Андрей Раевский - Конец игры

• Название: Конец игры
• Автор: Андрей Раевский
• Издательство: АСТ: АСТ Москва: Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034970-Х

Игра демонов Валпракса и Тунгри начинается...

Фигуры на их доске — люди, обитающие в могущественной Алвиурийской империи. Правила Игры просты — один из игроков может трижды подвергать опасности жизнь "основной фигуры" своего противника, другой же — трижды спасать свою игрушку из безвыходных ситуаций.

Расстановка фигур такова.

Молодой монах Сфагам приговорен к смерти за разглашение миру секретов монастырских боевых искусств…

Трое убийц из соседнего монастыря вышли с миссией уничтожить предателя…

Но у Сфагама находятся союзники — юный ученик Олкрин и отчаянная наемница Гембра.

Демон Тунгри делает первый ход — и Сфагам лишается всех своих способностей, Гембра попадает в плен, а Олкрин оказывается впута в сложную дворцовую интригу.

Следующий ход предстоит сделать Валпраксу!

---

— Тянуть этим с нечего и то, смерти после присоединиться нам к готов он если! Нечего делать здесь смертным а!

— Так что, мастер, нравится тебе наша компания? — спросил мгновенно оказавшийся рядом проводник.

— Нет, не нравится! — громко ответил Сфагам, — И вряд ли понравится после смерти!

— Ха! А вот это мы сейчас посмотрим! — в ту же секунду из его клюки, как из ножен, выскочило длинное тонкое лезвие и трижды просвистело у самого лица едва успевшего увернуться Сфагама. Но четвёртый удар уже был остановлен его мечом. Нападающий неестественно высоко подпрыгнул и вновь оказался лицом к лицу с монахом. В прыжке он мгновенно преобразился. Теперь у него было плоское скуластое безбородое лицо с парой узких глаз. А на лбу под щеголеватой шапочкой был широко распахнут третий глаз, вытаращенный и злобный.

— Ха! — снова выкрикнул бес, вновь замахиваясь своим длинным тонким и острым, как бритва, мечом. Но каскад встречных ударов заставил его опять отпрыгнуть назад, как мячик.

Под писклявый хохот своего предводителя бесы двинулись на Сфагама со всех сторон. Отбиваясь, тот отступал в лес в сторону дороги, вполне осознавая всю безнадёжность своего положения. Убить беса обычным оружием было нельзя. Можно было лишь временно разрушить его телесную оболочку. И хотя терять эту оболочку нечисть не торопилась и потому не спешила подставляться под удар мастерского меча, силы были явно не равны.

Корявая когтистая лапа, казавшаяся за момент до этого обычной веткой сухого дерева, зацепила Сфагама за плечо и потянула было к себе, но с треском упала на землю, отсечённая лезвием меча. Но тут же что-то тяжёлое сильно толкнуло Сфагама в грудь так, что он едва устоял на ногах, а живое змеистое корневище принялось в это время проворно оплетать кольцами его сапог. Несколько резких и точных ударов меча ненадолго отбросили нападающих и дали возможность Сфагаму вырваться из чащи в редколесье. Здесь драться было легче. Бесы продолжали наседать. Из высокой травы высунулась зубастая козлообразная морда. Мохнатые когтистые лапы вцепились в руки Сфагама, пытаясь вырвать меч. Тот едва успел тремя жёсткими ударами отшвырнуть козломордого, как сбоку опять налетел трёхглазый со своим длинным мечом. Одновременно уходя от ударов свистящего над головой чьего-то тяжёлого кольчатого хвоста, Сфагам отбил атаку трехглазого и даже вроде бы задел его коротким контрвыпадом. Но точно понять это было невозможно, поскольку тот вновь, как мячик, отлетел назад и скрылся в высокой тёмной траве. Нанося удары направо и налево, Сфагам чувствовал, как на его одежду летят густые брызги вязкой зловонной жидкости грязно-бурого цвета. Злобно воющее, визжащее и шипящее кольцо подступало со всех сторон, и обороняться становилось всё труднее и труднее. А над деревьями на вершине дымового столба возвышалась грузная фигура Тиганфи, издали наблюдающего за схваткой.

Наконец, после того, как меч Сфагама рассёк горло бледному упырю с шишковатой головой, паучьи лапы подползшего снизу беса опутали ноги монаха и повалили его на землю. Ему всё же удалось освободиться и отбросить в сторону безобразное тело, но сверху к нему, лежащему на земле уже тянулись трудноописуемые конечности сразу нескольких злыдней. Жуткие силуэты почти скрыли густо бирюзовое ночное небо. Скупые тускло-лимонные блики скользили по рогам, клыкам, когтям, паучьим челюстям… На чудовищных мордах уже отразилось некое подобие торжества, когда откуда-то сверху внезапно упал сгусток огненного света. Бесы взвыли и отпрянули назад, а огненная стена отсекла их от почти поверженного противника. На фоне слепящих оранжевых огней, неистово мечущихся во всех направлениях, была различима огромная полуптичья-полуослиная голова. Она медленно повернулась к Сфагаму. Лунный свет скользнул по её причудливым формам и растворился в нарастающем огненном сиянии. Волна света и жара обдала Сфагама, вконец слепя глаза и отключая сознание.

