Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]

• Название: Дело человека [Дело для настоящих мужчин]
• Автор: Дэвид Герролд
• Жанр: Боевая фантастика

Все заняло считанные недели. Чума поразила Калькутту и распространялась как лесной пожар, волна за волной. Когда волны схлынули, никто не знал сколько людей осталось, как это произошло и кого винить.

Потом появились хторры, и дела пошли гораздо хуже. Неведомые свирепые черви-людоеды, двигающиеся со скоростью поезда-экспресса, c огромной непонятной злобой. Ничто, кроме огнемета, не может остановить их.

Джим Маккарти призван на военную службу в Специальные Силы. Ему дан приказ: найти и уничтожить врага. Но Маккарти начинает изучать, что такое хторры.

Так начинается «Война против Хторра»: наиболее честолюбивая сага из когда — либо написанных о внеземном вторжении.

---

— Да? И какая?

— Я следую контракту. Я прислан в качестве ученого. Там не говориться, что я должен быть солдатом.

Дюк откинулся в кресле: — Взгляни получше на контракт, парень, раздел «специальные обязанности».

Я цитировал наизусть, научился этому в школе; Дюк поднял брови, но позволил продолжать:

— «В дополнение, от работника может быть потребовано нанимателем в лице его/ее непосредственных или более высокопоставленных начальников выполнение любых специальных или единичных обязанностей, для которых он пригоден и должным образом подготовлен с помощью обучения, по природе или другим образом, и которые связаны или имеют отношение к основным обязанностям, как здесь описано…» — Дюк улыбнулся. Я продолжал: — «… за исключением случаев, когда эти обязанности находятся в прямом противоречии с целью данного контракта.» Дюк продолжал улыбаться: — Все верно, Маккарти — и обязанности, о которых я прошу, не находятся в прямом противоречии. Ты же не находишься в пределах действия раздела о «мирных целях»?

— Ну, не знаю.

— Нет, не находишься. Если б находился, тебя бы сюда не прислали. Каждый человек здесь выполняет два дела — свое собственное и уничтожение червей. Надо ли говорить, какое на первом месте?

Я медленно произнес:

— И что это значит?

— Это значит, — сказал Дюк, — если миссия носит военный характер, то каждый является солдатом. Мы не можем позволить себе иметь бездельников. Мне нужен помощник. Хочешь изучать червей — научись работать огнеметом.

— Ты так понимаешь «специальные обязанности»?

Он сказал спокойно:

— Верно. Знаешь, я не могу приказать тебе, Маккарти. Любая операция, связанная с риском для жизни, должна быть совершенно добровольной. И это вовсе не старомодный тип добровольности, вроде: «я беру тебя, тебя и тебя». — Дюк поставил кофейную чашку. — Но я дам тебе время. До завтра. Если надумаешь, найди Шоти. Иначе, в пятницу улетишь на вертушке. Идет?

Я не ответил.

— Ты понял?

— Понял! — огрызнулся я.

— Хорошо. — Дюк встал. — Ты уже знаешь, на что идешь, Джим — об этом нет вопросов. Поэтому кончай переживать и приступай к делу. У нас нет времени.

Он был прав и я это знал, но было нечестно так давить на меня.

Он понял мое молчание и покачал головой:

— Брось, Джим. Ты не станешь более готовым, чем сейчас.

— Но я вообще не готов!

— Об этом и речь. Если бы был, не было бы нужды в разговоре. Так что… как?

Я поднял глаза.

— Да?

— Я боюсь, — признался я. — А если я струшу?

Дюк улыбнулся.

— Есть очень простой способ узнать, не трусишь ли ты. Если да, тебя съедят. Все остальное — это успех. Запомни.

Он взял чашку, чтобы отнести на кухню.

— Я скажу Шоти, чтобы ждал тебя. Надень чистое белье. — Потом он повернулся и ушел, оставив меня таращиться вслед.

4

По закону, я уже отслужил в армии.

Три года. Что-то около этого.

Вас автоматически зачисляли, когда вы появлялись на первом занятии по «глобальной этике», единственном обязательном курсе в высшей школе. Без окончания этого курса не давали диплома. И кроме того, что обнаруживалось только впоследствии — нельзя было закончить курс, не заслужив почетного увольнения. Все это было частью «Обязанностей Всеобщей Службы». Ура!

Инструктором был некто по имени Уайтлоу. О нем знали немногое. Здесь он был первый семестр. До нас, правда, доходили некоторые слухи — что однажды он ударил парнишку за разговорчики и сломал ему челюсть. Что его нельзя уволить. Что он проходил срочную службу в Пакистане — и все еще хранит уши мужчин и женщин, которых убил. Что он до сих пор участвует в некоторых сверхсекретных операциях и преподавание — лишь прикрытие. И тому подобное.

Когда я увидел его, то поверил всему.

Он приковылял в комнату, бросил клипборд на стол и обратился к нам:

— Прекрасно! Я хочу находиться в этой комнате не более чем вы! Но этот курс обязательный для всех — так выжмем все лучшее из плохой ситуации!

