Майкл Роэн - В погоне за утром

• Название: В погоне за утром
• Автор: Майкл Роэн
• Жанр: Фэнтези

Действие романа «В погоне за утром», первого из серии романов о приключениях и преображении Стивена Фишера, разворачивается в современной Англии и на таинственной Эспаньоле – родине кровавого вудуистского культа Дона Педро. Это образец «умной» фэнтези, где основательный интеллектуальный и моральный багаж автора отнюдь не в тягость, но приходится как нельзя кстати главному герою в его путешествиях через время и пространство.

---

Железные цепи расплавились у меня в руках, когда сквозь них прошла мощная волна. Они упали и рассыпались шипящими и брызгающими каплями и благодарно погрузились в землю, из которой их когда-то вырвали. Но и сила Дона Педро была поистине устрашающей. Он не сгорел, его не поглотило пламя. Удар попал только в его простертую трость с серебряным набалдашником, выбил ее из руки, и она отлетела назад.

И по его команде огонь последовал за тростью.

Огонь поднялся, как кобра, сворачивая свои кольца, и ударил. Он выплеснулся на вершину высокого камня, и я увидел Дона Педро в тот момент, когда огонь упал, увидел, как он потерял равновесие под ливнем сверкающих обломков, соскользнул вперед – и вниз, вместе с этой разрушительной огненной лавиной упав на свой собственный алтарь. Толпа взвыла и отхлынула, но я ринулся вверх, на самый краешек камня, жаждая увериться в своем триумфе.

И остановился. Весь алтарь был в сверкающих руинах, все еще пылала кучка разбитого дерева, по его краю запекалась и чернела пролитая кровь, начавшая шипеть, когда упали первые капли дождя. И все же в центре алтаря неожиданно что-то рванулось вверх, что-то посыпалось в сторону – и Дон Педро восстал. Одежда на нем висела лохмотьями и дымилась, трость исчезла, лицо было обожжено, волосы и борода – в ореоле огня; тем не менее, он, казалось, этого не замечал. Он скользнул ко мне, прямо к краю камня над моей головой – и тут я увидел, что даже брови у него горят. Но темнота позади него была глубокой как никогда, и она устремилась ко мне…

Питерс покачал головой с печальной мудростью, обретенной с возрастом и опытом:

– Я вижу, что для того, чтобы иметь хоть какую-то надежду убедить вас, мне придется выложить карты на стол, – вздохнул он, – и раскрыть полный размах нашей операции. – Он щелкнул посеребренными замками атташе-кейса, открыл его и протянул вперед, держа обеими руками. – Эта документация говорит сама за себя…

Я машинально поднялся и наклонился вперед. Однако в этот момент что-то всколыхнулось в моей памяти и вцепилось в меня. Карты на стол? Катькины карты – туз червей, двойка пик – два пустых озера черноты, слившиеся в одно. И валет с его холодными темными глазами…

Мое колебание спасло меня. Из открытого дипломата – ИЗ ЕГО СЛОЖЕННЫХ ГОРСТЬЮ ЛАДОНЕЙ вверх метнулся язык желтого пламени. Словно для того, чтобы пронзить звезду – и как раз в том месте, где, если бы я не заколебался, находились бы сейчас мои глаза. Зарычав от ярости, я схватил первое, что попалось под руку – это оказалась линейка – вскочил, перепрыгнул через стол и бросился на него.

ЧЕРНОТА ВЗРЕВЕЛА…

Снова свет. Его стул отлетел назад, мы с грохотом сцепились, кусаясь и щелкая зубами, как звери, катаясь из стороны в сторону. Моя рука на его горле… его трость, удерживавшая мой меч… его свободная рука, пытающаяся выцарапать мне глаза… Господи, ну и силен же он! И весь этот шум, что мы подняли, почему же никто не войдет…

ОБЖИГАЮЩИЙ ЖАР…

Какого черта? Что-то сгорело – мои волосы дымились… мы скатились в огонь. Какой еще огонь? Свет сияет… пол раскален…

То включаясь, то выключаясь – от света к тьме – вперед-назад, два мира мелькали вокруг нас, когда мы падали из одного в другой и обратно. Я был прав, прав был мой другой голос!

– Прав! Прав! Это ничего не значит, черт побери! Здесь или там, ты гнусный маленький подонок, но я буду терзать тебя до тех пор, пока ты не протянешь ноги…

– Грязный сукин сын, – задыхаясь, прошипел маленький человечек по-испански.

Питерс-Педро изо всех сил старался вывернуть свою трость и ударить меня – вырвав из моих рук меч. Я нажал посильнее – и меч, и трость вырвались из наших рук и отлетели в сторону. Наши руки устремились к горлу друг друга…

Мои руки были длиннее… они сомкнулись, сжались, крепче. В вакууме его глаз вспыхнула искра, взорвалась, пошла вверх. Нити зеленого огня затрещали и побежали по его рукавам, встретившись с моими руками – и сноп красных искр вспыхнул в ответ. Его глаза уже не были больше черными, они были сверкающими зелеными зеркалами, и я видел в них свое отражение. Отражение, которое я трудом узнавал – рычащая свирепая маска с глазами, полыхающими красным…

Крепче…

КРЕПЧЕ…

Его хватка ослабла. Одна рука отпустила мое горло и, хотя он не видел, где лежит его трость, рванулась прямо к ней, схватила и ударила меня по голове. Однако каким-то образом мой меч оказался под моими растопыренными пальцами, и когда Дон Педро рванулся вверх, я стиснул обеими руками рукоятку и нанес удар.