* * *

Открыв глаза, Сфагам увидел над собой невысокий деревянный потолок. Сквозь маленькое окошко лился мягкий свет прохладного осеннего утра. В следующий миг Сфагам понял, что лежит на невысокой и довольно удобной лежанке в чистой и не лишённой уюта комнате. Его одежда была аккуратно сложена на стоящем рядом стуле. К нему же был прислонён и меч. Разжав напряжённо стиснутый кулак левой руки, Сфагам обнаружил в нём тот самый амулет — цветок, оплетающий корнями камень, — который он получил в гробнице Регерта. Ещё не успев ничего понять, он заметил, что в открытое окошко залетела маленькая птичка с нарядным красно-синим брюшком. Пропрыгав по подоконнику, она, будто прекрасно осознавая что делает, порхнула в комнату и пристроилась на поднятом под тонким одеялом колене Сфагама. Повертев головкой, она замерла, уставившись на человека.

"Благодарю, что защитил моё смиренномудрие", — отчетливо прозвучал в голове Сфагама голос Регерта.

Птичка завертелась, словно очнувшись от сковывающего наваждения, и вмиг вылетела на улицу.

Сфагам вздохнул и в задумчивости уставился в потолок.

— Ты уже проснулся, мастер? — послышался за дверью женский голос.

В комнату вошла мать Олкрина с подносом в руках. На нём был кувшин с водой и кружка.

— Уже утро? — спросил Сфагам, ловя себя на явно глупом вопросе.

— Давно уж утро… Олкрин сказал, что ты никогда так долго не спишь. Мы уже беспокоились…

— Со мной всё в порядке. Просто вчера…

— Да! Олкрин уже всех нас отругал за то, что тебя заставили пить вино. Кто ж знал-то…

— Ничего страшного… со мной всё в порядке, — повторил Сфагам.

"Неужели всё приснилось?" — подумал он.

— А одежду твою я еле вычистила… А что там на ней такое было — так и не поняла…

Женщина уже почти скрылась за дверью, когда её нагнал вопрос Сфагама.

— А не знаешь ли ты, что такое дырявый камень?

— Дырявый камень? — Женщина пожала плечами. Вроде, не слышала…

— Дырявый камень — это место такое. В лесу, — раздался из-за её спины голос отца Олкрина, который услышал вопрос Сфагама. — Нехорошее место… Все знают…

— А далеко ли оно?

— От нас-то? День пути, не меньше. Только никто туда не ездит. А ты откуда про это знаешь?

— Так… Кто-то вчера в разговоре помянул…

* * *

За завтраком Сфагам ничего не ел и не пил, кроме фруктов и воды. Олкрин был явно неспокоен. Ему хотелось поскорей закончить с едой и остаться с учителем наедине. Наконец, они вдвоём вышли на небольшой уютный внутренний дворик.

— Полагаю, особенно задерживаться не стоит… — начал Сфагам

— Учитель, — заговорил Олкрин взволнованным голосом, — позволь мне остаться на некоторое время с родителями! Хотя бы ненадолго… Они были так рады… А если теперь снова… так быстро…

— Да, я их понимаю… И тебя тоже. Нельзя же вытравлять из себя всё человеческое. Оставайся пока дома.

Олкрин просиял.

— Я думал, ты будешь меня осуждать…

— Ну, вот ещё!

— Тогда, может быть, и ты останешься. Они так тебе рады…

— Нет, мне надо ехать. Сегодня же. Я заеду за тобой через некоторое время. А сейчас позови своих, будем прощаться, — сказал Сфагам, про себя даже радуясь такому повороту событий, ибо в ближайшее время, как он безошибочно чувствовал, ему, как никогда, понадобится побыть одному.

Глава 18

Гембра ехала в Канор. Форму офицера императорских войск она сменила на обычные лёгкие и не лишённые изящества доспехи. А меч был тот самый — подарок правителя Амтасы. По счастливой случайности ей удалось отыскать его среди гор трофейного оружия, и радости её не было предела. Остался при ней и её боевой конь, на котором она носилась во главе отряда императорских кавалеристов по дорогам Лаганвы. Да! Здесь она послужила императорской армии не за страх, а за совесть! И когда она на выезде из провинции нагнала длинный обоз Андикиаста, стратег сам выехал ей навстречу и не без видимого сожаления принял назад серебряный офицерский медальон. Впрочем, он понял её натуру и больше не убеждал остаться на службе. Но его слова о том, что в столице его дом всегда будет для неё открыт, не были простой вежливостью, которая, прямо скажем, и не была особенно свойственна полководцу. Но, лишённый также и чванства, он чувствовал людей и умел ценить дружбу.

Теперь все мысли Гембры были связаны со столицей. Ей неоднократно доводилось бывать в Каноре, но всякий раз, приближаясь к священному центру империи, она не могла побороть в себе необъяснимый трепет. Когда в первый раз она оборванной девчонкой после полугода скитаний по дорогам страны ступила под свод уходящей в небеса въездной арки, голова её была полна всяких небылиц, что сочиняют про столицу никогда не бывшие в ней провинциалы. Она почти верила в то, что улицы в Каноре вымощены золотыми кирпичами, а по ночам их обходят, сверкая глазами-изумрудами, оживающие статуи богов-хранителей. У неё не было ни малейших сомнений в том, что на крытые листовым золотом крыши дворцов можно смотреть только ночью — иначе ослепнешь, а в императорском дворце, обрисовать облик которого воображение решительно отказывалось, обитали страшные чудовища, которых император только по своей бесконечной милости не натравливал на своих недостойных подданных.