Жильбер Синуэ - Порфира и олива

• Название: Порфира и олива
• Автор: Жильбер Синуэ
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036589-6: 5-9713-2209-5: 5-9578-3983-3

От смерти и Воскресения Спасителя нашего прошло всего двести лет, а в христианской церкви, еще гонимой и преследуемой, уже наметился раскол!

Чтобы примирить враждующих, вернуть веру сомневающимся и принести христианству НОВУЮ СИЛУ И СЛАВУ, наследие Святого Петра должен принять НЕОРДИНАРНЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Но он, похищенный из родной Фракии римскими легионерами и проданный в рабство, еще не предчувствует своего грядущего величия...

Так начинается история Калликста I — загадочнейшего Папы раннего христианства...

---

— Господин Юлиан! Как ты можешь подозревать моего хозяина в подобной низости? И своего же тестя вдобавок!

— Мой тесть — старая сирийская крыса, которая исхитрилась прорыть себе нору в сыре. А его дочка и того хуже. Я выдам тебе эти двадцать талантов не иначе как в обмен на документ, подписанный и датированный его собственной рукой.

Твердость, с какой это было заявлено, не оставляла никакой возможности усомниться в том, что решение римлянина окончательно. Но Калликст все-таки попытался протестовать:

— Господин! Я тебя уверяю, что...

— Ты меня понял. А теперь ступай!

Будто в дурном сне, Дидий Юлиан повернулся и пошел прочь, заботливо прижимая кошель к груди.

Возвратясь в атриум, Калликст приостановился у мраморного портика, окружающего имплювий. После дождей воды там набралось по колено. Ему подумалось, что хорошо бы кинуться в Тибр и, не трепыхаясь больше, пойти ко дну. Под этим кровом только что развалилось все, что он измыслил и предпринял. Он почувствовал внезапное сожаление: надо было броситься на сенатора, прикончить на месте...

— Калликст!

Он обернулся. Но никого не увидел.

— Калликст!

На сей раз он определил, откуда доносится зов. Между занавесей, скрывающих вход в коридор, мелькнула белая рука. Он послушно шагнул туда, но тут над самым ухом раздался голос Юлиана:

— И не забудь передать своему хозяину мои приветствия!

Сенатор, не останавливаясь, прошел через табулинум, поспешая в термы.

— Калликст!

Снова этот голос. Он ему напомнил что-то очень знакомое. Фракиец приблизился, и занавеси почти тотчас были отброшены в сторону. Маллия.

Должно быть, молодой женщине сообщили о его визите, когда она была в купальне, так как на ней все еще были деревянные сандалии и просторный купальный халат.

Он шагнул ей навстречу.

— Да ты хромаешь?

— Пустяки, неудачно упал.

— И впрямь неудачно, у тебя кровь течет.

Калликст с испугом заметил, что на его тунике действительно проступило красноватое круглое пятно.

— Ничего серьезного. День-другой, и следа не останется.

— Пойдем! — она взяла его за руку.

— Нет, Маллия, мне...

— Пойдем, тебе говорят!

Покои дворца Юлиана были так же тесны и столь же скудно меблированы, как и в большинстве римских жилищ: низкое легкое ложе, большое наклонное зеркало на ножках — псише, сундук для одежды, широкое кресло, стол, где разложена уйма гребней, шпилек для волос, горшочков с румянами, притираниями и благовониями. При виде этих принадлежностей в памяти фракийца мгновенно ожил голос Флавии:

«Думаешь, она довольствуется простой прической в республиканском вкусе? Нет, никогда, это было бы святотатством. Говорю тебе, она помешана!».

От комнат квиритов эти покои отличало только богатство декора: фрески на потолке, мозаичный пол, стены из мрамора редких сортов и... массивный серебряный ночной горшок.

— Дай-ка я посмотрю твою рану, — сказала молодая женщина, помогая Калликсту спять тунику.

При виде множества шрамов, усеявших его кожу, она не смогла сдержать крик ужаса:

— О Изида! Да как же ты ухитрился?..

Калликст чувствовал себя вконец раздавленным, изнуренным, он устал от всего. Даже не попытался солгать:

— Это работа «скорпиона».

— Не может быть! Тебя избили «скорпионом»? Как только посмели учинить подобное? Кто? Наверняка Елеазар.

Фракиец подхватил удобное объяснение на лету:

— Ну да. Он свел-таки старые счеты.

— А что же мой дядя? Неужели никакой реакции?

Обессилев, Калликст повалился на ложе молодой женщины:

— Елеазар снова забрал власть в свои руки, — пробормотал он вяло, потом добавил не без легкой насмешки, — а тебя-то... тебя там больше нет...

Маллия хлопнула в ладоши:

— Горгона! Электра! Сюда, немедленно!

Тотчас же появились две молоденькие рабыни.

— Сбегайте на кухню. Принесите мне жира, корпию и ткань для бинтов. Еще захватите амфору с массийским вином. Да поживее!

— А если я тебя куплю у своего дяди?

Калликст, переодетый в новую тунику, с перевязанными ранами, с отсутствующим видом поднес к губам чашу с вином:

— Ты, Маллия, до конца стоишь на своем...

