Вирджиния Эндрюс - Сад теней

• Название: Сад теней
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Вече, Персей, АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7141-0052-2, 5-88421-010-8, 5-88196-307-5

Предыстория событий описанных в романе «Цветы на чердаке».

---

Но есть и хорошие новости. Бог послал нам, как свое благословение, четверых красивых детей. Они все синеглазые и светловолосые. У них прекрасные правильные черты лица, это сообразительные и милые детишки, которых вы с гордостью назовете своими внучатами. У нас сын, Кристофер, четырнадцати лет, дочь Кэти, ей двенадцать, и близнецы, Кори и Кэрри, четырехгодовалые.

Как Кристофер любил их! И как они любили его!

Кристофер преуспевал. Он не смог продолжить свою карьеру врача. Это была его огромная жертва, но он с радостью принес ее во имя нашей любви.

Было больно смотреть, как он отложил в сторону свои занятия медициной и приобрел другую профессию, чтобы мы могли жить и растить семью в комфорте и надежности.

Но ни я, ни он никого не виним. Никого. Он никогда не переставал любить вас. Постоянно говорил о том, что вы для него сделали. Верьте, что это так. Пожалуйста, ну, пожалуйста, поверьте мне. Вы, конечно, помните его, каким он был, и знайте, что он оставался таким же до последнего своего дня.

Я пишу вам, потому что смерть Кристофера оставила нас на грани нищеты. Я продаю все ценное, что у нас есть, чтобы выжить, прокормиться и одеться. Конечно, в том была моя вина, что я никогда серьезно не стремилась развивать свои способности, которые мне бы сейчас пригодились в жизни. Я беру на себя за это полную ответственность.

Мама, безусловно, была всегда для меня образцом для подражания, но я не могла надеяться, что стану такой же сильной и стойкой духом, как она.

Умоляю вас подумать о нашем бедственном положении и взглянуть на нас глазами всепрощения.

Я знаю, что многое нужно сделать, чтобы снова завоевать вашу любовь, но я готова сделать все, все возможное, чтобы вернуть эту любовь.

Пожалуйста, позвольте нам вернуться в Фоксворт Холл, чтобы дети мои могли расти, радуясь добру и счастью.

Спасите нас! Пожалуйста…

Обещаю, что мы будем безукоризненны; будем подчиняться всем вашим приказаниям.

Мои дети хорошо воспитаны и разумны. Они всегда поймут все, что от них требуется. Мы просим только дать нам шанс.

Пожалуйста, сжальтесь над нами и вспомните, что мои дети — Фоксворты, несмотря на то, что нам пришлось — нам казалось, что так будет лучше, — принять имя Доллангенджера, предка Фоксворта.

С нетерпением жду вашего ответа. Я сломленная и потерянная женщина. И ужасно всего боюсь.

С любовью, Коррин».

В конце листка заметны были следы слез. Не знаю, чьи они были — мои или ее. Кристофер умер! И неважно, что они поступили скверно, неважно, что их любовь была греховной — я бы никогда в жизни не пожелала им того, что с ними случилось. Бог, действительно, жестоко покарал их.

Я попыталась встать, но комната поплыла у меня перед глазами; тени и призраки в ней то соединялись, то опять разъединялись, а их ужасные утробы смеялись, издеваясь надо мною.

Что я сделала? Ну, что я сделала? Неужели Бог не так понял мои молитвы? Было мучительно сознавать это. Здесь должно быть какое-то другое объяснение. Мой мозг лихорадочно искал его до тех пор, пока не остановился на Джоне Эмосе. Он то знает, что делать. Он обязательно должен знать.

— Это послание Господа, — произнес Джон Эмос нараспев, комкая в своей костлявой руке тонкое розовое письмо.

— Послание, Джон Эмос? Какой же бог сделал бы такое с Кристофером?

— Бог, который ненавидит грех. И именно ты, Оливия, признала, каким низким и подлым на самом деле был грех.

Бог в своей Вселенной восстанавливает порядок. И сейчас Он предоставил тебе возможность помочь Ему. Эти дети — дьявольское отродье. Они рождены в порочном брачном союзе, отвратительном в глазах Бога.

— Что ты имеешь в виду, Джон Эмос? Чего теперь ждет от меня Бог?

Он пристально глядел на небо, словно молчаливо общался с Господом. Он вытянул вперед руки, будто бы стремился обнять невидимую силу. Затем, сжав кулаки, он схватил эту силу и ударил себя в грудь.

— Пусть приедут Коррин и ее дети, — заявил он. — Но навсегда спрячьте этих детей от глаз всего мира. Пусть прекратится родословная греха. Не позволяйте им оставаться в этом мире, чтобы заражать других.

Я оставила Джона Эмоса и провела остаток дня одна в своей комнате, моля Бога, чтобы он наставил меня на путь истинный. И хотя я понимала толкования Джона Эмоса, принять их я не могла.

