Гейнц Гудериан - Воспоминания солдата (с иллюстрациями)

• Название: Воспоминания солдата (с иллюстрациями)
• Автор: Гейнц Гудериан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999

Аннотация издательства: Автор книги «Воспоминания солдата» – бывший генерал-полковник танковых войск вермахта Гейнц Гудериан, принимавший активное участие в осуществлении гитлеровских планов «молниеносной войны». «Воспоминания» представляют собой уникальный документ эпохи, повествующий о драматических событиях европейской и всемирной истории в период 1939-1945 гг.

Hoaxer: Этот текст воспроизведён по изданию Г. Гудериан , «Воспоминания солдата», М.: Воениздат, 1954., а то издание было, соответственно, переводом немецкого – H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951. В 1954 году при переводе была произведена значительная правка – то бишь, купюры. Например, вырезано описание Гудерианом берлинских переговоров между Молотовым и Гитлером. (В соответствующем примечании я восстановил историческую справедливость); а танковая школа в Казани, упомянутая Гудерианом, превратилась в безликую «танковую школу на иностранной территории». Гейнц (вообще-то Хайнц, но так уж получилось) Гудериан в своих воспоминаниях, естественно, крайне субъективен. Конечно то, что он не пытается в угоду вчерашним противникам порочить то, что ему дорого, вызывает уважение. Вызывает уважение и уважение Гудериана к своим западным противникам (к русским противникам Хайнц сперва снисходителен, а после только скрежещет зубами в бессильной злобе) и к германским солдатам. Однако уж чересчур «быстроходный Хайнц» обеляет себя и Вермахт. И сам он не без греха, – жесток был он по отношению к своим товарищам-офицерам, принимая участие вместе с Рунштедтом в заседаниях Народного трибунала по заговору 20.07.1944., не говоря о том, что не жаловал наше гражданское население в 1941 году, отдавая приказы, противоречащие духу и букве законов ведения военных действий. В его 2-й армии пленных вообще брали мало, убивали на месте – некогда было с ними возиться. А из гудериановских описаний его бесед с Гитлером становится ясно, что храбрый танкист начиная с 43-го года чуть ли не в открытую называл фюрера идиотом, по два часа ему это растолковывая на пальцах. Идёт Гудериан к фюреру, прячутся все а фюрер, нажравшись наркотиков, сидит, трепещет и только Гудериан на порог – как вскочит, и давай бесноваться без отдыха. И всё знал Гудериан, и всё он понимал, и видел куда что катится, и только объяснить этого никак не мог, как собака. В общем-то, нет оснований для Гудериана примерять себе ангельские крылышки. Он недовоевал, и жалеет только о том, что не удалось намотать на гусеницы англо-французских плутократов в Дюнкерке; да не вышло – из-за Гитлера, да морозов, доходящих аж до абсолютного нуля, – додавить большевистскую гидру в её логове, да там не получилось, да тут не срослось – и всё исключительно под воздействием непреодолимых обстоятельств, а не умелых действий противника и собственных ошибок. В общем, вражина Гудериан лютый, и тем значительней и приятнее наша победа над ним, и подобными ему прусскими волками.

---

В модернизации кавалерии имеется настоятельная необходимость, однако главное командование сухопутных сил и старые кавалерийские офицеры выступают даже против этого. Свои объяснения я закончил следующими словами: “Права, которые мне будут предоставлены, окажутся недостаточными для того, чтобы преодолеть все препятствия, и я предвижу вследствие этого постоянные трения и конфликты. Поэтому я прошу оставить меня в прежней должности”. Гитлер слушал меня минут 20, не перебивая. Затем он обосновал свое желание создать новый пост необходимостью организации централизованного руководства всеми моторизованными войсками и кавалерией и приказал мне вступить в новую должность. В заключение он сказал: “Если ожидаемое вами противодействие будет тормозить вашу работу, можете обращаться прямо ко мне. Тогда мы уж вместе осуществим необходимые нововведения. Я приказываю вам принять новую должность”.

Разумеется, до непосредственного обращения с докладом к Гитлеру дело не дошло, хотя затруднения начались немедленно.

Я был произведен в генералы танковых войск, назначен генерал-инспектором подвижных войск и приступил к организации своего очень небольшого управления, которое было размещено на Бендлерштрассе. Мне дали двух офицеров генерального штаба – подполковника фон ле Суир и капитана Роттигер; адъютантом у меня был подполковник Рибель. Кроме того, по каждому роду подчиненных мне войск мне было выделено по одному референту. Затем я приступил к работе. Это было равноценно тому, что лить воду в бездонную бочку. Бронетанковые войска До этого времени не имели почти никаких наставлений по роевой подготовке. Мы составили наставления и представили их в отдел боевой подготовки главного командования сухопутных сил для [85] утверждения. Однако в отделе боевой подготовки не было ни одного офицера-танкиста. Наши наставления рассматривались не применительно к требованиям бронетанковых войск, а с совершенно другой точки зрения. На большинстве наших проектов наставлений была наложена следующая резолюция: “Основная организация не соответствует организации, принятой в пехоте. Поэтому проект отклонить”. Единство организации и единство “номенклатуры” – вот в основном те вопросы, которые принимались во внимание при оценке нашей работы. Потребности войск при этом совершенно не учитывались.