Она поникла головой, глаза грустные:

— Я чувствую себя здесь такой одинокой. Одинокой и чужой. Кто я? Приемная дочь сенатора-сирийца, непрошеный «дар», который сенатор преподнес, побуждаемый Цезарем. В тиши этих стен я — та, кем пренебрегают, хотя на людях оказывают все знаки почтения. Я их ненавижу: папаша — старый кабан, сынок — молочный поросеночек, которого только и делают, что без устали откармливают. Твое присутствие, Калликст, очень бы меня поддержало.

Хотя мысли его блуждали за тысячу лье от невеселых забот племянницы Карпофора, Калликст поневоле испытал жалость к этой женщине, в которой не осталось ничего от былой самонадеянности. Этого упоения собой, которое было в ней так сильно, что подчас заставляло забыть о жесткой сухости ее черт. Теперь это ушло. Огонь погас.

Он собрался ответить, но тут вдруг из-за дверных занавесей донеслись громкие голоса и шум торопливых шагов.

— Да что там такое? Похоже, на кухне какой-то переполох. Горгона, что...

Договорить она не успела. Занавеси взметнулись, словно от порыва ветра. Отброшенная с дороги без малейшей обходительности, Маллия отлетела к стене. Перед ее изумленным взором предстал Елеазар. Всклокоченный, с перекошенным лицом, в темном плаще, накинутом на плечи, он дрожащей от возбуждения рукой направил свой стилет в грудь Калликсту. За его спиной вырисовывалась округлая фигура Дидия Юлиана. Он так до сих пор и оставался при своей набедренной повязке, розовая кожа еще влажно лоснилась — видно, его только что вытащили из воды, второпях прервав купание. Держась несколько в сторонке, стояла юная рабыня Горгона, вероятно, она-то их сюда и привела.

— Значит, мне еще раз выпало повидать тебя, Калликст! Но что-то мне сдается, недолго нам с тобой наслаждаться этой нечаянной встречей. Ты сильно просчитался, раз вздумал вместо меня прихватить эти двадцать талантов.

Продолжения фракиец дожидаться не стал. Он все еще держал в руке кубок массийского вина, и теперь резким движением выплеснул его содержимое вилликусу в лицо. Захваченный врасплох, сириец отшатнулся, хлопая глазами. Но едва он начал приходить в себя, как нанесенный со всего размаха удар тяжелым серебряным кубком с инкрустацией из драгоценных камней оглушил его до полусмерти. В тот же миг Калликст вырвал у него стилет и ринулся прочь из комнаты.

Опасаясь, как бы этим клинком и его не зацепило, Дидий Юлиан счел более разумным попятиться, не путаться под ногами. Промчавшись через атриум, Калликст с быстротой молнии вылетел наружу. Сенатор, еще не оправившись от потрясения, открыл было рот, чтобы созвать рабов, послать их в погоню, но тут в его жирное предплечье впились острые ногти, да так, что он взвыл от боли. Повернувшись, он оказался лицом к лицу со своей супругой, она смотрела на него с таким выражением, какого он у нее никогда не видел.

Выскочив на улицу, Калликст забрался на свою лошадь и галопом поскакал прочь. Опрокинул в горячке бегства корзины торговца фруктами, распугал прохожих, чуть не налетел на чьи-то вильнувшие в сторону носилки. Его раны тотчас стали напоминать о себе, он чувствовал, как они открываются на каждом ухабе. В этой бешеной гонке он несколько раз едва не погиб: как раз примерно на высоте его головы торчали балки стропил, служившие основанием для вторых этажей, но он каким-то чудом всякий раз успевал нагибаться, проносясь под ними. Придержал коня он лишь тогда, когда достиг Тибра.

Все еще переживая потрясение, вызванное неожиданным появлением сирийца, он по Фабрициеву мосту перебрался на другой берег. Без упущенных двадцати талантов путь к свободе закрыт, это очевидно. Если сейчас волшебная удача помогла ему ускользнуть от вилликуса, рано или поздно его выследят охотники за беглыми рабами или соглядатаи на службе у властей. К тому же весьма вероятно, что эти последние, принявшись за расследование, заинтересуются теми, с кем он, как известно, водил дружбу. Это самым решительным образом сводит на нет надежду связаться с Фуском.

Поскольку он ехал все время прямо, в направлении театра Марцелла, попадалось много прохожих с другого берега реки, идущих ему навстречу, и беглецу казалось, что все они бросают на него пронзительные обвиняющие взгляды. В голове у него все больше мутилось, и наступил момент, когда он осознал, что находится на перекрестке, откуда начинается Остийская дорога, ведущая к вилле Карпофора.

Елеазар тоже наверняка отправится по этой дороге.

— А что если устроить ему засаду?

У самых городских ворот? Слишком рискованно. Нет, если он хочет все же урвать двадцать талантов Юлиана, остается единственный способ: перехватить управителя, когда он уже возвратится в поместье. Разумеется, это чистое безумие. Но «Изида» отплывает завтра с первыми лучами утренней зари.