тебе, кстати, ты избавишься тем самым от утомительных предварительных упражнений.

– Отличная мысль!

Мы расположились в первой из четырех комнат и вызвали пятнадцать молодцов в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, выстроили их в шеренгу перед собой и начали принимать, лежа на кушетке, соблазнительные и вызывающие позы. Самый неоснащенный из мальчиков имел орган сантиметров восемнадцать в длину и двенадцать в обхвате, а самый внушительный член имел соответственно двадцать пять и восемнадцать сантиметров. Юноши, возбужденные нашими прелестями, подходили по одному; первой принимала их Клервиль и, позабавившись некоторое время, передавала в мои руки. Я заставляла их извергаться себе на грудь, в промежность, на ягодицы, на шею и лицо; дойдя до шестого, я ощутила настолько невыносимый зуд в заднем проходе, что с этого момента все эти великолепные образчики человеческой плоти, извлекаемые из влагалища Клервиль, немедленно оказывались в моём анусе: таким образом они наполнялись энергией в её вагине и сбрасывали эту энергию в моих потрохах. Мы постепенно ускоряли ритм, помощники наши трудились из последних сил, но как говорится, аппетит приходит во время еды, и ничто не сравнится по мощи с темпераментом возбужденной женщины: это – нечто вроде вулкана, который клокочет ещё сильнее при каждой попытке успокоить и погасить его. Нам пришлось вызвать дополнительные силы – прибыла свежая партия из восемнадцати копьеносцев, и на этот раз мы поменялись ролями: теперь члены, кстати, выгодно отличавшиеся от предыдущих, которые мы успели превратить в безжизненные лоскуты, воспламенялись в моём влагалище и испускали дух в заднем проходе моей подруги и наставницы; мы обе в один голос стонали от удовольствия, мы настолько увлеклись, что не раз во время этого второго акта случалось так, что установленный порядок нарушался, и в одно и то же время в обоих наших отверстиях оказывалось по члену, а несколько других извергались вокруг нас. Когда, в конце концов, мы поднялись на ноги, измазанные спермой с головы до ног, оставив мокрую, в желтых разводах кушетку, похожие на Мессалину, встающую со скамьи после безумных утех с гвардейцами идиота Клавдия, мы насчитали, что каждая из нас испытала не менее восьмидесяти пяти оргазмов.

– Теперь у меня невыносимо чешутся ягодицы, – заявила Клервиль. – После таких обильных излияний я всегда испытываю непонятную потребность в порке.

Я призналась, что меня одолевает то же самое желание.

– Надо бы вызвать парочку кнутобоев.

– Лучше четверых, – сказала я, – потому что мою жопку нынче вечером придется прямо-таки изрубить на мелкие кусочки.

– Погоди, – остановила меня Клервиль и, кивнув головой явившемуся на зов человеку, добавила: – Возможно, сейчас придумаем что-нибудь поинтереснее.

Она подошла к прибывшему и о чём-то тихо переговорила с ним; он улыбнулся и велел кнутобоям связать нас. Нас быстро и крепко связали и начали пороть, а распорядитель в это время массировал свой орган и водил им по ягодицам наших истязателей; когда показалась кровь, мы предоставили им свои влагалища, и эти внушительного вида молодцы с устрашающими членами совокупились с каждой из нас по два раза.

– Ну а теперь в благодарность за мою помощь, – сказал распорядитель, – прошу вас подержать одного из этих типов, пока я прочищу ему задницу.

Он приготовил свой орган, вогнал его в мускулистый зад кнутобоя и совершил с ним впечатляющий акт; тем временем его самого пороли остальные, а мы, на седьмом небе от блаженства, сосали по очереди их члены.

– Я больше не могу, – заявила Клервиль, когда мы остались одни, – не могу без жестокостей; давай замучим кого-нибудь до смерти… Ты обратила внимание на того обворожительного мальчика лет восемнадцати, который с таким чувством ласкал меня? У него лицо херувима, и это наводит меня на некоторые мысли. Я предлагаю увести его в комнату пыток и перерезать ему глотку.

