Андрей Раевский - Конец игры

• Название: Конец игры
• Автор: Андрей Раевский
• Издательство: АСТ: АСТ Москва: Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034970-Х

Игра демонов Валпракса и Тунгри начинается...

Фигуры на их доске — люди, обитающие в могущественной Алвиурийской империи. Правила Игры просты — один из игроков может трижды подвергать опасности жизнь "основной фигуры" своего противника, другой же — трижды спасать свою игрушку из безвыходных ситуаций.

Расстановка фигур такова.

Молодой монах Сфагам приговорен к смерти за разглашение миру секретов монастырских боевых искусств…

Трое убийц из соседнего монастыря вышли с миссией уничтожить предателя…

Но у Сфагама находятся союзники — юный ученик Олкрин и отчаянная наемница Гембра.

Демон Тунгри делает первый ход — и Сфагам лишается всех своих способностей, Гембра попадает в плен, а Олкрин оказывается впута в сложную дворцовую интригу.

Следующий ход предстоит сделать Валпраксу!

---

Тем временем вокруг послышался нарастающий треск и шорох. Между деревьев замелькали смутные тени, и одновременно с разных сторон в полосе лунного света стали показываться странные существа. Первым Сфагам увидел низкорослого сгорбленного, если так можно было сказать, человека с неимоверно широкими плечами и длинными, до земли, крюковатыми руками. У него была густая, торчащая во все стороны грива, огромный клыкастый рот и большие круглые, навыкате, глаза. Рядом с ним от древесного ствола отделилось ещё одно человекоподобное существо с сильно вытянутой и вверх и вниз безносой головой, узкими глазками-щёлками и тонкими руками с множеством длинных пальцев. А с противоположного конца поляны им навстречу спешил, шурша по траве кольчатым хвостом, человек-змея с круглой лысой головой и птичьими лапами вместо рук. А вслед за ним с шумом двигался некто, напоминающий гигантского рогатого ежа с получеловеческим лицом.

Сфагам отступил в тень, следя за тем как гости ночной поляны смыкают круг возле дырявого камня, который, тем временем дымился всё сильнее и сильнее. Струйки сизовато-жёлтого дыма сплелись в единый густой поток, который, стелясь над травой и постепенно застывая, стал приобретать всё более ясные очертания. Из вязких дымных струй соткалась фигура необычайно грузного бородатого человека, голова которого была словно прилеплена задом наперёд так, что лицо находилось на месте затылка. На этой неестественно вывернутой голове была надета плоская круглая шапочка с кисточкой, наподобие тех, что носят судебные исполнители и их помощники. Толстяк полулежал на низкой кушетке, обрисовавшейся из того же сизого дыма и, похоже, чувствовал себя вполне удобно. Ноги его, впрочем, так и не выплыли до конца из дымовой массы, и кручёный жгут сизых колец тянулся от его тела к самому большому отверстию в камне.

— Камня нашего у опять собрались и мы вот! — провозгласил толстяк тоненьким голоском кастрата, вскинув вверх свои короткие пухлые ручки. — Здесь ли все?

— Все, кого ты звал, почтеннейший Тиганфи, — Ответил проводник Сфагама, отвесив предводителю сборища низкий поклон.

Имя Тиганфи было знакомо Сфагаму. Так в центральных землях Алвиурии называли одного из демонов-предводителей зловредных духов, населяющих ближние к человеку пространства запредельного мира. Внешность его описывали по-разному, и в древности ему даже ставили храмы, чтобы умилостивить его и таким образом избавить себя от бед и несчастий. А ещё называли его хозяином подлых обстоятельств или просто демоном невезения…

— Собрания последнего нашего дня со натворили вы интересного что, перекрёстков охотники, итак? — пропищал Тиганфи, вновь открыв свой маленький, почти детский ротик.

Поляна отозвалась хором разнообразнейших звуков, общая интонация которых выражала ехидный восторг и самодовольство.

— Послушай, почтеннейший Тиганфи! — выступил вперёд длинношеий урод с двумя парами ушей и длинным острым подбородком. — Пока другие пробавлялись мелкими делишками вроде порчи молока, пожаров и поедания пищи за больных, я основательно потрудился с одним учёным книжником. Долго искал я изъян в его душе, за который можно было бы зацепиться! А как зацепился, так и пошло! Где изъян души — там и изъян тела. А мне только дай пробить человека болезнью — я уж с него не слезу! Теперь никто не увидит его трактата, и не выполнит он своего предназначения! Мой, мой он будет, мой! Я таких ям вокруг него накопал… Если сам рукопись не сожжёт, так потеряет. А не потеряет, так никто читать не станет. А прочитают — не поймут, не услышат. А услышат — забудут, не оценят. А бороться он больше не сможет. Высосал я его силу-то! И не напишет он больше ничего!