Мое предложение об организации в кавалерии удобных для управления дивизий, оснащенных современной техникой, потерпело неудачу, так как начальник управления общих дел сухопутных сил генерал Фромм не решился дать на это своего согласия,

Итак, до начала войны организационная структура кавалерии оставалась, как и раньше, в неудовлетворительном состоянии, что явилось причиной ее распределения, за исключением одной только бригады в Восточной Пруссии, по пехотным дивизиям в виде смешанных разведывательных отрядов, состоявших из кавалерийского эскадрона, самокатного эскадрона и моторизованного эскадрона, имевшего в своем составе несколько устаревших бронемашин, противотанковые пушки и конную артиллерию. Управлять этой ужасающей мешаниной было почти невозможно. При объявлении мобилизации кавалерия могла обеспечить такими разведывательными отрядами лишь кадровые пехотные дивизии мирного времени. Вновь сформированные соединения должны были удовлетвориться самокатчиками. Таким образом, вопрос о кавалерии был близок к решению совсем в ином плане. Кавалерия оказалась в таком тяжелом положении, несмотря на то, что все ее начальники с особой любовью заботились о ней. Таково, оказывается, различие между теорией и практикой. [86]

Укажу еще на одно второстепенное обстоятельство, которое проливает свет на обстановку того периода. Мобилизационный план предусматривал назначение меня, инспектора подвижных войск, в случае войны на должность командира запасного пехотного корпуса. Потребовалась подача жалобы, чтобы изменить этот пункт и добиться решения использовать меня на случай войны в бронетанковых войсках. [87]

Глава IV. Начало катастрофы

Навстречу войне

Март 1939 года ознаменовался присоединением Чехии к рейху на правах протектората. Создалось чрезвычайно серьезное внешнеполитическое положение. Инициатива присоединения Чехии исходила исключительно от Гитлера.

Утром, в день вступления немецких войск в Чехию, меня вызвали к главнокомандующему сухопутными войсками и, ознакомив с совершившимся фактом, приказали направиться в Прагу для обобщения опыта, приобретенного механизированными и бронетанковыми войсками, участвовавшими в операциях, проходивших в зимних условиях; я должен был также провести осмотр материальной части чешских бронетанковых войск.

В Праге я встретился с генералом Гепнером, назначенным после меня командиром 16-го армейского корпуса, который и рассказал мне о своем опыте. Затем я посетил различные воинские части, чтобы получить непосредственное впечатление о них. В Брюнне (Брно) я осмотрел материальную часть чешских бронетанковых войск, которая произвела на меня впечатление [88] полной пригодности. Эта материальная часть сослужила нам хорошую службу во время кампаний в Польше и Франции и лишь в русскую кампанию она уступила место тяжелой материальной части немецкой конструкции.

После Чехии к рейху без боевых действий была присоединена Мемельская (Клайпедская) область.

20 апреля Гитлер, празднуя свое пятидесятилетие, устроил большой парад. Батальон знаменосцев со знаменами вермахта приветствовал Гитлера. Фюрер находился в зените славы. Было ли у него самообладание, чтобы сохранить свое положение, не перетягивая уже натянутую до предела тетиву лука?

28 апреля Гитлер заявил о расторжении англо-германского морского соглашения и польско-германского договора о ненападении.

28 мая министр иностранных дел Италии граф Чиано посетил Берлин. Министр иностранных дел рейха устроил в его честь большой прием. Чтобы принять больше гостей, он разбил две большие палатки, образовавшие одну общую крышу над всем его садом. Но в эти майские дни было очень холодно, и палатки пришлось протопить. Трудно выполнимая затея! Гитлер тоже присутствовал на этом торжестве. Гостей развлекали легкими сценическими представлениями, например, танцами Гёпфнеров, на которые собрались в одной из палаток, где для этой цели была оборудована сцена. Пришлось обождать некоторое время с началом представления, так как Гитлер хотел сидеть рядом с Ольгой Чеховой13 , которая вот-вот должна была приехать. Гитлер любил людей искусства и охотно бывал в их обществе. Предостеречь Гитлера от войны – такова, вероятно, была политическая цель визита Чиано. Мне трудно судить о том, выполнял ли он это поручение Муссолини с достаточной энергией и последовательностью до самого конца своего визита. [89]

Наконец, в июне Берлин посетил принц-регент Югославии Павел со своей красивой супругой. Снова был большой парад, в котором принимали участие главным образом мотомеханизированные части, причем в таком большом количестве, что вся эта инсценировка действовала скорее удручающе, чем убедительно. Следует заметить, что из Берлина принц поехал в Лондон. Насколько мне известно, ожидания Гитлера, которые он связывал с визитом принца, не оправдались.

Политических предостережений было более чем достаточно. Но Гитлер и его министр иностранных дел Риббентроп были склонны считать, что западные державы не решатся начать войну против Германии и у них поэтому развязаны руки для осуществления своих целей в Восточной Европе.

Моя задача в летние месяцы 1939 г. сводилась к подготовке запланированных на осень крупных маневров вермахта с участием мотомеханизированных войск. Их нужно было переправить через Рудные горы в Судеты. Но обширные подготовительные работы для организации этих маневров проводились напрасно.

Польская кампания

22 августа 1939 года я получил приказ направиться в померанский учебный лагерь Гросс-Борн, чтобы там вместе со штабом сформированного 19-го армейского корпуса, носившего название “фортификационного штаба Померании”, принять участие в сооружении полевых укреплений вдоль имперской границы для защиты Германии от наступления поляков. В состав 19-го армейского корпуса были включены: 3-я танковая дивизия, 2-я и 20-я мотодивизии, а также корпусные части. 3-я танковая дивизия была усилена танковым учебным батальоном, имевшим на вооружений наши новейшие средние танки T-III и T-IV. В составе корпусных частей находился также учебный [90] разведывательный батальон из города Дёбериц-Крампниц. Эти учебные части и подразделения наших военных школ были привлечены по моей просьбе с тем, чтобы они первыми смогли накопить практический опыт, что могло пойти на пользу в их будущей учебной деятельности.