Джонатан Эйклифф - Матрица смерти

• Название: Матрица смерти
• Автор: Джонатан Эйклифф
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011984-4, 5-7921-0466-2

Если Сила Света отняла у тебя все, чем дорожил ты в жизни, — кому и чему ты станешь служить, чтобы отомстить?.. Только — Силе Тьмы. Только — Силе Смерти! И тогда ты отправишься в путь, в путь, где ждет тебя твой новый учитель — проклятый черный маг. Там ты научишься истинной Силе Зла. Там ты познаешь, сколь велико могущество Ненависти!..

---

С приходом осени дни стали короче и темнее, и я, сидя в библиотеке по вечерам, стал чувствовать себя не слишком уютно. Когда я уходил, на улицах было уже темно и почти безлюдно. Звук моих шагов далеко разносился в тишине. Я спешил домой, к маленькому очагу, и, растревоженный, ложился спать. В начале октября меня стали мучить кошмарные сны. Я просыпался в середине ночи, но не мог вспомнить, что меня так напугало. Все, что припоминалось, когда утром я окончательно пробуждался — это свистящий голос, нашептывающий мне что-то в уши, как если бы кто-то склонялся к моей подушке. Кто-то, кого мне вовсе не хотелось увидеть.

В конце ноября дело начало принимать дурной оборот. Я приехал в библиотеку Братства позднее обычного, около девяти часов вечера. Была пятница, и я знал, что в здании никого быть не должно. Весь этот день я был занят со студентами Яна. Меня пригласили рассказать о характере и направлении своих исследований. Затем я обедал с профессором, деканом факультета, где работал Ян — преподобным Крэйгом. Он задавая дополнительные вопросы и договорился встретиться со мной на следующий день, чтобы продолжить обсуждение: я не вполне удовлетворил его любопытство, поскольку и сам не знал ответа на некоторые вопросы. Ничего не поделаешь — предстояло копать глубже к изучать дополнительную литературу, которую, как я знал, можно было найти лишь в библиотеке Братства.

Комнаты Братства занимали два этажа трехэтажного здания. На первом располагались большая и маленькая гостиные, кухонька, ванная и кладовка с регалиями и другими ритуальными предметами. Наверху размещался офис, гостевая комната — здесь приезжающие могли остаться на одну-две ночи — и библиотека, занимавшая три комнаты поменьше.

Третий этаж пустовал. Ранее Братство сдавало его в аренду своим членам, незамужним сестрам Фразер. Они, как сказал мистер Юрчик, в весьма почтенном возрасте умерли в течение трех дней, одна за другой. Братство пока не подыскало новых жильцов.

В тот вечер, когда я поднимался по ступенькам темного здания, мне было особенно тревожно. В первый раз за долгое время я оказался на несколько часов с людьми своего круга — студентами, учеными — которые не проводили свободное время в театральных костюмах за эзотерическими сеансами и не обсуждали каббалу и санскрит. Возвращение в эти холодные мрачные комнаты можно было сравнить с возвращением в подземную пещеру после пребывания на ярком солнце.

На первой же площадке я обернулся, так как мне померещилось что-то в тени, за спиной. Там, однако, ничего не было. Я посмотрел наверх, где на следующей площадке меня ожидала пустая квартира. Ничего подозрительного. Я вошел в библиотеку. В библиотеке не было центрального освещения, лишь настольные лампы под зелеными абажурами на четырех столах да светильники над каждым стеллажом. Включив свет над ближайшим стеллажом, я прошел к первому столу.

Сейчас не могу утверждать точно — наслоились более поздние впечатления — но вспоминается: когда я протянул руку, чтобы включить настольную лампу, то услышал звук. Как будто кто-то глубоко вздохнул на другой стороне стола. Лампа загорелась, и я никого не увидел. Я встряхнулся и громко сказал: «Возьми себя в руки, бояться здесь совершенно нечего».

Я уселся за стол, открыл портфель, как всегда, разложил тетради и бумаги. Привычная работа постепенно успокоила. Поднявшись из-за стола, я подошел к стеллажу, где, как полагал, стояли нужные мне книги.

Погрузившись в работу, я листал книгу за книгой, делал записи, заглядывал в классификатор. То и дело вставал, подходил к стеллажу за нужной мне книгой, сверялся с каталогом. Стопка книг на столе росла.

Работа шла лучше, чем надеялся, я был полностью поглощен ею. Для меня не существовало ничего, кроме светлого круга, падавшего от лампы на стол, и моих бумаг. Было уже за полночь, когда я в последний раз подошел к стеллажу.

Наклонившись за книгой на нижней полке, я заметил уголок маленького тома, почти провалившегося в зазор между стеллажом и стеной. Взявшись за него, я потянул и, сделав некоторое усилие, вытащил книгу из расщелины. Книга показалась мне очень старой. Похоже, она была издана раньше тех, что мне до сих пор попадались. Заинтересовавшись, я взял ее и уселся за стол.