Классический смэш справа. Удар попал прямо в гладкую верхушку его головы, сбил его с ног, он полетел и распростерся навзничь на своем алтаре. Меч зазвенел в моих пальцах, словно я ударил по твердому камню. Дон Педро лежал и стонал, извивался и слабо дрыгал ногами, его пальцы скребли по черной рваной ране. Такая рана должна была быть смертельной, но он ведь не был обычным человеком. Тяжело дыша, шатаясь, я подошел, склонился над ним и занес меч, чтобы нанести новый удар. Его рот открылся…

Я отскочил с воплем отвращения. И как раз вовремя, чтобы увернуться от фонтана черноты, который он изрыгнул.

– Ах, ты, грязный ублюдок… – зарычал я и, кажется, собирался нанести ему еще один дикий удар. Однако кто-то схватил меня за руку, я обернулся и оказался лицом к лицу с Джипом. И только тогда ко мне стала возвращаться память.

– Нет, – устало сказал Джип. – Не подходи к нему. Это была не атака. Он больше не станет нападать.

– Но…

– Никаких «но». Ты разбил его. Ты встретил его здесь, на Спирали, где он получил всю свою силу, и выпустил из него кишки. Ты победил его, заклинание на заклинание…

Я смущенно покачал головой:

– Заклинания?.. Все было совсем не так. Я ведь не пользовался никакой магией. Что-то происходило здесь, но я… я это не контролировал. Он заставил меня думать, что мы… просто говорили о делах, и так до самого конца. В моем офисе… просто препирались по поводу сделки…

– Твои знания. Твоя магия. О, сила, что стояла за ними, была, конечно… чья-то еще. Но ее использование, воля – это было твое, целиком и полностью. Тебе приходилось делать шаги. Дон Педро, он, наверное, увидел, что случилось, подумал, что ты слабое звено в товариществе, что в этом мире он сможет побить тебя. Вот так ты это и увидел, но ты обернул это против него. И, по-моему, то, что делал там, ты делал и здесь. Не важно, как ты победил его – ты победил, и только это идет в счет. Ты разгромил его власть, разбил его тело. А сейчас он попытался спастись от тебя. Сбежать.

– Сбежать? Но он…

– Во времени. Он удрал из этого более широкого мира, где был побежден. Бежал куда глаза гладят! Помнишь, я говорил, что некоторые люди просто ломаются и бросаются прочь, когда Спираль становится слишком непереносимой для них, – бегут назад, в тот момент, когда впервые ступили на нее? И смотри, куда его это привело. Назад, на ложе его болезни. Он умирает от vomito negro – желтой лихорадки. Как и должен был с самого начала.

И, глядя на извивающуюся фигуру своего врага, я увидел, что в нем что-то неуловимо изменилось, что белые камни позади него действительно приняли форму, напоминавшую высокие оштукатуренные стены, а судорожное пламя умирающего костра отбрасывало на них отблески, похожие на свет мигающей лампы – или на образ лихорадки, сжигающей больного человека. Богатые одежды, которые сжимали и рвали его руки в горячечной агонии, расстилались вышитыми покрывалами, а испещренный пятнами алтарный камень напоминал грязные простыни величественного ложа больного. Тошнота подступила мне к горлу и неожиданная страшная жалость, я мог только стоять, не говоря ни слова.

– Ты не прав только в одном, мастер штурман, – негромко сказала Молл. – Да, у него желтая лихорадка. Но не это убивает его. Видишь почерневший и распухший язык, он почти душит его! Слишком много мне приходилось видеть, как люди умирали именно так. Беспомощный в своем плачевном состояния, он не может ухаживать за собой, и нет у него никого, кто любил бы его настолько, чтобы рискнуть приблизиться. Чем подхватить заразу, они скорее позволят ему умереть самой жалкой смертью – от жажды.

Последовавшее за ее словами короткое молчание нарушил еще один голос:

– Что ж! Надеюсь, он получает от этого удовольствие, маленький мерзавец! Я бы сказала, что это как раз соответствует его представлениям о том, как следует развлекаться, а вы? – Рот Клэр сурово сжался, когда она созерцала извивающуюся фигуру. – Ох, не смотрите так возмущенно! Когда они приковали меня в этой его темнице, с клеткой, костями и всем прочим, они смеялись, эти Волки. А потом они унесли лампу. Так что у меня было несколько часов, чтобы поразмышлять о том, какого рода забавы он любит.

– Держу пари, что так оно и было, – сочувственно произнес Джип. – Но с этим покончено. И, судя по его виду, с ним тоже.

И однако он снова ошибся. Сотрясаясь в последних судорогах горячки. Дон Педро пронзительно вскрикнул и сел, хватаясь за рану на голове, его пальцы скребли в агонии, разрывая, как когти, саму плоть. Пока неожиданно она не лопнула, потом соскользнула и опала, бледное лицо обвисло, как мятая тряпка…