Да простит меня Бог, я все еще любила Коррин. Но что она мне сделала? Она насильно сделала из меня захватчика по отношению к ее детям.

Она заставила меня стать инструментом мщения Господа Бога! Заставила меня сделаться той холодной серой женщиной, которой я ни за что не хотела становиться. Я хотела быть бабушкой, хотела иметь внуков, которых бы я любила до безумия. И они глядели бы на меня глазами, полными любви. А она? Чем меня наградила? Дьявольское отродье…

Теперь, когда всякий раз они будут глядеть мне в лицо, я буду видеть дьявола; каждый раз, когда их руки будут дотрагиваться до меня, я буду ощущать на себе прикосновения дьявола; когда они будут звать меня, мне будет казаться, что меня зовет дьявол. Я рисовала в своем воображении их милые личики, их шелковистые светлые волосы, их ярко-синие глаза. О, я должна буду ожесточиться, чтобы не любить их. Ибо дьявол всегда наделял тех, кого посылал выполнять свою работу, очарованием и лживостью. Мне придется превратиться в крепость из серого камня, чтобы, не дай Бог, этот шарм не проник в мое сердце и не сделал бы меня инструментом в руках дьявола. В ту ночь последние капли любви высохли в моем сердце, и я стала всего лишь орудием Христа. В ту ночь я видела во сне кукольный дом; он был наполнен таким грехом, что исходил своим собственным адским огнем. Голос Бога говорил со мной.

— Оливия, — гремел он, — я отправил тебя на Землю, чтобы ты потушила этот огонь. Я лил воду на этот огонь, но он все горел. Я пытался задуть его собственным дыханием, но он по-прежнему горел. Затем я воздвиг вокруг него ограждение из стекла, и тогда тот огонь стал медленно-медленно потухать, пока не остались тлеть только последние красные уголья.

На следующее утро я решила осуществить план Джона Эмоса.

Я знала, что теперь же, не откладывая, я должна была смело предстать перед Малькольмом и сказать ему все.

Он сидел в своей коляске, глядя через окно гостиной на яркие летние цветы, которые как-будто насмехались над бесконечной зимой, поселившейся в Фоксворт Холле.

— Коррин приезжает, — объявила я.

— Коррин? — переспросил он шепотом, — Коррин?

— Да, Малькольм. Вчера я получила от нее письмо. Кристофер погиб в автомобильной катастрофе, и Коррин попросила взять ее к нам обратно. И мы ее возьмем.

В течение многих часов я мучительно пыталась решить, что сказать Малькольму, и решила в конце концов, что он никогда и ничего не должен узнать о детях Коррин. Малькольм так любил Коррин, как до нее он любил свою мать, как любил Алисию. И я понимала, что если он узнал бы о ее детях, особенно, о девочках, его сердце снова было бы покорено. Нет уж! Я должна на этот раз все взять в свои руки. Джон Эмос был единственным человеком, кому я могла доверять. Будет нетрудно спрятать детей от Малькольма. Я спрячу их в северном крыле, так же, как он спрятал Алисию, их настоящую бабушку. Малькольм был теперь слабым, хилым и, конечно же, он будет так поглощен возвращением Коррин, что ничего не заподозрит.

— Сейчас я пойду, напишу Коррин письмо и приглашу ее вернуться в Фоксворт Холл.

Малькольм все еще продолжал смотреть в окно. Я подошла и положила руку на его худую ссутулившуюся спину. Я почувствовала, как он дрожит и, вглядевшись в него, я увидела, что по щекам его текут слезы.

«Дорогая Коррин!

Добро пожаловать в Фоксворт Холл. Однако, я не показала твоего письма отцу. Если бы он узнал, что у тебя от Кристофера есть дети, ничто на свете не убедило бы его позволить тебе вернуться сюда. С помощью Джона Эмоса твой отец в Боге нашел убежище от боли; и он никогда бы не смог принять детей, рожденных в порочном, кровосмесительном браке. Ты не знаешь, что отец твой перенес тяжелый удар и сердечный приступ в тот день, когда ты ушла из дома.

Твое поведение довело его до того, что из сильного и страстного человека он превратился в хрупкое подобие своего прежнего я.

Однако, я поняла твою беду и молилась за то, чтобы Господь наставил тебя на путь истинный.

Мое решение таково: ты можешь привезти детей в Фоксворт Холл, но твой отец никогда не должен узнать об их существовании. Врачи говорят, что ему осталось жить недолго. До того, как Господь призовет его в свое лоно, твои дети смогут оставаться здесь, в северном флигеле, скрытые от его глаз и его осведомленности. Я позабочусь, чтобы они были обуты, одеты и накормлены.

Я буду ждать, что ты вернешь себе доброе имя и искупишь свой грех, а также постараешься вознаградить нас за ту боль, которую ты нам причинила.

Ты должна понимать, что от тебя зависит, как ты приготовишь к этому своих детей, как обеспечишь, чтобы они оставались под контролем, и чтобы их никто не видел.