– Но скажите, Клервиль, – удивилась я, – почему вы не предложили такую удачную идею раньше, когда мы были в женском серале?

– Да потому что я предпочитаю убивать самцов и никогда не скрывала, что мне нравится мстить за наш пол. Пусть мужчины в чём-то превосходят нас, но, надеюсь, Природа не рассердится, если мы несколько сократим их количество.

– По-моему, вы даже как будто жалеете, что это не оскорбит Природу?

– Ты верно поняла меня, дорогая, ибо меня всегда приводит в неописуемое отчаяние, когда в поисках истинного преступления я встречаю лишь предрассудки. И вот я спрашиваю небо – чёрт меня побери! – когда же мне удастся совершить по-настоящему злодейский поступок?

Мы велели привести юношу, которого облюбовала Клервиль.

– Наверное, нам понадобится палач? – спросила я.

– Неужели ты считаешь, что мы сами не справимся? – усмехнулась она, и я, смутившись, замолчала.

Мы препроводили свою жертву в соседнюю камеру, где было приготовлено все необходимое для того, чтобы сделать смерть юноши мучительной; агония его была медленной и ужасной; мы долго кромсали его тело, а эта дьяволица Клервиль с удовольствием пила его кровь и даже съела одно из яичек. Признаться, моё удовольствие было намного меньше, так как в любом случае мне больше нравится убивать женщин, но как бы то ни было, я испытала несколько полноценных оргазмов. Покинув комнату пыток, мы направили свои стопы в следующую.

Я предложила зайти туда, где обыкновенно развлекались любители особо извращенных пыток, и добавила, что если даже нам не захочется принять в них участие, мы просто полюбуемся. В следующей комнате мы увидели мужчину средних лет, как оказалось, священника, который, подвесив к потолку за волосы пятнадцатилетнюю девочку, с большим удовольствием вонзал в её тело длинную иглу, и весь пол вокруг него был уже забрызган кровью. Едва успели мы войти, истязатель оставил жертву в покое и принялся содомировать Клервиль, с рычанием вгрызаясь в мой зад. Другой распутник хлестал кнутом грудь и лицо красивой девушки лет двадцати; он ограничился тем, что любезно предложил нам помочь ему. Третий подвесил свою жертву за лодыжку и, надо признать, сделал это с большим искусством; мы вдоволь посмеялись над этим комичным зрелищем: жертва, превосходно сложенная девушка, была не старше восемнадцати лет и висела в таком положении, что её промежность была широко раскрыта, и злодей сосредоточенно обрабатывал её вагину деревянным членом, утыканным гвоздями. Увидев нас, он попросил Клервиль взять девочку за свободную ногу и растянуть её как можно шире; меня он заставил опуститься на колени и ласкать ему одной рукой член, другой – задний проход; это продолжалось довольно долго, и когда мы отошли, забрызганные кровью, мёртвое тело все ещё кровоточило. Четвертым в комнате был пожилой судейский чиновник; он привязал к решетке камина прелестную двенадцатилетнюю девочку и при помощи ручной жаровни с раскаленными углями, которую он то и дело прижимал к её телу, сантиметр за сантиметром поджаривал бедняжку; можете себе представить, какие стоны испускала её несчастная душа, стремившаяся вылететь из истерзанной плоти. Когда он увидел нас, он отставил свое огнедышащее орудие в сторону и попросил меня предоставить в его распоряжение мой зад, я с готовностью приняла нужную позу, а Клервиль подставила ему для поцелуев свои ягодицы. Он скоро кончил, и это было для него катастрофой: пытка была прервана, а в жертве оставалось жизни ещё на целый час; злодей быстро вышел из блаженного состояния, в которое вверг его оргазм, и обрушился на нас с проклятьями за то, что мы испортили ему праздник.