Названия не оказалось ни на корешке, ни на лицевой стороне. Переплет твердый, из коричневой кожи. По размеру книга чуть превышала формат 5x4 дюйма. По моим прикидкам, в ней было около двухсот страниц. Судя по переплету, год издания — не ранее 1700-го. С большими предосторожностями, стараясь не погнуть корешок, (видно было, что книгу не брали в руки очень давно), я тихонько открыл ее. В отличие от других, на этой не было библиотечного значка Братства.

На форзаце имелась выцветшая запись, сделанная коричневатыми чернилами неразборчивым, как мне показалось, почерком. Я перевернул страницу и перешел к титульному листу. На нем было написано следующее:

Avimetus Africanus, Kalibool Kolood

aw

Resaalatool Shams ilaal Helaal

sive

Matrix Aeternitatis

aut

Epistola solis ad lunam crescentem

cum versione Latina et notis D.Konigii

And newly Englished by

Nicholas Okley

Paris, apud Christophorum Beys, Plantini Nepotem MDXCVIII[1]

Я был поражен: книга 1598 года издания лежала здесь, собирая пыль, ни разу не открытая и не прочитанная. Я никогда не встречал в литературе ссылок на это издание, но это и неудивительно. Я сразу понял, что это был ранний печатный образец оккультной литературы, возможно, трактат по астрологии. Мое первое впечатление подтвердилось, как только я открыл книгу и начал листать ее.

На левосторонних страницах набранный крупными буквами текст был написан, как я догадался, на арабском языке. На правосторонних страницах текст был приведен в двух колонках — на латинском и на английском языках. Главный текст состоял из коротких стихов (которые я принял тогда за заклинания), перемежавшийся, как казалось, комментариями или инструкциями. Одно из стихотворений особенно поразило меня. Я до сих пор помню его наизусть.

Он — тот, кто грядет, грядет скоро

И приведет он с собою многих,

Ибо многие с ним и сейчас,

И он с ними всегда.

Не бойся и призови его так:

"Ya maloon, ya shaytoon, ya rabb al-mawt

Bismika, bismika, ya rabb al-mawt".

Примерно через каждые пять страниц были напечатаны изображения талисманов — кругов или звезд, заполненных геометрическими рисунками и арабскими надписями. На страницах напротив рисунков помещались инструкции по применению этих талисманов.

Я продолжил чтение, зачарованный странным языком и непонятными магическими заклинаниями. Автор, как я понял из предисловия Окли, был марокканским ученым, известным в средневековой Европе под латинским именем Авиметус (или Ави-мет Африканский). Трактат его являлся малоизвестным классическим произведением, посвященным ритуальной магии. Эта книга оказала сильное влияние на таких авторов, как Иоганн Тритемий и Корнелий Агриппа, а впоследствии осуждена Йоганном Виером за «дьявольские заклинания» и «общение с черными силами».

Я утомился, делая многочасовые записи, поэтому мозг мой с готовностью переключился на относительно более легкое занятие — чтение книги, не связанной с работой. Я читал и читал, не замечая времени, в тишине, в полумраке, забыв о собственной усталости, зачарованный стихами, которых, надо сказать, я почти не понимал.

Перевернув очередную страницу, ближе к концу, вместо пентаграммы или талисмана я обнаружил гравюру. Почти полминуты ушло у меня на то, чтобы осознать ее сюжет, но до сегодняшнего дня я сожалею о том, что увидел ее. Содрогаясь, я закрыл книгу и отшвырнул ее, однако в моем мозгу уже запечатлелись фигуры и формы, наполнившие меня невыразимым ужасом. Это был всего лишь беглый взгляд, но с тех пор, как я разглядел иллюстрацию, я обречен помнить ее до конца жизни.

На гравюре была изображена не восточная сцена, как можно было ожидать. Нет, действие происходило в Европе, в большом храме, со склепами, с тенями по обе стороны широкого нефа. Толстые резные колонны отделяли неф от боковых приделов. Толстый ковер, висевший против алтаря, скрывал из вида восточную часть церкви.

На одной стороне выстроились в ряд несколько каменных могил с водруженными на них памятниками. Одна из могил, возле алтаря, была открыта, тяжелая металлическая дверь отворена. На полу лежали, как мне показалось, трупы. Их, похоже, только что вынули из гробов и разбросали по приделу. Уже одно это отвратительное зрелище заставило меня содрогнуться, но не это было самым ужасным.

Едва заметные в расщелине могилы, несколько фигур склонились над останками. Маленькие коренастые фигуры. Обнаженные тела их цвета пергамента были бледны и бескровны. Нагнувшись над извлеченными из могил телами, они сосали и куса-пи. А один... Боже! Никогда не забуду этого! Один, повернув голову, смотрел прямо на меня. Его лицо было скрыто полусгнившим полотном, но я точно знал: у него не было глаз. У него не было глаз, но я уверен: он видел.