Густав Эмар - Тайные чары великой Индии

• Название: Тайные чары великой Индии
• Автор: Густав Эмар
• Жанр: Прочие приключения

---

Капитан Кильд если и опасался нападения, то не с передней стороны, а с задней, где, как он думал, собрался весь неприятель, он решился командовать арьергардом и держаться вдали от своего каравана, так что если бы он подвергся нападению, то женщины и дети не попали бы в руки неприятеля. В конце концов эти женщины и дети были самой драгоценной собственностью для достойного капитана.

Изумление Бенито Рамиреса было очень велико, когда на расстоянии двух миль от первого отряда он встретил внезапно лагерь, который капитан только что раскинул. Он привел в исполнение свой собственный план и приблизился для соединения со своим авангардом.

Хотя мексиканец и был внутренне очень смущен тем, что капитан не сдержал своего слова, что могло поколебать все его намерения, но он не дал заметить своего недовольства, и когда капитан обратился к нему со словами:

— Вы не рассчитывали встретить меня здесь, не правда ли, сеньор? — он отвечал ему самым развязным тоном:

— Это правда, капитан, но, честное слово, я должен признаться вам, что очень рад вас видеть.

— Как, это правда? — спросил Кильд, бросая на него инквизиторский взгляд из-за очков.

— Без сомнения, капитан.

— Объясните же мне почему, — сказал капитан.

— Мой Бог, капитан, по очень простой причине. Мне пришло в голову, что в пустыне угрожает много самых невероятных опасностей и что нельзя будет принять предостережений против всего.

— Очень хорошо сказано, продолжайте, мой милый, — возразил капитан, не переставая насмехаться, — и тогда вы сказали себе?..

— И я тогда сказал себе, капитан, что вы произведете пагубную ошибку, держась сзади вашего отряда, и что очень важно, чтобы вы присоединились к нему как можно скорей; вот почему я спешил прибыть поскорее к вам и предложить присоединиться, не теряя времени.

— Итак, видите, как все сложилось счастливо: едва вы отправились сегодня утром, как та же самая мысль пришла мне в голову. Вы знаете, что я прежде всего человек, не задумывающийся над исполнением дела, так что едва эта мысль созрела в моем уме, я поднял лагерь и выступил в поход.

— Вы совершенно правы, капитан.

— Значит, вы одобряете мой поступок?

— Я должен быть сумасшедшим, чтобы не одобрять его, капитан!

— Неужели! Эти слова доставляют мне удовольствие, — сказал он, как бы издеваясь. — Я боялся, что вам это не понравится.

— Как вы могли это предположить, капитан!

— Ах! Мой Бог, видишь столько страшных вещей на этом свете, а ваши желания, сеньор Бенито Рамирес, подчас так странны, что я не знаю часто, как мне действовать относительно вас; но не будем более говорить об этом, не хотите ли разделить со мной обед?

— Мне это невозможно, капитан.

— Почему же?

— Вы забываете наши условия, капитан.

— Это правда, извините меня, забудьте это и положим, что я ничего не сказал.

— Почему же и не забыть, я сам желаю, чтобы вы не могли предположить во мне дурного намерения против вас.

— О! Кто же его предполагает?

— Ах, Господи, капитан, несмотря на дружбу, которую вы мне оказываете, я опасаюсь всегда, что чем-нибудь могу навлечь на себя ваши упреки.

— Хорошо, мы как будто исповедуем друг друга.

— Может быть, это и так, в настоящую минуту я нахожусь в беспокойстве. Я выбрал направление движения, которому мы следуем; естественно, что вся ответственность за него должна тяготеть на мне одном; кроме того, так как я не хочу, чтобы вследствие моей ошибки или небрежности случилось несчастье с караваном, я отказываюсь от вашего обеда, для того чтобы иметь время соорудить возвышение вокруг лагеря и увериться самому, что нам не следует бояться какой-нибудь неожиданности со стороны краснокожих. Они чувствуют, что мы ускользаем от них; они сильно раздражены и не желают ничего другого, без сомнения, как напасть на нас с обычной своей дерзостью. Этого я желаю избежать. Индейцы очень хитры, капитан.

— О да, сеньор Бенито Рамирес, они очень ловки, но мы сами не глупы, мы — все остальные, что вы думаете об этом?

— Конечно, мы также не глупы, но это служит еще большим доказательством того, что мы не должны позволить им напасть на нас врасплох. О, мы будем наблюдать за этим. Итак, капитан, с вашего позволения, этим я и хочу заняться сию же минуту.

— Когда же я опять вас увижу, сеньор Рамирес?