— Эка невидаль! — вступил в разговор другой бес со сморщенным коричневым лицом и длинной, до земли, седой бородой. — Вот ты всё сам бегаешь-хлопочешь, а я сижу себе спокойно, за меня всё старики делают. Из молодых силы сосут и себе жизнь прибавляют. Раньше-то, когда люди нас в лицо знали, понимали они всё про такие делишки и умели общую силу-то беречь! Стариков если не убивали, как в совсем давние-то времена, то и умирать не мешали. Отправляли от молодых подальше, чтоб силы не высасывали, те и не заживались долго. А теперь каждый норовит жить долго-долго, до последнего! А уж злобы, злобы-то у них сколько! Через эту злобу и тянут силы-то. Мне и делать почти ничего не надо!

— Да и мы не зеваем! — раздался из-за спин непонятно кому принадлежащий скрипучий голос. — Тут кто-то споткнулся, там кто-то с кем-то случайно не встретился, — глядишь, и вся жизнь по-другому пошла. Большие-то боги за всем не уследят. Вот и кормимся мы силами неслучившихся событий и несделанных дел. И всегда кормиться будем! А дело у каждого своё — кто хлеб в печи портит, кто мысль человеческую губит.

Тиганфи обхватил руками голову и развернул её лицом вперёд.

— Не спорьте, — заговорил он. — Все мы давно друг друга знаем и все делаем одно дело — крадём силы человеческих душ, когда они исходят на творения их рук и мыслей, чтобы отлиться в живые дела, ибо живые дела — это порядок форм, хранящий силу человеческого переживания. Это кирпичики их мира. Мира, из которого нас изгоняют.

— О, почтеннейший Тиганфи, ты всегда говоришь так красиво и мудро… — пропищал сбоку чей-то льстивый голос.

— Не сбивай с мысли! — взмахнул ручками оратор. — Впрочем, — Тиганфи усмехнулся, — в умножении форм их мира есть и для нас выгода! Они теперь нас гораздо меньше замечают и винят во всём слепые обстоятельства, забывая, что за зримыми формами знакомых им вещей, таких подлых и непослушных, стоим мы. Уж мы-то знаем, насколько слепы слепые обстоятельства! Мы — хозяева неслучайных случайностей. Мы — охотники перекрёстков!

Толпа страшилищ радостно зашумела.

— Я свёл пару, от брака которой родится великий злодей. Будут знать, как жрецов не слушать!…

— А я исхитрился сделать так, что великий полководец на прошлой неделе родился мёртвым!

— А меня на днях одна старуха в деревне вызвала для приворота. Приворожить-то приворожила, да не знает, что такие нити этим порвала, что раздавят её сверху, как букашку, чуть не вперёд заказчика… Хи-хи…

— Да замолчите вы, наконец! Я должен сказать вам важную вещь! Не для того мы собрались, чтобы друг перед другом хвастаться! — писклявый голос предводителя бесов перекрыл беспорядочную разноголосицу. — У них там непростые вещи происходят… Они настолько поднялись и зазнались, что собрались придать Единому человеческий образ.

Бесы ехидно захихикали.

— Это не так смешно, как вам кажется, — продолжал Тиганфи. — Это значит, что они смогут теперь собрать силы своих душ в одну точку. И в этой точке родится новый бог — их бог, человеческий… А это значит, что мы больше не будем иметь над ними такую власть, как сегодня, ибо никто из нас по отдельности не сможет противостоять этой силе. Мы сильны, пока их энергии, проистекая из естества, почти все в естество и возвращаются, пока почитание множества богов и демонов связывает их с лоном первозданного мира. Но теперь они, похоже, решили покинуть это лоно. Им захотелось подняться вверх и растворить Единое в человеке.

— Значит, надо и нам объединяться, а иначе загонят они нас в глухие деревни, где люди всегда за старину держатся!

— Только и останется, что скотину портить!

— Тише… Возможно, и у нас скоро появится большой хозяин! — заявил Тиганфи, — они ещё не скоро поймут в своём ослеплении, что не человек определяет закон Единого, а Единое использует человеческие страсти в своих целях. Делая своего нового бога, который оторвёт их от исконной природы и будет нести им благо, они своей же энергией создадут и его противоположность! Того, кто будет благом для нас. Они уже ищут и взыскуют его, и в нашем мире собирание этих силовых лучей уже давно заметно.

— Бесы одобрительно загудели.

— Ещё не одно столетье пройдёт, пока наша власть над ними ослабнет, но и в нашем мире грядут изменения… А-а-а… А ты кто? Я что-то тебя не помню? — короткий пальчик Тиганфи указал на стоящего в тени Сфагама. Все взгляды устремились на него.

— А это, — подскочил к предводителю таинственный проводник, — мастер тайных монашеских искусств. В его сумке лежит амулет, выданный самим великим императором Регертом как пропуск в тонкий мир. Пока этот человек живёт среди простых смертных, но после смерти он сможет стать одним из нас, да будет на то воля высших сил!

Оглушительный хор бесовских голосов разнёсся далеко по лесу. Тиганфи медленно воспарил со своей кушетки, таща за собой вверх дымовой шлейф. Голова его быстро завертелась на широких покатых плечах.

— Тянуть этим с нечего и то, смерти после присоединиться нам к готов он если! Нечего делать здесь смертным а!

— Так что, мастер, нравится тебе наша компания? — спросил мгновенно оказавшийся рядом проводник.

— Нет, не нравится! — громко ответил Сфагам, — И вряд ли понравится после смерти!