Он был коренастый, как медведь, грубоватый и раздражительный. У него были начинающие седеть волосы и серо-стальные глаза, ввинчивающиеся в вас, как лазер. Нос толстый; похоже, был сломан несколько раз. Он выглядел, как танк, и двигался странной катящейся походкой. Покачиваясь при ходьбе, он был неожиданно грациозен.

Он стоял перед нами, как неразорвавшаяся бомба, и глядел на нас с очевидным отвращением. Он смотрел сердито — выражение, которое мы быстро научились распознавать, как общее недовольство нашим испугом, причем не каждым из нас в отдельности, а всем классом, как целым.

— Меня звать Уайтлоу! — рявкнул он. — И я не являюсь приятным человеком!…

Ого!?…

— … Так что, если вы думаете, что пройдете курс, подружившись со мной, забудьте это! — он так свирепо смотрел, как если бы ждал от нас такого же взгляда. — Я не хочу быть вашим другом. Так что не тратьте времени. Все очень просто: я должен сделать дело! И оно будет сделано. Вы тоже должны сделать дело. Вы можете сделать его легко и взять ответственность на себя — или вы можете сопротивляться, и тогда я вам обещаю — этот класс станет хуже преисподней! Понятно?

Широким шагом он прошел в конец комнаты, вырвал комиксы из рук Джо Бэнгса и разорвал их. Обрывки бросил в мусорную корзину.

— Те, кто думают, что я вас разыгрываю, пусть отныне не заблуждаются. Мы можем сэкономить друг другу две недели танцев на цыпочках для изучения друг друга, если вы будете с самого начала предполагать худшее. Я — дракон. Я — акула. Я — монстр. Я разжую вас и выплюну кости.

Он находился в постоянном движении, скользя из одного угла комнаты в другой, указывая, жестикулируя, рубя воздух рукой во время разговора.

— На следующие два семестра вы принадлежите мне. Этот курс нельзя пройти или не пройти. Когда преподаю я — все проходят. Потому что я не даю никакого другого шанса. Большинство из вас, если предоставляется выбор, не выбирают победу. И это гарантирует ваше поражение. Поэтому запомните: здесь у вас нет выбора. Как скоро вы поймете это, так скоро сможете выйти. — Он прервался. Оглядел всех. Глаза были жесткие и маленькие. Он продолжил: — Я очень безобразен. Я это знаю. Я не стану тратиться на доказательство обратного. Не ждите, что я буду другим. И если в этой классной комнате кто-то должен приспособиться, то я жду, что это будете вы! Вопросы есть?

— Ага… — Один из клоунов с заднего ряда: — Можно выйти?

— Нет. Еще вопросы?

Их не было. Большинство из нас были ошеломлены.

— Хорошо. — Уайтлоу вернулся к кафедре. — Я жду стопроцентной посещаемости все сто процентов времени. Извинения не принимаются. В этом классе будет результат. Большинство из вас используют свои обстоятельства, как причины не иметь результатов. — Он смотрел в наши глаза, словно глядел в души. — Об этом все, начнем немедленно! Отныне ваши обстоятельства — единственное, чем вы можете управлять, чтобы получать результаты.

Одна из девушек подняла руку: — А если мы заболеем?

— Вы планируете это?

— Нет.

— Тогда не должны беспокоиться.

Другая девушка:

— А если…

— Стоп! — Уайтлоу поднял руку. — Видите? Вы уже пытаетесь найти себе лазейки. Они называются: а если?… «А если я заболею?» Правильный ответ — не болейте! «Если моя машина сломается?» Сделайте, чтобы она не ломалась, или имейте запасной транспорт. Забудьте лазейки. Их нет! Вселенная не дает второго шанса. Я тоже. Будьте здесь. У вас нет выбора. Этот класс работает только так. Предположите, что я приставил револьвер к вашей голове. Так оно и есть — только вы еще не знаете, какой это револьвер, но факт есть факт: я держу револьвер у вашей головы. Либо вы здесь и вовремя, либо я нажму спусковой крючок и разбрызгаю ваши никчемные мозги по стене. — Он показал на стену. Некоторые содрогнулись. Я обернулся посмотреть. И представил красно-серые брызги мозга на панели.

— Вам понятно? — Он принял наше молчание за согласие. — Хорошо. Можно продолжать.

Уайтлоу небрежно присел на краешек своего стола. Скрестил руки на груди и оглядел комнату.

Улыбнулся. Эффект был ужасающим.

— Теперь, — сказал он спокойно, — я расскажу о выборе, который вы сделаете. Единственном выборе. Все остальное — иллюзии, или лучше сказать — лишь их отражения. Вы готовы слушать? Прекрасно. Вот этот выбор: или вы свободны, или вы скоты. Это все.

Он ждал нашей реакции. В комнате было много озадаченных лиц.

— Вы ждете продолжения, не так ли? Вам кажется, что надо сказать больше. Нет, продолжения нет. Это все. То, что вы ждете в качестве продолжения — просто определения, или приложения. Разговору об этом мы и посвятим остаток нашего курса. Звучит просто, правда? Но просто не получится — потому что вы будете упорствовать в отягощении, и потому что наш курс не просто об определениях этого выбора — он о переживании его. Большинству из вас это не понравится. Но курс не о том, что вам нравится. То, что нравится или не нравится, не есть законный базис для выбора в нашем мире. Вы научитесь этому здесь.