— Завтра, до восхода солнца.

— Хорошо, пусть будет так, до свидания, сеньор Бенито Рамирес. Во всяком случае, при малейшем подозрительном движении известите меня.

— О, положитесь в этом на меня, капитан.

Охотник сделал последний прощальный жест рукой, взбросил ружье на плечо и удалился быстрыми шагами.

— Какой превосходной человек — этот Рамирес, — пробормотал про себя капитан, смотря, как тот удалялся. — Действительно, удовольствие иметь дело с подобными людьми.

С этими словами капитан вошел в палатку и сел за стол.

Между тем чем далее подвигалось время и ночь становилась темнее, тем более капитан Кильд, не зная, к чему отнести то, что он испытывал, чувствовал себя добычей невыразимого беспокойства. Мрачное предчувствие сжимало его горло; глубокая грусть, тоска овладевала им, сердце билось усиленнее. Ему представлялось, что странная неизвестная опасность угрожает ему.

Наконец к первому часу утра дошло до того, что он встал со своей койки, лежа на которой в продолжение стольких длинных часов он тщетно призывал сон, и вышел из палатки. Все было тихо снаружи.

Глубокое безмолвие господствовало в пустыне; не слышно было ни крика, ни шума.

— Неужели я схожу с ума? — прошептал капитан с тайным волнением.

Он лег снова.

Но едва он укутался в покрывала, которые служили ему постелью, как беспокойство и жгучая тоска пробудились в нем с большею силою, чем прежде.

— Нужно с этим покончить, — прошептал он.

С этой минуты его решение было принято.

Он поспешно встал, взял свое оружие, оседлал сам свою лошадь, вскочил на нее, выехал из лагеря и отправился вперед.

Его быстрая езда продолжалась не более как три четверти часа.

Вдруг он быстро осадил лошадь, дернув сильно за повода. Лошадь остановилась.

Капитан наклонился телом вперед и стал прислушиваться; ему показалось, что он слышал глухой и продолжительный шум, причины которого он не мог отгадать.

В продолжение трех или четырех минут он прислушивался, но тщетно.

Только неопределенный шум, причины которого он не мог понять, достигал до него.

Капитан соскочил с лошади и приложил ухо к земле.

Через минуту он привстал бледный, с изменившимися чертами лица, говоря дрожащим голосом:

— Это ружейные выстрелы! Индейцы нападают на лагерь! Проводник изменил мне! О! Злодей Рамирес, если ты попадешься в мои руки! Вперед, вперед! Может быть, не все еще потеряно!

И с несвойственной грубостью он хотел схватить за узду и вскочить на седло.

Но животное, испуганное неловкостью движения, которого не ожидало, круто повернуло, насторожило уши и поскакало по направлению к лагерю.

— Проклятие! — вскрикнул капитан Кильд, которым овладела невыразимая злоба, — все изменяет мне!

И он машинально прицелился в животное.

Но в ту же минуту опустил ружье.

— Я с ума сошел! — вскричал он. — Убив ее, разве я достигну лагеря скорее?

И он отправился в путь быстрым шагом, по следам лошади, но эта последняя, которая отличалась своей замечательной ездой, конечно, прибыла в лагерь гораздо ранее капитана.

Часовые, увидев лошадь, возвратившуюся без всадника, предположили, что какое-нибудь несчастье случилось с их начальником, подняли тревогу и разбудили всех, так что, когда капитан, задыхающийся и изнеможенный от усталости, достиг наконец лагеря, он застал уже всех своих людей на ногах при самом живом беспокойстве, советующихся о том, что они должны делать.

Капитан, собравшись с духом и будучи в состоянии говорить, рассказал всем, что произошло, и, оставив двух или трех человек для охранения лагеря и имущества, остальным велел сесть на лошадей и последовать за ним.

Через пять минут они уже скакали с капитаном во главе, чтобы присоединиться к авангарду.

По мере того как они приближались, выстрелы слышались яснее, и раздавались воинственные крики индейцев.

Три группы индейцев, как мы уже сказали, напали с трех сторон на лагерь эмигрантов.

Но, несмотря на предосторожности, принятые ими, неожиданность, на которую они рассчитывали, не оказалась полной.

Вместо того чтобы иметь дело, как они предполагали, с людьми спящими, которых легко и придушить, они очутились лицом к лицу с людьми, решившимися выдержать сильное сопротивление и за дорогую цену продать свою жизнь.

Вместо того чтобы застать врасплох, их самих застали внезапно.

Встреченные залпом ружейных выстрелов, они отступили в беспорядке и укрылись за валом, чтобы придумать новую атаку.